Закон триады

– Да уж, кто его знает, какие там могут быть связи у наших новых китайцев! – отвечал Старый Охотник. – Вы правильно делаете, что соблюдаете осторожность. И скажу я вам, такая работа в самый раз для старого охотника. Мне мой нюх еще не изменил. Только как быть с моей работой?

– Я уже переговорил с Мэйлинь. На следующую неделю вы освобождаетесь от обычных обязанностей.

– Отлично. Буду торчать весь день перед клубом и пошлю кого-нибудь в клуб в качестве клиента… Постойте-ка, кажется, есть идея получше. Я ведь могу и сам туда зайти! Подумаешь, какой-то старик пришел в клуб убить время и послушать старые песни. Ему же не нужно отдельного кабинета. Прихвачу с собой одного старого приятеля, Ян Гочжуна, он тоже бывший сыщик на пенсии. Пусть записывает его разговоры. До пенсии он много лет работал в Тибете. Я помог ему получить разрешение на проживание в Шанхае, чтобы он мог вернуться домой. В 1957 году его объявили ревизионистом, и он много натерпелся. И знаете, за что? Всего за одну запись в своем дневнике!

– Большое спасибо, дядюшка Юй. – Чэнь решил прервать старика, в противном случае тот углубился бы в изложение долгой истории о мытарствах Яна в годы «борьбы с ревизионизмом». – Если вам понадобится отдельный кабинет, не сомневайтесь, спокойно платите за него. О расходах не беспокойтесь, нам выделен специальный фонд.

– Ваш Гу связан с криминальными организациями?

– Да, связан. Вот за этим вам и нужно будет понаблюдать.

– Речь идет о трупе из парка или о другом деле?

– Возможно, и о том и о другом, – заканчивая разговор, сказал Чэнь. Возможно, Кэтрин Рон права. Не успел он как следует обмозговать последнюю версию, как телефон заверещал снова.

На сей раз звонил секретарь парткома Ли.

16

Кэтрин возвратилась в гостиницу в одиночестве.

Сбросив туфли, она помассировала ноющую лодыжку, потом подошла к окну. На фоне дальнего берега, освещенного пробивающимися из-под туч косыми лучами солнца, по реке скользили многочисленные суда. По улице деловито сновали люди. Может быть, среди них и старший инспектор Чэнь спешит к гостинице со своим кейсом.

Она обернулась и посмотрела на письменный стол, где лежало толстое досье. Нетерпение, с которым она поджидала своего партнера, уверяла себя Кэтрин, объясняется чисто профессиональным интересом. После их посещения клуба «Династия» ей не терпелось обсудить с ним новый поворот дела. Кроме того, и визит в клуб таинственного гостя из Гонконга также наводил на определенные подозрения.

Еще ей хотелось доказать Чэню, что она свободна от каких-либо предубеждений, типичных для человека с западным менталитетом, и что, несмотря на различие в их взглядах, они преследуют общую цель. К сожалению, рассказ о принуждении к аборту для нее не являлся новостью. Она понимала, что Чэнь, как китайский полицейский, вынужден подчиняться законам своей страны.

Скорее всего, Вэнь давно уже покинула Фуцзянь. К такому же выводу наверняка пришли и «Летающие топоры». Так что же она делает в Шанхае со старшим инспектором Чэнем? В разговорах с господином Гу он намекал на взаимные услуги, и Кэтрин надеялась, что это даст свои плоды, и довольно скоро.

Она стала набрасывать в блокноте свои соображения, несколько раз все зачеркивала. А потом глубоко задумалась. Из раздумий ее вывел факс, выплюнувший длинный рулон бумаги. Пришли материалы из Вашингтона.

На первой странице была всего одна строка: «Информация ЦРУ кас. Чэня». Далее следовала сама информация:

«Старший инспектор Чэнь является партийным выдвиженцем, вероятно, будущим преемником комиссара Чжао или секретаря парткома управления полиции Шанхая Ли. Есть сведения, что в прошлом году Чэнь был первым кандидатом на пост шанхайского министра пропаганды. Кроме того, он исполнял обязанности директора шанхайской автоинспекции и посещал семинар в Центральной партшколе. Последнее является верным признаком его будущего продвижения по партийной линии. Как приверженец «либеральных реформ» в партии, Чэнь имеет связи с влиятельными людьми на высшем уровне.

