Закон военного счастья (сборник)

– Не хлипкие у тебя заслонки? – участливо спросил он. – Что-то легковаты.

– Пористые, – пояснил Рост. – Чтобы в одиночку снимать-ставить.

– Вот я и говорю, легковаты. Знаешь, что пористый камень в двадцать сантиметров прошибается выстрела с пятого, если десятым калибром молотить?

– Что прошибается, не знал, – признался Рост. – Хотя у меня там не двадцать, а чуть побольше. Да и стрелять для этого нужно так, что… В общем, ставни эти мало что решат, слишком там бойницы неширокие. Лишь мертвые зоны под самыми стенами простреливаются. А главная пальба пойдет оттуда, – он указал на верхнюю башню, сделанную в середине.

Естественно, пошли туда. В башне была сооружена массивная каменная турель, правда, без пушки. И обзор возникал такой, что уже никакие дюны степи не закрывали.

– Обжитое место, – с легкой завистью вздохнул Ким.

– Каждую ночь тут кто-нибудь из волосатиков дежурит, – продолжил «экскурсию» Рост. – А если я в отлучке, наблюдение ведется круглосуточно… Согласись, жалко было бы все это потерять по глупости.

– Соглашаюсь, – на этот раз Ким улыбнулся. Прикинул, как ему ляжет прицел, если на станине будет пушка. Оказалось, чуть высоковато. – Опять под себя делал. И подъемника под седалище стрелка не удосужился устроить.

– Такое было время, – признал Рост. – Только на себя надеялся.

Внезапно что-то проклекотал Шипирик. Все люди, кроме Роста, замерли. Но он, на правах хозяина, проследив жест странных рук пернатого, понял, о чем был вопрос. И пояснил больше жестами, чем словами. Хотя и словами тоже.

– Нет, – он потряс головой и изобразил волнообразное движение рукой, – от китов я отбиваться не собираюсь. А вот по антигравам, – он показал на пальцах антиграв, – придется бить, сняв эту крышу. – Он указал на швы, расходящиеся, если разомкнуть каменные щеколды и сдернуть мощные черепицы. – Башня вообще-то крепкая, но ее можно разобрать, понимаешь? – Почему-то он говорил громче, чем обычно.

– А это не опасно, – поинтересовался Квадратный, – объяснять потенциальному врагу свои возможности? У них ведь тоже летуны есть.

– Не знаю, – с беспечностью улыбнулся Рост, – я так давно уже ни с кем не воевал, что и забыл, каково это – опасаться кого-то… Кроме людей, конечно.

– То-то у тебя каждую ночь пост выставлен, – пробурчал Антон. – Небось еще и проверяешь его?

– А как же? – удивился Рост. – Конечно, проверяю.

Снизу, как из погреба, донесся голос Евы:

– Мальчики, мыть руки. Будем ужинать.

И в этот момент погасло солнце. Вообще-то Рост уже давно ожидал, что оно выключится, но, видимо, небрежно пересчитал коэффициенты, вот и ошибся. За ним это водилось.

Все пошли вниз, негромко переговариваясь, в целом скорее одобряя заведенную систему обороны, чем полагая ее слишком легкомысленной. Да, решил Рост, в Полдневье легкомыслие – порок. А вот даже откровенно перестраховочные решения никогда никем не будут осуждаться. И ничего не поделаешь – так устроена нынешняя жизнь, и не только людей. Однако хорошо ли это? Не признак ли все усиливающейся трусости?

За столом, когда все расселись, воцарилась напряженная тишина. Потому что следом за Ростом и Евой уселись и пурпурные, и волосатые, и, разумеется, Шипирик. Наконец, Дондик не выдержал:

– Они что же, с нами будут ужинать?

– Да, – спокойно ответил Рост. – Объяснение простое. Когда я пришел в Чужой город, меня сразу стали сажать за стол со всеми. И я решил…

– Понятно, – кивнул Квадратный. – Я ничего не имею против.

– Ну, если тут так заведено, – вздохнул и Антон.

А они изменились, решил Рост. Да и я тоже. Раньше мне пришлось бы нести какую-то чушь про отсутствие классовых барьеров… А теперь они полагают себя лучше других, по крайней мере, хотели бы есть отдельно, по-господски.

– Тут никогда и не было по-другому, – сказала Ева, разливая суп из ракушек. – Я уже и внимания на это не обращаю.

– Неужели каждый может выйти из степи, – поинтересовался Дондик, принимая тарелку, – и ты его усадишь за стол?

– Не каждый, – признал Ростик. – Но того, кто произнесет «л-ру», без сомнения сразу усажу, только попрошу руки вымыть. И то в самом крайнем случае.

– И рыболюдей? – поинтересовался Антон.

– Им-то, кстати, руки мыть не обязательно, – ехидненько добавил Ким.

– С них все и пошло, – признался Рост, принимаясь за еду. – В первую зиму как-то у меня на ступенях в воде оказался один викрам. Был он израненный, то ли на акул нарвался, то ли его Фоп-фалла невзлюбил. А к тому времени у нас уже было немного молока, потому что мы пару раз опробовали этот трюк с коровами. Понимаете, хранить мясо мы еще толком не научились, вот и делали фарш, добавляя туда немного второго молока, и мясо было – загляденье. Ну вот, отпоили мы этого викрама первым молоком, он уже через день ожил и на третий день вообще уплыл. А еще через месяц, для нас как раз самые трудные дни настали, – мы уж думали личинки насекомых из земли выкапывать, – приплыла от них целая делегация и приволокла… Не помню точно, наверное, с полтонны отличной местной кефали. Тогда я и смекнул, – Рост постарался как можно убедительнее улыбнуться гостям, – что тут через еду заключается мир. Как у арабов через воду, или у германцев в старину, сменявшись ножами.

– Я не знал, – коротко проговорил Дондик.

– Так и пошло. Викрамы приходили ко мне за молоком, притаскивали уже не столько еду, сколько металл, разные изделия…

– Например?

– Вот бочонки для молока и сидра, вы думаете, я из дерева строгаю? Шиш бы у меня что-то путное получилось. Мне викрамы такие раковины приносят, они их как-то размягчают, разворачивают, потом склеивают, и получаются емкости, литров до ста вмещается. И не портится ничего.

– А пернатые? – спросил Антон.

– Эти вообще мастера по стеклу, по кожам, по тканям. И веревки у меня от них. Сети опять же…

– Здорово ты устроился. – Ева стала всем раскладывать фасоль с мясным рагу. – Осталось только рыночные дни ввести, и живи, как в Сорочинцах.

– Примерно так и получается, – согласился Ростик. – Иначе я бы, наверное, не выжил. Или остался бы производителем одной фасоли.

– Наверное, все дело в исключительном положении Храма, – проговорил Ким, как всегда, уплетая все подряд с отменным аппетитом.

– Не только, – высказался Квадратный. – Рост и сам не зевал, а развивался.

– Да ничего я не развивался. Просто жил со здравым смыслом…

– Вот и я о том же.

– Двары могут поставлять, наверное, латекс для патронов, древесину, – Дондик оглянулся, – я где-то видел у тебя цельнодеревянную мебель.

– В спальне, – пояснила Ева.

– Да, правильно.

Рост наелся, кажется, впервые за весь день. И осмотрел стол. Это было странно, но в то же время совсем неудивительно. Люди ели наравне с пурпурными, которые, как всегда, уселись на самый дальний конец стола, волосатики, по своему обычаю, перекладывали друг другу самые лакомые куски и почти не обращали внимания на пернатика, с которым вне этих стен скорее всего попробовали бы воевать.