Закон военного счастья (сборник)

Рост опять его не понял. И тогда Шир взял Ростика за обе руки и внимательно, очень внимательно посмотрел ему в глаза. В этом взгляде сначала не было ничего необычного… Но вдруг мир вокруг стал таять, расплываться, уходить вдаль. Нет, это, конечно, не было настоящим приступом, которые спонтанно одолевали Ростика, и, конечно, это ни в какое сравнение не шло с внушением, на которое был способен Фоп-фолла, но главное он понял. Вернее, ему показалось, что он понял. Рост попытался показать Ширу своим взглядом, что будет способствовать всему, что Марамод предлагает, но… Все-таки он был еще слишком слаб, а понимание даже такого легкого послания, какое передал сейчас Шир, было трудным делом, прямо-таки невыносимой тяжестью… Рост почувствовал, что у него подгибаются ноги и что его голову, как это уже бывало, наполняет неощутимая боль. Он попытался встряхнуться, чтобы избавиться от нее, но…

Он очнулся, когда его, плавно покачивая, несли в открытых носилках чуть не две дюжины червеобразных Махри. Впереди шагала, кажется, та же троица, что присутствовала на переговорах. И направлялись они к лодке Кима.

До нее уже и оставалось совсем немного. Ким, дружище, выскочил из тени, образованной сводами ворот, и поспешил навстречу. На лице его читалось удивление, он просто не понял, что Ростик только что был в отрубе, он заподозрил, что его друг детства решил опробовать на вкус рабовладение, вернее, Махривладение… Рост подумал и не стал ему ничего объяснять. Он просто попросил готовиться к отлету и даже ничего не ответил на Кимово замечание, что таким голосом, каким отдано это распоряжение, только анекдоты про дистрофиков рассказывать.

Уже в воздухе, немного придя в себя, Ростик понял, что информация, которую Шир Марамод каким-то образом вложил в него, никуда не исчезла, а усвоилась, и теперь он даже может на эту тему связно думать. Это же заметил и Ким. Он, поерзав на своем сиденье, вдруг довольно веско предложил:

– Рассказывай.

– Знаешь, Ким, пусть все уложится в черепушке как следует, а?

– Нет, ты не верти вола, как говорит наш одноногий Серегин, ты рассказывай.

А впрочем, подумал Ростик, это будет хорошей тренировкой перед докладом Председателю, и он начал:

– В общем так. Они определяют численность пернатых на острове в сто пятьдесят тысяч особей, в степях южнее гряды еще сто тысяч или чуть больше. Думаю, с этими друзьями нам придется иметь дело, если мы всерьез надумаем добывать там торф.

– Всего штук двести пятьдесят? Не слабо. – Ким вздохнул. – Непросто будет до этого торфа добраться.

– Кроме того, они определяют… – Рост показал пальцем назад, где трудился на котле Винторук, – как достаточно серьезную опасность, которую следует с нашей территории срочнейшим порядком изгонять.

– Да ты что? – удивился Ким. – Да если меня спросят, я первый скажу, что более надежного союзника…

– Я говорю то, что мне самому сказали. И что в любом случае следует рассматривать как информацию для оценки и обсуждения. Дружеские и прочие чувства тут ни при чем. – Ким понурился. Он не любил таких сложностей, это Ростик замечал за ним с детства. – А теперь они хотят…

– Чего они хотят? – Ким немного воспрял, должно быть, понял, что сию же минуту никто изгонять волосатиков не собирается.

Ростик подумал, еще раз проверил все, что теперь находилось у него в сознании, и уверенно продолжил:

– Они хотят направить сорок восемь своих семей к нам в Боловск.

– В Боловск? Что они там будут делать?

– Построят дома, будут жить.

– Зачем это им?

– Понимаешь, если я правильно понял Марамода, у них мало детей, нет новых Гошодов. У нас как раз с детишками проблем не возникает, они плодятся и будут плодиться еще больше, если ничего не произойдет. Вот Гошоды и собираются бродить по городу, смотреть… Так сказать, начнут вбирать в себя нашу способность к размножению.

Ким задумался. Судя по всему, думал он усиленно. Наконец спросил:

– Разве так бывает?

– Опять же, если я правильно понял своего друга Марамода, вернее, свою подругу… В общем, так часто делают в иных старых расах. То есть заимствуют силу молодых. Расы, которые помогают объединиться и выжить старикам, только ты держись крепче за свои рычаги, не то упадешь… Такие молодые расы называются «торговцами жизнью».

– Ничего себе названьице. – Ким посмотрел на Ростика, сидящего в правом переднем сиденье.

– Вот именно, – продолжил Ростик. – Причем этот термин происходит от какого-то другого значения – так называют то ли солдат, которые охраняют от нападений, то ли тех, кто ничего не соображает, но которым все удается, которым везет, понимаешь? Например, как нам повезло в войне с насекомыми.

– Ничего я не понимаю. Так мы солдаты или просто везунки?

– Я тоже не очень понимаю, – разумно пояснил Ростик. – Это что ни говори, а понятие из области головоломных абстракций, прямиком из их философии… Поди пойми философию, когда у тебя всего-то средств – воск на стенке и деревянная палочка в руке.

– Так бы сразу и сказал, – согласился Ким.

– В общем, они считают нас этими самыми торговцами жизнью. Это какой-то очень сильный вариант союзничества. И мне кажется, для нас он возник очень вовремя. У нас с ними теперь не будет ни сложностей относительно Одессы, ни проблем с гелиографом в Чужом городе.

Они пролетели километров десять в молчании. В отличие от прежних перелетов, сегодня Ким не особенно торопился. Хотел все уразуметь как следует или просто экономил топливо.

– А что нам от этого перепадет? Что ты от них потребовал?

– Ничего не потребовал. – Ростик подумал. – Но они нам что-то дадут, чем-то заплатят. Причем таким, что нам очень нужно. Еще не знаю, правда, чем именно, просто не успел выяснить. Но со временем все прояснится. Поживем – увидим.

– Пожалуй, – согласился Ким. – Если удастся пожить, можно будет и посмотреть, сколько угодно. – Он помолчал и вдруг стал разворачивать лодку. Оказывается, они уже долетели, а Ростик и не заметил. – В таком случае я и на торговца жизнью согласен.

Рост усмехнулся. Напряжение, кажется, навечно угнездившееся у него в душе, начало таять, впервые с того момента, как заварилась вся эта каша с морскими обитателями.

– Тогда я за судьбу Боловска абсолютно спокоен. Все-таки что ни говори, а нашей главной целью является твое согласие. И раз мы его получили…

– Тряхану лодку, ты себе язык-то и откусишь, – пригрозил пилот. – Будешь всю жизнь только картинки на пластилине рисовать.

Ростик блаженно улыбнулся. Они возвращались домой, что могло быть приятнее?

Глава 35

Ростик проснулся и сразу же, впервые после многих дней, почувствовал себя полностью, абсолютно здоровым. Это было очень приятное чувство, оно заставляло безотчетно улыбаться. Впрочем, Рост немало улыбался в последнее время. И потому, что Любаня становилась все круглее, ходила на работу уже лишь на половинку дня, и потому, что мама вдруг стала такой счастливой, веселой, какой не была давно, пожалуй с самого Переноса в Полдневье, и потому, что настали удивительно приятные, свежие деньки поздней, но уже не солнечной осени, когда на серое небо наползла белесая хмарь, обещающая близкую стужу, и потому… Да просто потому, что они не пугались зимы, холодов, бескормицы или всякой прочей угрозы. Жизнь налаживалась.