Законы Рода. Том 8

— Думаю, всё намного проще. Он хочет поторговаться и вывести студентов, что застряли на оккупированной территории. Если он и впрямь сумеет добиться переговоров и при этом не подставиться… Я не знаю как, но лично его отблагодарю. В общем, всё зависит только от него. Проиграет — станет пленником, лишённым титула. Победит — станет героем. А вообще, его манёвры открывают нам интересные возможности… Ты же знаешь, я четвёртые сутки на стимуляторах, не сплю, ищу варианты, как студентов вытащить. Уже столько вариантов отсекли из-за чрезмерного риска…

— Как хочешь. Но я ему уши откручу, когда он вернётся… — Зубов откинулся на стул и посмотрел в потолок. — Надо собрание внутреннего круга провести. Уведоми, как связной, всех членов закрытого совета.

— Когда совет?

— Прямо сейчас. Пускай всё бросают и едут. Если его план сработает, у нас должно быть готовое дипломатическое решение, которое запутает османов ещё больше и позволит вызволить студентов. А если провалится… То будем смотреть, как далеко готов зайти Кемаль, откроет ли второй фронт.

— Хорошо, Костя. Я всем передам, всех приглашу. Если кого-то не будет…

— Сделай так, чтобы все были. Разбуди корпус связи Дворца псиоников, на худой конец.

— Ты же знаешь, у них мозги плавятся от подселения чужого сознания в собственное тело.

— Их для этого и создавали, — настоял Зубов и поднялся, чтобы уйти к себе и дождаться сигнала о встрече.

Ему предстояло многое обдумать. А заодно найти хоть какую-то управу на Краста, который становится слишком неконтролируемым.

«А если слухи подтвердятся и окажется, что это Берестьев… То мне вообще стоит забрать этого оболтуса к себе в армию силой. Разведчики с их играми — ненадёжные ребята. Если его сочтут слишком опасным, то лишь вопрос времени, когда кинжал вонзится в его сердце», — решил для себя Зубов, который и сам в юности был очень и очень гиперактивным, создавал проблемы и самостоятельно их решал.

Три часа спустя. Кремль.

Люди сидели в полупустом зале и переваривали услышанную новость об очередном героическом поступке мага, который недавно стал частью империи.

— Значит, в Стамбуле грабятся банки, похищаются женщины из гарема султана, охранники умирают или куда-то ещё деваются, камеры перестают работать, и… они пока не знают, кто за всем этим стоит. Но знаем мы. Действительно ли всё это дело рук Краста? — подытожил глава всего банковского сектора империи, несущий ответственность за финансовую стабильность и состояние экономики государства.

— Да. Ещё добавляй к этому диверсии на складах, уничтожение Архимагов, Воинов Духа, генералов врага, прочей живой силы и техники, тридцати процентов черноморского флота османов… Этот человек по эффективности самую малость не добирает до всей болгарской армии. О, князя Симеона тоже он спас, — ответил на его вопрос Зубов.

— Что ж за монстра мы приняли в наши ряды?.. — удивился глава небольшого, но очень властного и сильного рода магов пространства, который тайно управлял тремя боярскими родами, являясь их тайным покровителем и сюзереном. И, само собой, уже больше века он был связан кровными узами с Романовыми.

— А это уже другой вопрос, который активно расследуется многими… Теорий хватает. От самых глупых и безумных до вполне обоснованных и реальных.

— Ну, шутку о том, что он тайный сын почившего императора, даже я слышал. И о том, что это магистр тайного ордена, который сумел омолодиться и решил выйти из тени, чтобы развеяться, — тоже, — заулыбался Романов, глава службы разведки.

«А ещё о том, что он Берестьев. К чему я, собственно, и склоняюсь. Интересно, когда Багратион решится сделать следующий шаг в своём расследовании? Всё должно выглядеть естественно, без моего вмешательства…» — добавил мысленно Константин Игоревич, смотря на Стефанию, которая напряжённо сидела в своём кресле, поджав губы.

«Ага, конечно, очередной отпрыск! Только не Романовых… Неужели эта стерва Ажарова в своём предсмертном послании имела в виду, что он и есть истинный глава Берестьевых? Как же бесит! Я не могу это узнать несмотря на всю ту власть, что в моих руках! Ещё и этот пялится… Уверена, он уже давно всё выяснил, но просто делает из меня идиотку!» — мысленно проклинала невозможность выяснить всю правду о своём фаворите Стефания.

Фаворите… которого она в один момент испугалась. Испугалась, когда очнулась ото сна и, прозрев, поняла, как легко он ею манипулировал во время их встреч. Хотя всё должно было быть наоборот! Он словно подстраивался под её настроение, перехватывал инициативу их встреч и, пока она витала в облаках, словно какая-то школьница, завоёвывал шаг за шагом авторитет во дворце и привлекал внимание всех этих воронов, что сидели сейчас на тайном совете. Теперь, когда он стал объектом их интереса, так же, как это однажды случилось и с ней, ей ничего не оставалось, кроме как быть осторожной и не рисковать лишний раз. Ажарова уже погибла из-за своей самоуверенности. И пусть она успела подгадить, отправив Стефании загадочное сообщение прямо перед собственной смертью, регент не сомневалась. Даже если Краст — не Берестьев, ей стоит быть с ним крайне осторожной.

Чем больше времени проходило, тем больше ей казалось, словно Миргорд — это реинкарнация её мужа. По крайней мере трепет и тревогу, что влились в её душу в последние недели, она никак унять не могла. И каждый раз, когда она думала об этом молодом красавчике, на задворках сознания появлялся страх. Такой же, какой у неё был после первых встреч с её ныне покойным супругом.

— Стефания! Ты с нами? — прервал мысли регента седобородый, но телом словно атлант, мужчина.

— Прошу прощения… Задумалась.

— Понимаю. Есть что обдумать и обсудить. Так что в итоге с твоей роднёй заграничной? Были ещё какие-нибудь послания от них?

— Нет, австрийский имперский двор молчит, — ответила она, невольно видя перед собой полный недовольства и лёгкого презрения взгляд своей матери, пятой супруги прежнего императора Австрийской Империи.

Стефания родилась уже после того, как император отдал престол своему сыну. Да и в целом она его видела лишь несколько раз, ибо к старости у её отца появились болезни, которые ни один лекарь вылечить не мог.

Она была нелюбимым ребёнком, и она об этом прекрасно знала из-за своего дара. Да и её мать этого не скрывала. Она и вовсе не хотела, чтобы Стефания рождалась, ведь у неё уже были дети к тому моменту, которых она искренне любила.

Даже в старости император стремился как можно больше увеличить численность своего рода. Только вот он даже не помнил всех своих внуков и правнуков по имени. Что уж говорить о любви к ещё одному ребёнку, который для всех был лишь очередным конкурентом в борьбе за блага короны, которые полагались каждому из членов императорской династии.