Закон семи

— Что случилось? — поглядывая на свои окна, спросила я.

— Прасковья Николаевна с собакой пошла гулять, а твоя дверь открыта. Она позвонила, потом заглянула.., а там такое…

— Какое? — ахнула я.

— Ужас, что творится. Славик, ты не волнуйся, что ж теперь, дело-то обычное…

— Обычное дело квартиры взрывать? — растерялась я.

— Кто взорвал? — ахнула Анна Павловна и начала оседать на землю.

Шустрый внук вовремя ее поддержал, сурово буркнув:

— Спокойно, бабуля.

— А ты молчи, когда не спрашивают, — одернула она внука.

Я повернулась к нему и нахмурилась:

— Ты моей бабке звонил?

— Ну, я. Эти только кудахтали без всякого толка, — сурово оглядел он соседок. — Вопят «милиция», «милиция»… А чего вопить, они что, услышат? Звонить надо.

— Ты чего моей бабке сказал?

— Сказал, что квартиру бомбанули. Только я не сразу сказал, а подготовил, просил не нервничать.

— Спасибо тебе большое.

— Да не за что, мы ж соседи, а соседи должны помогать друг другу, — изрек гениальный ребенок.

— Значит, милицию вызвали?

— Вызвали. Только они скоро не приедут, велели ждать и в квартиру пока не заходить. Вот мы здесь и сторожим, чтоб последнее не вынесли.

— Пойду взгляну, — вздохнула я.

Мы вместе вошли в подъезд, я впереди, за мной Колька и соседки. Поднялись гуськом на третий этаж. Я толкнула дверь и присвистнула. И в самом деле, зрелище впечатляло. Вещи разбросаны по полу, все ящики открыты.

— Не входи, — цыкнул на меня Колька. — Специально ведь предупреждали.

Я закрыла дверь, желая избавить себя от плачевного зрелища. Первым делом следовало позвонить бабке. Я достала мобильный и набрала ее номер.

— Слушаю, — простонала бабуля.

— Я дома, — оптимистично сообщила я. — Как давление?

— Что ты дурака валяешь? Что там с квартирой?

— Полный порядок. Ну, если и не полный, то при известном усилии… Бабуля, надо знать язык своего народа. На сленге прогрессивной молодежи «бомбануть» значит ограбить, а вовсе не взорвать.

— Я Кольке уши оторву! — взревела бабуля.

— За что? — ахнул отрок, который с интересом прислушивался к разговору и схлопотал подзатыльник от родной бабки.

— А чтоб говорил по-человечески, оболтус, — пояснила она. — У Елизаветы Львовны давление, а ты такое брякнул…

— Скажешь ты, что с квартирой? — взмолилась моя бабуля.

— Кажется, меня ограбили.

— Тоже не очень хорошо.

— Ладно, буду ждать милицию. Перезвоню позднее. Ты врача вызвала?

— Уже уехал, накололи какой-то дряни, не врачи, а коновалы. А эти деятели из милиции никого не найдут, вот увидишь.

— Оптимистичный прогноз, — вздохнула я, убирая телефон.

— Уж как они ищут, лучше б вовсе ничего не делали, а так только видимость создают, — начала одна из соседок. Две другие развили тему, и стало весело, но ненадолго, потому что в подъезде появились милиционеры, и бабки притихли, но смотрели с неудовольствием.

— Что ж это делается… — вяло начала одна, но тема не пошла.

— Кто хозяйка? — спросил молодой человек бравого вида.

— Я, — сообщила я покаянно.

— Рассказывайте..

Особенно рассказывать было нечего, и от слов перешли к делу, то есть вошли в квартиру. Бабок не пустили, чем те остались недовольны.

— Да… — вздохнул страж закона и головой покачал. Я тоже вздохнула. — Володя, — обратился он к товарищу, — проверь, может, наследили.

Мы прошли на кухню. Весь пол здесь был усыпан крупой, которую зачем-то вытряхнули из банок. Мужчина устроился за столом и начал задавать вопросы:

— Ценные вещи были?

— Деньги? — переспросила я.

— Деньги, золото, шуба дорогая…

— Шубы не было, золото я не ношу, а деньги в шкатулке.., были.

— Пойдемте проверим, что пропало.

В кухне пропадать было нечему, там могли позариться на микроволновку и миксер, но они стояли на месте, а остальное просто так не вынесешь, и мы отправились в комнату. Второй мужчина стоял возле шкафа в моей единственной комнате с весьма озадаченным видом.

— Взгляните, — сказал он и протянул шкатулку, в которой оказалось четыре тысячи рублей, отложенные мною на хозяйственные нужды.

— Чего, деньги не взяли? — нахмурился мой недавний собеседник, которого, кстати, звали Сергеем Александровичем. Его товарищ кивнул, а Сергей Александрович тут же выдвинул предположение:

— Может, не заметили?

— Шкатулка была открыта, — убежденно сказал его товарищ, и оба уставились на меня, точно ожидая объяснений. У меня их, конечно, не было. — Деньги берут в первую очередь, — проронил страж закона и взглянул с неодобрением, вроде бы в чем-то меня подозревая.

«Угораздило этих придурков деньги не взять, — в досаде подумала я. — Теперь еще виноватой окажусь, что напрасно милицию потревожила».

— Посмотрите, что украли, — напомнил Сергей Александрович, и я торопливо и довольно бестолково из-за по вышенной нервозности принялась оглядываться.

В комнате царил беспорядок: вещи разбросаны, кресло зачем-то перевернуто, но вроде бы ничего не пропало. Я направилась к шкафу — одежда валялась на полу внушительной кучей, но и на нее не позарились. Телевизор и видеомагнитофон на месте, и даже плеер остался лежать на полочке.

— Чудеса, — сказал Сергей Александрович, понаблюдав за мной. — Что, совсем ничего не взяли?

— Нет, — испуганно покачала я головой, ожидая самого худшего, например, ареста и длительного тюремного заключения за то, что зря людей побеспокоила.

— А вы со своим парнем не ссорились? — подал голос второй, и оба милиционера опять на меня уставились.

— У меня и парня-то нет, — испугалась я еще больше.

— Странно. Если ничего не пропало, выходит, это какая-то хулиганская выходка. Может, вас кто-то сильно невзлюбил?

— Может, — пожала я плечами, не желая спорить..