Закон рукопашного боя

— Но бабки им нужны, согласен? — упрямо проговорил Гришан. — А если им кто-то даст сто тысяч и пообещает с Федором разобраться? Компромат-то где? У меня его нет, он у Федора. И у тебя, как я понял, напрямую к Федору выхода нет. Чем мы, на хрен, их пугать будем? Голой жопой с ручками?!

— Гришаня, я когда-нибудь был треплом, а? — нахмурился блондин. — Или, может быть, ты скажешь, что я вас весной кинул, когда вы тут, в овраге, желтую «шестерку» взорвали? Вы по десять штук получили в «зелени». А работы было — дай бог на две с полтиной. Но я обещал — и я сделал. И не думай, что в этой губернии есть кто-то, кто может с Федором разобраться. Это ведь не Дядя Вова и не Трехпалый, которые, блин, оборзели до крайности и светились где ни попадя. Федор зря не выставляется, и правильно делает. Все знают, что он есть, но никто его не видел, кроме лиц особо приближенных. Никто не видел, но все знают, что с Федором шутки плохи.

— Не надо рекламы, Филат! — с некоторой досадой произнес Гришан. — Все уже знают, что он великий человек и так далее. И я вполне могу поверить, будто за ним мы как за каменной стеной. Про тебя могу тоже сказать четко. Ты нас с Фимой нормально обашлил — бабки были в срок и в нужной сумме. Хотя, конечно, согласиться, будто работы было на две с полтиной, — не могу при всем уважении. Сейчас меня лично волнует простой вопрос: как нас намерены в этот раз рассчитывать? Мы свое сделали, даже с перевыполнением. Ну, за спасателя, конечно, я не прошу, печальное недоразумение. А Рыжика мы сделали так, как просили. С помощью крема, тихо и без кровопролития. Договор, конечно, неписаный, но подряжались так же, как за Колтунова. Нам лично вся папка не нужна. Тот рецептик, который нам Рыжик дал для пробы, оказался клевым — сработал. И десять кусков на рыло нам нужны как воздух. Федора мы не знаем, даже не уверены, что он в натуре существует. Но баксы — это святое. Мы их с тебя лично требовать будем, учти.

Филат нахмурился:

— Гришан, похоже, тебе тоже бай-бай пора. Сейчас язык смелый до ужаса, а завтра, когда головке бо-бо будет, — начнешь каяться и лопотать, что этих глупостей ты не говорил…

— Я не пьяный, кореш. Я в три раза тебя трезвее. И если к среде баксов не будет — сам догадайся с трех раз.

Филат явно рассердился, и создавалось впечатление, будто вот-вот начнется драка. Но тут произошло то, чего не ожидали перессорившиеся собутыльники. Свет в доме мгновенно погас. А затем послышались какие-то странные шорохи со стороны сеней, с чердака и от распахнутого окна, выходящего на огород.

— О-х! — коротко и сдавленно вскрикнул Гришан, будто кто-то зажал ему рот.

— Что за фигня? — пробормотал Филат в темноте, и в ту же секунду две пары очень сильных рук сцапали его за локти, а третья затолкала в рот кляп, да еще и залепила губы пластырем. Щелк! Щелк! На запястьях у Гришана и Филата защелкнулись браслетки.

— Где третий? — негромко спросил кто-то из тех, кто появился в комнате лишь после того, как погас свет.

— Дрыхнет. Можно без упаковки везти.

— Можно, но не нужно. Пакуйте, как всех! И в кузов быстренько. Топорик — за руль! Ключ нашел?

— На фиг он нужен, напрямую заделаем…

— Отставить! Обыщи Гришана, это его «газелька».

— Есть ключики!

— Быстро к машине, уходим! Время, время!

Темные безликие фигуры орудовали быстро и почти не производя шума. Во дворике повязанных и вяло упирающихся пленников осторожно перетащили в кузов «Газели». Затем один из таинственных пришельцев сел в кабину, а четверо в кузов, придавив барахтающихся пленников к полу.

— Газуй, Топорик! Милка! Инъекцию! — приказал тот, кто, видать, был тут за командира, и сел справа от водителя.

«Газель» выехала за ворота, вывернула на Овражную и покатила в направлении дороги, по которой можно было спуститься в овраг, вокруг которого подковой тянулась эта самая улица.

