Законник
Шрифт:
Драйтер дал добро на эту авантюру, но запретил Фобосу ехать в одиночку.
– Он чертовски, – старик зевнул, – силён. Поднимай свою ватагу.
Но сделать это не удалось.
Танго упекли в каталажку за то, что ночью он подрался с Бенджи и разбил несколько стёкол на улице Бакалейщиков. Несмотря на требования Фобоса, тюремщик, недолюбливавший фронтмена из-за того, что тот перевёл его на охрану преступников из своей роты, отказался выпустить Орвиса даже под залог.
Следующим был Хорнет. Сандра вновь впустила Фобоса домой, но фронтмен так и не смог разбудить своего командира. Он грязно выругался, после чего извинился перед женой командира и ушёл. Оставался
Фобос подошёл к двери квартиры, которую арендовал стрелок, и постучал в неё. Дверь отворилась.
– Соби… – сказал было Фобос, но осёкся. На пороге стояла миловидная девица, замотанная в простынь.
– Тебе чего? – спросила она, строго посмотрев на Фобоса.
Законник бросил быстрый взгляд через её плечо и увидел спящего Одноногого со счастливой гримасой на лице. В углу квартиры лежал щенок, виляя хвостом и уничтожая пакет солёных крекеров.
Фобос знал о потайном страхе товарища перед барышнями, а посему был не вправе лишать своего сослуживца такого удовольствия. Поэтому он лишь махнул рукой, извинился и пошёл в сторону конюшен.
ГЛАВА 12.
Мерно покачиваясь в седле своей верной кобылы Бонки, Фобос двигался по Бетвудскому тракту прямиком в Прибрежный лес, где, как ему удалось выяснить, и скрывался Ульфред. Для местных фермеров фронтмены всё ещё являлись олицетворением защиты, а потому они с готовностью рассказали Фобосу всё об отряде бандитов, проскакавшем здесь недавно. Закон есть закон, и именно Фобосу предстояло претворить его в жизнь.
Копыта Бонки глухо стучали по пыльной дороге, ветер носился над залитыми солнцем прериями, а Фобос думал лишь о том, каким он был раньше, и пытался осознать причину, по которой он так резко изменился.
Небольшие деревца встречались всё чаще и чаще, и вскоре Бонки пошла рысью, а законник взвёл курок пистоля и принялся жадно прислушиваться, но кроме гула ветра он не услышал ничего.
Повернув на очередной развилке направо, он приготовился к тому, что в любой момент из зарослей на него набросятся бандиты.
Но ничего не происходило. Фобос был разочарован – в глубине души он надеялся, что в этот-то раз ему удастся словить шальную пулю. Он не искал смерти, нет. Он просто хотел почувствовать хоть что-нибудь кроме опутывающего безразличия. Прошлая ночь ненадолго позволила ему осознать себя живым и хоть что-то ощутить, но теперь Фобос вновь возвращался к жизни, лишённой чувств и переживаний.
Впереди показалась широкая и светлая поляна. Выйдя на неё, законник прислушался и уловил ноты нестройного хора голосов, звучащего в отдалении. Затем он принюхался. Обоняние не подвело – действительно, у бандитов была пирушка, они жарили мясо на костре, пили и распевали песни. Фобос внутренне усмехнулся и спешился, рассчитывая прокрасться в их лагерь незамеченным.
Теперь можно было полагаться не только на пистоль и милость Мортара, но и воспользоваться «последним аргументом фронтмена» – неуклюжим шестизарядным ружьём, привязанным к седлу. Такая махина сносит пол-черепа нерасторопному врагу. Это орудие смерти Фобос позаимствовал у Бенджи, который встретился ему в Оштераусе. Раз уж он отправился на это дело в одиночку, нужно было иметь как можно больше оружия.
Фобос осторожно снял ружьё – не хватало ещё, чтобы взорвалось у него в руках. Затем засыпал в барабан шесть пуль, взвёл затвор и как можно осторожнее двинулся в сторону лагеря.
