Законы Рода. Том 4

— Вась, спасибо за наводку, но я тоже кой-чего об этом молодом плуте знаю… И догадываюсь, откуда у него золотое кольцо, — ответил князь Голицын Павел Алексеевич, проходя мимо недавно купленной кремовой породистой лошади стоимостью больше полумиллиона рублей.

— Ну-ка? Интересно…

— Помнишь, — Голицын остановился и заговорил чуть тише: — пол-империи на уши подняли, когда у Волжского дочь пропала?

— Это с сестрой императора которая по Сибири шлялась? Конечно, помню. Я два полновесных боевых отряда на поиски был вынужден отправить к чёрту на рога! — вспыхнул Бобровский.

— Тише ты!.. Ну вот… Они, когда спаслись… Там упоминалось в отчётах, что их четверо вышло из леса. Я сперва подумал, что телохранители Волжской и Романовой, а оказалось, что только Романовой. Мне стало интересно, кто четвёртый. И ты не поверишь, но это был этот самый шкет, — с улыбкой победителя ошарашил князь своего всезнающего друга, который буквально охотился за слухами.

— Да ладно?! Информация точная?

Глаза Бобровского загорелись.

— Трижды перепроверил. В разных источниках. Денег отвалил уйму… Но что поделать, такая вот у меня любопытная натура.

— Ну и? Здорово же!

— Это да, только вот тебе пища для размышлений… Этот парень исчезает вместе с Бортниковым. Через несколько месяцев Бортников становится главой рода, а парень окрашивает своё колечко в золото. Где были он и Бортников всё это время? А? А теперь вспомни, в каких барон отношениях с императорским двором? Где до сих пор сидит, скрываясь, Елизавета Романова? Почему вопреки своему слову Волжский не объявляет помолвку дочери после совершеннолетия? Тут тайна на тайне и тайной погоняет. И тайна эта тянется к самой регентше. А ты помнишь, что я буквально месяц назад вызывался ею в столицу. И знаешь, больше не хочу там появляться. Всё, что связано с ней, — это не для меня. Мне тут хорошо. Тихо, спокойно… Скандинавы под боком жужжат, и ладно.

— Ты слишком сильно заморачиваешься. Ну, подумаешь, познакомишь дочерей с юным дарованием. Ничего с ними не будет. А так, может, и к чему хорошему приведёт…

— Не приведёт, Вась… Помяни моё слово. А все те, кроме тебя, кто разузнали об этом юном таланте и не умеют связывать очевидные вещи, обречены на проблемы.

— Хм… Ну раз ты так говоришь… У тебя всегда чуечка на такое хорошо срабатывала. Я тогда, пожалуй, своему младшему в академии скажу, чтобы не лез к нему.

— А он что, в академию поступает?

— А я разве не говорил? Более того, он уже успел с Цербером поцапаться. А этот пёс войны, сам понимаешь… Если в добычу вцепится, уже не отпустит.

— Ну вот! Ты лишь подтверждаешь мои слова. Рядом с этим ярлом постоянно будет происходить всякий хаос. Но, вообще, забавно. Цербер и Бортников были лучшими друзьями в прежние годы. Интересно, вмешается ли наш ужасающий Архимаг тьмы в эту стычку?

— Не знаю, мой дорогой друг, не знаю…

* * *

В ресторане «Алый Лев».

Долго же этот придурок сюда поднимается… Так и конфликта не случится, если вдруг Светлова раньше вернётся из уборной.

«ТУК-ТУК».

Чья-то наглая ушастая морда заглянула внутрь, извинилась и уже начала исчезать, как вдруг остановилась и уставилась на сумочку, оставшуюся на стуле сбоку.

— Извините, ещё раз.

И ушастый скрылся, а менее чем через десять секунд дверь без спроса распахнулась, и на пороге небольшой и уютной комнаты появился хмырь с четырьмя прихвостнями за спиной.

— Ты кто такой? — обратился он ко мне.

А я как сидел к нему полубоком, так и остался сидеть. Молча.

— Мне повторить вопрос? — насупился он и вошёл внутрь, смотря то на меня, то на оставленные Еленой вещи.

— Этикету тебя нянечка не обучила, мальчик? Тогда я буду снисходителен и подскажу. Прежде чем задать вопрос неизвестному человеку, ВОСПИТАННЫЕ дворяне сперва сами ЧТО делают? Правильно! Они ПРЕДСТАВЛЯЮТСЯ, — интонацией выделял я главные слова, будто разговаривал с шестилетним ребёнком.

— Наглая у тебя и неизвестная мне рожа. Почему ты здесь? Светлова — моя невеста. Если ты знал об этом, готовься к смерти. Если нет, то вставай на колени и извиняйся, — надменно заявил идиот, окончательно упавший в моих глаза.

— Ты утомляешь, бестолочь. Выйдешь сам, или тебе и твоим жополизам помочь покинуть эту комнату?

— Ох, боюсь-боюсь. Знаешь, а я ведь предупреждал Ленку, что, если увижу мужика рядом с ней, ноги переломаю. Не ей, тебе. Видимо, ей тебя совсем не жаль.

— Нет, просто она знает, что ты чмо слабохарактерное. Сам ты ничего не сделаешь, так как слабак. А отправив своих лакеев, лишь в очередной раз опозоришь свой род. У меня слишком хорошее настроение, чтобы делать тебя и твоих прихлебателей инвалидами сегодня. Так что последний раз предупреждаю. Потом пеняйте на себя, — предупредил я и повернулся к тарелке, чтобы доесть свой скромный ланч.

— Ирисов, придурок, ты что здесь забыл? А ну, свалил прочь, шкура ты продажная. Даже не вздумай мне своей свиной рожей настроение портить! — услышал я голос Елены, что превратилась в боевую валькирию и начала распихивать прихвостней Ирисова, пытаясь пробиться в комнату.

— Молчи, Елена! Мы с тобой позже поговорим!

— Проституткам своим указывать будешь! Мирослав, это место осквернено самовлюблённым козлом. Предлагаю сменить локацию.

Светлова протолкнулась внутрь и двинулась к своим вещам. Но не дошла…

Покрасневший то ли от ярости, то ли от смущения кретин схватил её за руку. Светлова этот жест не оценила и попыталась освободиться, но не смогла. Он явно делал ей больно, так как она влепила ему царскую пощёчину, заставляя щёки затрястись как желе.

Юный отмороженный боров, с выпученными глазами, замахнулся, и я тут же подскочил, схватил его за запястье и сжал его руку так сильно, что она за считанные мгновения покраснела, побелела, а затем и посинела. Даже эфира не понадобилось.

Послышался хруст костей, и вопль агонии разнёсся по комнате. Прихвостни идиота уже были готовы ворваться в помещение, но подоспела охрана и вытащила их за шкирку, как нашкодивших котят.

Ирисов полетел наружу, прямо в любезно открытую дверь. С трудом сдерживая крик, сопли, слёзы и слюни, этот кусок пародии на аристократа злобно прошипел заветное «Я тебя убью».

— Дуэль в любое время. А если ты, как чмо подзаборное, собираешься подослать убийц, то не вини меня за грубость. Я перестану сдерживаться и покажу тебе, как порой печально жить на белом свете. Только вот умереть тебе не удастся. И жизнь твоя будет похуже, чем в аду, кусок дерьма.

— Дуэль, значит… Хорошо, тварь… Ты ещё пожалеешь!