Законы лидерства

Но самой удивительной оказалась реакция Опала. Он, который по всем обезьяньим законам должен был бы выразить Дику покорность, приняв соответствующую позу, тоже заухал и угрожающе ударил себя в грудь. А Дик в ответ на такой наглый вызов со стороны недоросля, отпустив решетку, испуганно забормотал. Самки по-прежнему демонстрировали повиновение, но теперь уже я не был уверен, к кому оно относится. Что за чертовщина?

У меня мелькнула надежда: а вдруг наконец-то проявилось действие полигена Л и Опал под его влиянием преобразился? Для меня это сейчас была бы удача по двум направлениям!

Так же внезапно, как взъярился, Опал затих, опустился на четвереньки. Я ему тоже дал яблоко - он к нему даже не притронулся. Видимо, вся энергия ушла на первый порыв.

Я попытался с ним поиграть, но он вяло ответил на приветствие и не повторил даже жест "хочу есть", сколько я его ни упрашивал. На все дальнейшие попытки "поговорить" он не реагировал, только сумрачно глядел мимо меня.

А Дик все еще не успокоился. Он кричал и метался по клетке, хлопал руками себя по бокам, будто кто-то ему угрожал.

В дополнение к этим неприятностям появился дядя Вася с неутешительной вестью: подопытные овцы плохо себя ведут.

– Сшибаются, - сказал он удрученно.
– Разрешите рассадить их в разные загоны.

– Дядя Вася, там две овцы и баран?
– недоуменно спросил я.

Сначала он не понял моего удивления. Когда же до него дошло, сокрушенно развел руками:

– Так-то оно так, Петр Петрович, да ведь после ваших опытов овцы прибавили в весе, у них и рога появились.

– Ну и отлично, что прибавили. Шерсть изменилась...

– Все так. Зато, доложу вам, и характер изменился. Не зря говорится: бодливой корове бог рогов не дал. А вы ж им дали. Вот овцы и дерутся теперь не хуже баранов. Того и гляди, зашибут друг дружку насмерть. Баран от них удирает со всех ног - и где только прыть берется. Разрешите рассадить подале от греха.

– Рассадите, пожалуйста, дядя Вася, - сказал я.
– Нет проблем.

Я шел к выходу из вивария, улыбаясь, утешая себя тем, что полиген Л все-таки приносил зримые плоды. Иногда неожиданные. Ну что ж, во всех явлениях есть оборотная сторона. Но почему же полиген не сработал у Опала?

Остановился снова у его клетки. Просунул руку сквозь прутья решетки, чтобы достать и подать ему закатившееся в ямку яблоко. Он схватил не яблоко, а мою руку в кисти, да так цепко, что мне стало больно. Я разжал пальцы яблоко упало на пол. Потянул руку назад - он не отпускает.

– Что с тобой, Опал, пусти сейчас же!

Его глаза все так же сумрачно смотрели на меня, показалось, что в них мелькнула осмысленная усмешка, похожая на человеческую, которую я совсем недавно наблюдал. У кого? Мне стало не по себе. Невольно вспомнились рассказы о том, как в заповедниках обезьяны вырывали руки у доверчивых туристов, протягивавших им из окон автомобилей лакомства.

– Опал, будешь наказан!
– сказал я, пристально глядя ему в глаза.

Он как бы нехотя медленно разжал свои длинные пальцы, и они несколько мгновений оставались в одном положении.

– Ну и дурень!
– в сердцах обругал я его, растирая кисть.
– Эх ты, самая большая моя неудача. Да еще позволяешь себе такие шалости!

Он понурил голову, словно понял свою вину. Его глаза были тусклыми, как обычно. Осмысленная усмешка в них могла мне почудиться под влиянием недавнего разговора в директорском кабинете. "Самая большая моя неудача!" мысленно повторил я.

* * *

Уже у дверей лаборатории повстречал я Александра Игоревича. Похоже, он направлялся к нам. Заметив меня, остановился, приветливо улыбнулся. С тех пор как мы виделись в последний раз, его лицо осунулось, резче обозначилась мешки под глазами, стали больше залысины над высоким морщинистым лбом, в глубине внимательных глаз роилась неизбывная тревога.

– Давно не виделись. Хотел узнать, как дела с полигеном Л, - сказал он с хрипотцой.

– Может быть, показать вам отчет? Принести таблицы и лабораторный журнал?

– Отчет?
– удивился он.
– Не рано ли?
– Я составлял его для Евгения Степановича. Он... ("приказал" - резко, "просил" - неправда). Он предложил...

– Даже так? Ну а мне можно без таблиц, - он подчеркнул слово МНЕ.

Я вкратце рассказал ему, в какой стадии находятся опыты. Пришлось упомянуть о сроках, отпущенных для завершения работы. Александр Игоревич иронично прищурился:

– Изволите успеть?
– Трудно, - признался я.
– Да, Евгений Степаныч круто берет. А если еще раз просчитать варианты? Таким образом получите недостающие материалы.

Он намеренно не сказал, до чего недостающие. Я оценил его тактичность.

– Все равно на защите выплывет. Не буду я защищаться по неосвоенной теме. Да и в конце концов, кто за меня должен просчитывать? Рабы Рима?

– Есть в моем отделе такие мальчики-добровольцы, что помогут добру молодцу. Причем бескорыстно.

– Помогут мне или отделу? Ведь это уже будет диссертация по математическому моделированию биологического процесса.

Он добродушно рассмеялся, даже слезинку смахнул согнутым указательным пальцем, затем совершенно серьезно спросил:

– А почему бы вам, обиженный добрый молодец, в самом деле не перейти в мой отдел? Будете продолжать ту же тему. Разве только чуть-чуть изменится подход.

– Спасибо, Александр Игоревич, - так же искренне ответил я.
– Но в некоторых отношениях ваш покорный слуга - человек пропащий. Как, например, вы. Если начал торить одну дорогу, на другую не собьюсь.

– Жаль. Но если надумаете, дверь отдела для вас всегда открыта... Пока я там...

Последней его фразе я тогда не придал должного значения. Меня занимали другие мысли: что же это получится, если они начнут переманивать людей в свои отделы, толкать по своим направлениям? Лебедь, рак и щука. А воз, то бишь институт? Двигаться-то надо...

Вернувшись в лабораторию, я поделился своими мыслями с Таней. Она только грустно улыбнулась:

– Сеньор, вы случайно не Колумбом работаете? Тоже мне открытие! Да эти бывшие закадычные друзья уже друг у друга десятки людей умыкнули. Начал Евгений Степанович. А теперь и Александр Игоревич старается от него не отстать.

– Могла бы и поделикатней со мной, - огрызнулся я, огорченный тем, что, как всегда, узнаю новости последним.
– Еще даже не мэнээс. Что дальше будет?

– И ты не сэнээс. И неизвестно, станешь ли им при таких наших зигзагах...