Трава под ногами законника едва слышно шуршала, повсюду раздавалось щебетание птиц, а нос щекотал пряный аромат цветочной поляны в лесу. Но Фобос не думал об этом,
потому что одна отвлечённая мысль могла стоить ему жизни. Сейчас он был единым целым и с этим лесом, и со своим ружьём, и даже со своим пистолем, болтавшимся в портупее на груди. Лесу всё равно, какие в нём поют птицы и какие запахи там витают, вот и Фобосу было наплевать.Песня становилась всё громче, а запах мяса давно перекрыл все остальные чудесные ароматы леса. Фобос облизал пересохшие губы.
До лагеря явно оставалось несколько десятков метров. И ни одного часового! Неужели эти разбойники настолько глупы?
Законник двигался крайне осторожно, стараясь не задевать кусты, чтобы не выдавать своего местоположения. Он добрался до большого раскидистого дуба и с лёгкостью взобрался на его могучие ветви, затерявшись в листве. Так он мог точно оценить местоположение лагеря бандитов и их численность.
Он увидел небольшую лощину, в центре которой стояло два навеса из звериных шкур. Чуть в стороне догорал костёр. Назойливая песня стала настолько громкой, что Фобосу казалось, будто её источник буквально в паре футов от него.
Но над костром не было вертела или котелка. Лагерь выглядел покинутым. Под навесами не было никого и ничего.
Но песня по-прежнему доносилась из оставленного лагеря бандитов. Фобосу стало не по себе, но не потому, что он столкнулся с чем-то, с чем раньше никогда не сталкивался, а потому, что привык думать, будто жизнь не сможет преподнести ему сюрприз. Он вновь принюхался, и в нос тут же ударил манящий аромат сочного окорока, приготовляемого на костре. Законник расположил ружьё между сплетением ветвей и, смотря поверх мушки, окинул взглядом окрестности.
Никого.
Ничего.
Пусто.
Лишь брошенный лагерь в лощине да идиотская песня в ушах.
Фобос почувствовал, как его прошибает холодный пот. Он хотел бы обрадоваться этому давно забытому чувству, но сейчас было не до того.
Ловко спрыгнув с дерева, он свистом подозвал Бонки. Оказавшись в седле, законник пришпорил кобылу и неспешно двинулся в сторону странного лагеря. Ружьё снова оказалось привязанным к седлу, а в ладони фронтмена удобно разместился его верный «Насмешник.
Нет, лагерь определённо был пуст. Не слезая с Бонки, Фобос внимательно осмотрел землю – на ней не было никаких следов. Возле костра не было следов от вертела. В этом лагере будто бы вообще никогда не было людей.
Когда Фобос осознал, что происходит, было уже поздно.
Две тени вспарывали горло Бонки голыми руками, а сам он летел из седла. Больно ударившись головой об опору навеса, он попытался встать, но не смог, будто какая-то сверхъестественная сила сковала все его мышцы. «Насмешник» покоился на его груди, но взять его в руки Фобос не мог – те не слушались.
Небо вмиг почернело. Деревья вокруг лощины превратились в уродливых гигантов, оскаливших омерзительные пасти в усмешке. Тени сновали повсюду, но Фобос мог видеть их лишь периферийным зрением. Однако они не спешили нападать на беззащитного законника. Играли? Или боялись?
Тем временем, песня в ушах становилась всё громче, а хор бандитских голосов сменился визгливыми криками каких-то потусторонних созданий. Какофония их мерзких визгов разрывала разум Фобоса. Из ушей потекла кровь, и Фобос почувствовал облегчение, когда понял, что оглох. Законнику казалось, будто в уши напихали ваты, но проклятый шум пробивался и через эту шумовую завесу! Тени были кругом, они застилали взгляд обездвиженного фронтмена.