Законы отцов наших

— Так оно и есть, — бодро отвечает Хардкор. Грустным его поведение никак не назовешь.

— А полиция обращалась к вам с просьбой помочь найти Горго?

Поразмышляв немного, Хардкор пожимает плечами:

— Он как сквозь землю провалился, мать его. Понятия не имею, куда гребаный ублюдок мог подеваться.

— Ну что ж, помогите мне, Хардкор. Сдается мне, вы должны бы захотеть найти Горго. Ведь это еще один свидетель, который мог бы дать показания в вашу пользу, подтвердить подлинность всего сказанного вами. Или это не так? Возможно, он показал бы совсем другое?

Мольто заявляет протест на том основании, что вопрос косвенный, ответ на который требует рассуждения. Однако я и так уже наложила определенные ограничения на перекрестный допрос, и потому протест его отклоняется.

— Он не пойдет против меня, — говорит Хардкор со слабой улыбкой на лице. Не совсем ясно, то ли Хардкор отстаивает правдивость своих показаний, то ли констатирует реалии гангстерской жизни. — Понимаешь, парень, — добавляет он, — этот ниггер не хочет, чтобы его нашли, ясно? Он ударился в бега не только от полиции. Я спущу своих псов на поганого недоноска, и когда его найдут, засранца, тогда посмотрим.

Хардкор, очевидно, рассчитывает на симпатию к себе. По мере того как продолжается допрос, он становится развязнее. Ответив на вопрос, он нагло ухмыляется в сторону Хоби. Между ними возникли неприязнь, соперничество, которые берут начало за пределами зала суда. Наглый и непокорный Хардкор на каждом шагу словно утверждает, что он и есть настоящий черный, из самых что ни на есть низов, выросший сам по себе в неприкаянности, полный справедливого негодования угнетенных. Хоби, по мнению Хардкора, — дешевка, человек, который не испытал по-настоящему, каково это быть негром. Свидетель обвинения бросает вызов адвокату противника, и Хоби, похоже, чувствует себя в какой-то степени беззащитным. Возможно, это как раз и отнимает у него силы.

— Этот Горго, я смотрю, здорово достал вас, не так ли?

— Не то слово, — отвечает Хардкор и при дальнейшей мысли о Горго с отвращением покручивает головой.

— Потому что он застрелил миссис Эдгар в то время, когда вы там стояли, верно? Вы и Баг? И именно из-за него вы угодили в эту передрягу?

— Так оно и есть, — отвечает Хардкор.

Я перевожу взгляд со свидетеля на Хоби и вижу на его липе мимолетную улыбку. Впервые с начала сегодняшнего заседания. Неужели ухватился за что-то?

— Хорошо, скажите нам, на каком расстоянии от миссис Эдгар находился Горго на своем велосипеде, когда он застрелил ее?

Пальцем с длинным ногтем Хардкор описывает расстояние между собой и Хоби. Достаточно близко, чтобы не промахнуться. Эта же мысль, очевидно, пришла в голову и Хардкору, потому что на его лице появляется натянутая улыбка. Хоби, уловив ход мыслей свидетеля, тоже улыбается:

— Но ведь он мог видеть, что это женщина, не так ли?

Мольто заявляет протест на том основании, что Хардкор не может давать показания о том, что мог или не мог видеть Горго.

— Достаточно справедливо, — говорит Хоби. — Но вы-то могли видеть, что это была женщина, находясь от нее в двенадцати футах, верно?

— Я же не такой тупой, как он.

Хоби задумывается. Хардкор ловко парирует удары.

— Хорошо, ну а Баг махала рукой Горго?

— Конечно.

— Пыталась остановить его?

— Точно.

— Однако вы не делали никаких попыток остановить Горго? Не махали ему?

— Нет.

— Вы не кричали ему?

— Нет.

— Вы сразу бросились на землю?

— Именно так.

Хоби постепенно приближается к Хардкору. Он подходит совсем близко и осмеливается прикоснуться к барьеру, ограждающему место для свидетеля.

— Вы же знали, что он ни в коем случае не остановится, не так ли?

— Туфта, парень! — Хардкор машет тыльной стороной руки всего в нескольких дюймах от носа Хоби. — Послушай, я не знаю, что ты там о себе думаешь! Посмотри этому сучьему выродку, этому долбаному ниггеру в глаза, парень, и ты увидишь, что гребаный недоумок выстрелит во что бы то ни стало. Я таких навидался на своем веку.

— Сэр, вы знали, что Горго уже не остановить, что он выстрелит в любом случае, верно? Несмотря на то что там стояла женщина, а не мужчина? И в результате вы бросились на землю?

— Я уже ответил на этот идиотский вопрос.

— Судья!.. — с некоторым запозданием вмешивается Томми.

Я принимаю протест, и Хоби, уткнувшись в записи, пытается найти какую-то другую тему, но опять безуспешно. Естественно, я раскусила его замысел — однако чего он добьется этим? Чем это поможет Нилу, даже если он докажет, что объектом покушения должна была стать Джун, а не Эдгар?

— Сенатор Эдгар, — произносит Хоби. — Давайте поговорим о нем. Вы уже встречались с ним однажды, если верить вашим показаниям.

— Похоже на то.

— Похоже? Так вы виделись с ним один раз или больше?

— Сдается мне, парень, что ты и сам хорошо знаешь, что у нас с ним была всего одна встреча.

— А может, больше?

Хардкор презрительно поводит головой и молчит, считая, что и так уже дал исчерпывающий ответ. Хоби буравит его сердитым взглядом, однако по здравом размышлении решает оставить эту тему.

— А теперь, Хардкор, скажите, для вас и для Ти-Рока идея вытащить Кан-Эля из тюрьмы имела огромное значение, не так ли?

— Понятное дело, — отвечает он. — Все остальное — туфта.

— И значит, поэтому вы согласились встретиться с сенатором? Я прав? Потому что вытащить Кан-Эля из тюрьмы для вас все равно что трахнуть государство. Верно?

— Это ты трахаешь своих клиентов, — отвечает он и усмехается, презирая Хоби за попытку перейти на его лексикон.

— И вы сказали нам, насколько я помню, что когда выяснилось, что сенатор Эдгар выдвигает идею превратить «УЧС» в политическую организацию, вы здорово разозлились?

— Черт возьми, да он нам просто все мозги запудрил этим дерьмом. У старого пердуна, видно, башку заклинило. Это же нереально.

Хоби кивает, расхаживая по залу, напряженно обдумывает что-то. Затем вдруг резко поворачивается и спрашивает тихим голосом:

— Как вы думаете, зачем сенатор Эдгар собирался приехать туда?