Закон улитки

– Вот если все съешь, я тебе что-то секретное покажу! – пообещала Соня.

Виктор кивнул, но внутренне чуть-чуть огорчился, что Соня не сразу спросила его про пингвина Мишу. «Неужели она уже забыла о нем?» – подумал он, но тут же засомневался в правильности своей мысли.

Сомнение, как оказалось, возникло не зря. После сытного ужина – а появился он как раз, когда сковородка с жареной картошкой и кровянкой была только что снята с плиты, – они втроем уселись в гостиной, и Соня положила себе на колени старую папку для документов с грозной надписью «Дело №…». Развязала тесемочки. И, не раскрывая, протянула папку Виктору.

Виктор осторожно раскрыл, думая, что ему сейчас предстоит давать оценку детским Сониным рисункам. Это, впрочем, действительно были рисунки, но не очень детские. На каждом из листков был нарисован явно Сониной рукой небольшой черно-белый пингвин, а над изображением ее же нестройными буквами было написано «Потерялся пингвин Миша. Кто найдет – тому вознаграждение 5 тысяч гривен. Звонить по телефону…»

– Это не обман, теть Нина сказала, что деньги даст! – звонко заявила Соня, обеспокоенно глядя на погрустневшее лицо Виктора. – Надо только объявления по столбам расклеить. Теть Нина сказала, что за такие деньги нам сразу пять пингвинов принесут! И даже из Москвы! Главное – не перепутать… Но я Мишу сразу узнаю… Ты поможешь мне их расклеить?

– Помогу, – пообещал Виктор.

Нина в этот вечер больше молчала и смотрела на Виктора с доброй грустью во взгляде. Так смотрела, что у Виктора возникло ощущение, что нет никакого дома в Голосеево, нет ни Паши, ни Сергея Павловича, что живет он себе тут на пятом этаже и единственная проблема в жизни – это то, что пингвин Миша потерялся.

– Может, останешься? – осторожно спросила Нина, когда Виктор стал собираться.

Виктор замер на минутку, вздохнул.

– Но это же ты исчезал, тебе надо было уезжать, – заговорила в ответ на вздох Нина. – А нам с Соней было страшно вдвоем…

– Мне не было страшно! – перебила Нину Соня. – Это ей было страшно… И вчера она плакала!

Нина посмотрела на девочку, как на предательницу, с нелюбовью и сожалением во взгляде. Но это длилось лишь несколько мгновений.

26

Пять дней до выборов.

Ночью гремел гром и в маленьком мансардном окошке, выходившем в небо, сверкали молнии. Виктор то и дело просыпался. Сидел на кровати, вставал и подходил к окошку. Думал о Соне и Нине и о том, что Нина позавчера плакала. Вспоминал добрые три десятка объявлений о пропавшем пингвине, написанных и нарисованных Соней. Возвращаясь в Голосеево, он собирался сразу рассказать шефу о странном поведении и бегстве компьютерщика, но тут же вспоминался ему, Виктору, открытый файл на депутата-юриста и его близких. И возникала боязнь, что ненароком от усталости проговорится Виктор и об этом файле. А показывать, что он что-то там прочитал на экране монитора, ему не хотелось. Так он и мучился мыслями всю дорогу, а когда добрался – все решилось само собой. Паша, открывший ему дверь, сказал, что шеф прибудет только под утро и будет очень уставшим. На всякий случай Виктор поделился с Пашей своими сомнениями по поводу компьютерщика. Паша кивнул и ушел на кухню.

Поднимаясь по лестнице, Виктор услышал доносившиеся из кухни мужские голоса. Один из них был Пашин. В тот момент грозы еще не было. Она загремела над городом позже, когда Виктор уже спал. И продолжалась до самого утра. Стихла стихия перед рассветом, и внезапно наступившая тишина разбудила Виктора. Осоловелым взглядом он нашел окошко и увидел в нем зарождающуюся глубокую синеву неба. Тучи куда-то ушли. Зато пронзительно прозвучал там, за окошком, автомобильный сигнал.

Повернувшись лицом к стенке, Виктор решил продлить свой сон. Но во дворе что-то происходило. Какие-то выкрики, шум, суета.

На всякий случай Виктор поднялся и выглянул в коридорчик. Шаги и голоса доносились снизу, скрипела деревянная лестница под чьими-то решительными шагами.

Виктор возвратился в свою комнату. Уселся на кровать. Голова отказывалась работать. Снова улегся на спину – уже поверх одеяла.