Что касается его профессиональной деятельности, за последнее время ему поручалось расследование нескольких важных в политическом отношении дел, в том числе прошлогоднее дело об убийстве Всекитайской отличницы труда, а также недавнее дело заместителя мэра Пекина.

В конце семидесятых Чэнь изучал в колледже английскую литературу, но по неизвестным причинам его распределили на работу в полицию. Чэнь является членом Союза китайских писателей.

Ему тридцать пять лет, но он не женат, имеет отдельную квартиру в престижном районе Шанхая. Поскольку он является партийным выдвиженцем, о его личной жизни известно очень мало, но предполагается, что отец его подруги Лин (возможно, бывшей) занимает один из руководящих постов в Политбюро ЦК КПК».

Кэтрин убрала факс в папку и приготовила себе кофе.

Какой загадочный тип этот старший инспектор Чэнь! Ее заинтересовала информация о его связи с дочерью члена политбюро. Кэтрин приходилось читать об отпрысках высокопоставленных родителей, развращенных своим привилегированным положением. Интересно, Чэнь по-прежнему с ней встречается? И могла бы такая избалованная девица стать ему хорошей женой? А сам Чэнь, женившись на ней, не стал бы он таким же, как она?

Кэтрин строго оборвала себя. Старший инспектор Чэнь всего лишь ее временный партнер. Пусть себе ЦРУ сует свой нос в его жизнь, ее она не касается. И вообще, информация о Чэне сейчас ее нисколько не интересует; главное – установить местонахождение Вэнь.

Она вздрогнула от неожиданного звонка; звонил Чэнь, в трубке слышался смутный шум уличного движения.

– Вы где, старший инспектор Чэнь?

– Иду домой. Мне только что позвонил товарищ Ли, он приглашает вас вечером посетить представление пекинской оперы.

– Господин Ли хочет поговорить со мной о деле Вэнь?

– Ну, на этот счет я не очень уверен. Думаю, скорее он хочет продемонстрировать внимание, которое управление уделяет делу Вэнь и, конечно, вам, нашей почетной гостье из Соединенных Штатов.

– Разве недостаточно того, что управление назначило вас моим партнером?

– Ну, по китайским понятиям приглашение Ли дает лицо.

– «Дает лицо»… Я слышала только выражение «потерять лицо».

– Когда вы являетесь значительной персоной, то дружественным жестом вы даете лицо.

– Понимаю, это вроде вашего визита к Гу. Значит, мне нельзя отказаться от приглашения?

– Видите ли, если вы откажетесь, то секретарь Ли потеряет лицо. И конечно, наше управление, включая мою скромную особу.

– О нет! Ваше лицо я предпочла бы сохранить! – засмеялась она. – Что мне надеть для посещения оперы?

– Пекинская опера совершенно не похожа на западные оперы. Вы не обязаны надевать вечернее платье, но если вы это сделаете…

– Тогда я тоже «даю лицо»?

– Совершенно верно. Мне встретить вас у выхода?

– А где находится театр?

– Недалеко от вашего отеля. На углу улиц Фучжоулу и Хэнаньлу, в здании городского правительства.

– Тогда можете за мной не заезжать, я доберусь туда на такси. До встречи.

– Да, кстати, я не обсуждал с товарищем Ли наш сегодняшний визит.

Кэтрин поняла, что он специально ее предупреждает.

Она стала одеваться и взяла было деловой костюм, но после такого насыщенного событиями дня, особенно после их небольшой стычки в Цинпу, ей вдруг захотелось выглядеть более женственной. Она решила надеть черное платье с глубоким вырезом.

Оказавшись у здания городского правительства, она сразу заметила удивленное выражение на лице Чэня, и лишь потом она обратила внимание на стоявшего рядом секретаря парткома Ли. Секретарь парткома оказался довольно полным мужчиной лет шестидесяти с небольшим; на изрезанном морщинами лице выделялись мешки под глазами.