Но спускаться в овраг машина не стала. Она лишь притормозила и трижды мигнула фарами. Сразу после этого со дна оврага на хорошей скорости стал подниматься «Ниссан-Патрол». «Газель» сразу же поехала дальше, а джип, выбравшись из оврага, пристроился ей в кильватер.

Обе машины довольно быстро выехали за городскую черту по какой-то грунтовой дорожке, проехали по проселку мимо пригородной деревеньки, а затем вырулили на шоссе, обойдя пост ГИБДД, стороживший выезд из города. Здесь оба водителя резко прибавили скорость и понеслись под сто километров в час. Промчавшись таким манером верст тридцать, «Газель» и джип помаленьку сбавили ход, пересекли осевую и свернули налево, на какую-то гравийную дорожку. Потом еще попетляли по проселкам и опять оказались на асфальтированном шоссе. Это шоссе привело их к наглухо закрытым воротам со стальными створками и острыми пиками наверху. По обе стороны от ворот при свете фар просматривался высокий бетонный забор, построенный, должно быть, намного позже, чем ворота.

Джип требовательно загудел, причем чередование коротких и длинных гудков явно было условным сигналом. После этого заурчали моторчики, и ворота распахнулись с помощью каких-то шарнирно-тросовых тяг. «Газель» и «Ниссан-Патрол» въехали на просторную асфальтированную аллею, по обе стороны которой стояли статуи гипсовых пионеров и пионерок.

Если б здесь оказался Юрка Таран, то сразу узнал бы бывший пионерлагерь «Звездочка», некогда принадлежавший химкомбинату, по-прежнему коптившему небо в поселке Советский. Еще год назад эта территория принадлежала небезызвестному Дяде Вове, который собрался соорудить в этом месте дачный поселок для своей братвы. Потом Дядя Вова прекратил свое земное существование, братва — только та, которую не сумели посадить, конечно, — рассосалась по более удачливым конторам, а строительство поселка было заморожено. Зимой здесь укрепился воскресший из мертвых Ваня Седой, однако и его правление было недолгим.

Теперь эта территория формально принадлежала некой фирме «Теремок инкорпорейтед» (не путать с «Балаган лимитед»!), а охрану ее обеспечивало ЧОП «Антарес», директором которого, как это ни странно, числился господин Птицын Г. М.

«Газель», а следом и «Ниссан» вкатили в ворота гаража, после чего съехали по небольшому пандусу вниз, туда, где располагались боксы. Остановились и заглушили моторы. Из кабины «Газели» выбрались Топорик и командир, который после снятия маски оказался хорошо знакомым Юрке Тарану капитаном Сергеем Ляпуновым. А из кузова один за другим повыпрыгивали четверо в черных комбезах. Они тоже стащили с потных физиономий вязаные маски. Все они были хорошо знакомыми Тарану людьми — бойцами МАМОНТа. Правда, этих он знал только по именам и кличкам: Сева, Киря, Антон и единственная неповторимая Милка — «Королева воинов». Из «Ниссана» вылез только водитель по кличке Боба.

Ляпунов подошел к ним.

— Ну как, клиенты живы?

— Спят, — пробасила Милка. — Через часок можно будить и работать.

— Распаковали?

— Нет еще. Сами же сказали, что не нужно.

— Так, давайте выгружать и затаривать в хранилище!

«Мамонты» осторожно выгрузили из кузова Филата, Гришана и Фиму. Пленники были абсолютно бесчувственны, но дышали.

— Осторожней ворочайте! — распоряжался Ляпунов. — Не дай бог, кляп кому-то глотку заткнет.

— Может, расклеить рты? — предложила Милка. — Один хрен, они сейчас ни фига не чуют. Ими сейчас сваи забивать можно — не проснутся.

— Не торопись… — мотнул головой капитан. — До хранилища потерпят. Так, взяли!

«Мамонты» похватали «клиентов» под руки и потащили к узкой дверце, за которой начинался подземный коридор, ведущий в бывшее овощехранилище пионерского лагеря, где еще во времена Дяди Вовы была сооружена подземная тюрьма для содержания должников, заложников и братков, подозревавшихся в несанкционированном стукачестве, крысятничестве, подставах и прочих нарушениях блатного законодательства.