«Что там за суета? – подумал. – Может, спуститься, посмотреть?»

Но никуда не пошел. Только приоткрыл пошире мансардное окошко. Вдохнул свежего утреннего воздуха, в котором уже витал запах осени, запах желтых листьев и легкой прелости.

Не спеша оделся. Спустился на второй этаж.

Суеты больше не было слышно, но с первого этажа донесся невнятный, негромкий разговор. Виктор прошел к бывшей детской комнате, к бывшему офису «имиджмейкеров». Заглянул. Компьютера там не увидел. Удивился. Подошел к окну – благо офис тоже выходил во двор.

Въездные ворота открыты. За воротами три черные коробки джипов «мерседесов» и два обычных «мерса». Во дворе – серебристый «крайслер» с номерными знаками какой-то государственной службы. Два джипа и два «мерса» исчезли из пространства, ограниченного рамками окна.

Что-то происходило в доме. Виктор думал, что сейчас эти две оставшиеся чужие машины уедут, и тогда можно будет зайти в кухню и позавтракать. Но внизу все еще продолжался неспешный и, очевидно, долгий разговор. И Виктор, уже ощущая зов голода, неподвижно стоял, терпеливо ожидая затишья. Ждать ему пришлось долго. Но в конце концов машины уехали, и охранник Паша запер въездные ворота. Когда он возвращался в дом, Виктор заметил на Пашином лице признаки серьезного беспокойства.

Шефа он нашел в гостиной. Бледный скорее от усталости и бессонной ночи, чем от каких-то раздумий, шеф кивнул Виктору и показал рукой на кресло напротив.

– Такая хорошая ночь была, и вот тебе! – проговорил он задумчиво.

– А что случилось? – осторожно поинтересовался Виктор.

– Компьютер… Такого еще не видел – целая бригада эсбэушников за одним компьютером приперлась! Хорошо хоть, что я к нему никакого отношения не имею… Я его и пальцем не трогал. Вот как лопухнулись мы с этими лохотронщиками! Я этого мудака, который их мне посоветовал, в канализации утоплю!.. Ты представляешь, как они со мной разговаривали! Как будто я уже у них в подвале за железной дверью сижу. «Если хоть один отпечаток вашего пальца на клавиатуре найдем – мало не покажется!» Ну пускай поищут! Пускай!.. Плохо только, что они теперь за лохотронщиков возьмутся и если найдут, снова мы выплывем… Ой как не вовремя вся эта бодяга!.. Виски хочешь?

Виктор кивнул. Было ясно, что шефу нужен понятливый собеседник и собутыльник, чтоб было кому выговориться и освободиться от всей накопившейся злости.

– Возьми в баре бутылку и стаканчики, – попросил шеф.

Виктор поставил «Черную лошадь» на журнальный столик, достал два низеньких стакана-«тамблера» для виски.

– Лед? – спросил.

– Обойдемся! – выдохнул Сергей Павлович. – Наливай! А ты знаешь, что самое паршивое? – продолжил он, подняв глаза на Виктора. – Теперь я должен им составить список «лиц», посещавших этот дом в последние двадцать дней! Как тебе это нравится? Кандидат в депутаты парламента должен стучать на самого себя и на тех, кто к нему приходил?.. Потом у них отпечатки пальцев снимать будут и сверять с отпечатками на клавиатуре компьютера!.. Мать твою… дожились… Если потянуть пять дней и победить на выборах – можно их смело на хер посылать… Но они же не мудаки, они на меня сейчас прессинг делать будут. А в списке и ты выплывешь, и еще несколько интересных для них персонажей… А как день начинался… Такая ночь была…

До Виктора вдруг дошло беспокойство шефа и сразу стало его собственным беспокойством. Ведь он и на мышке отпечатки оставил, и на клавиатуре. Теперь побледнел Виктор.

– Ты чего? – спросил Сергей Павлович, заметив изменения в лице своего помощника.

– Да я случайно компьютер трогал, – признался Виктор.

– Да? – удивился шеф. – Ну-ка расскажи!

И Виктор все рассказал. И про компьютерщика, и про файл на экране монитора.

– Ну ты и пингвин, – выдохнул Сергей Павлович. – Чего ты туда полез?.. Хотя ладно, ты ведь ни хрена не знал. Как и я… Добро, – шеф отпил еще глоток виски. – Попробуем подключить наших людей, может, замнут…