Законы заблуждений

– Ну и порядочки в этой Мессине, – сказал Гунтер сэру Мишелю. Ричард только злобно поругивался под нос, а Бертран де Борн сочно вздыхал. – Куда только стража смотрит?

– Либо в кружку в близлежащей траттории, либо со стен на наши войска, – ответил норманн, и закашлялся. – Господи Боже, опять! Что сегодня происходит в этом городе?

Отряд снова наткнулся на драку. Столь же яростную и бестолковую. Слева – стена, чуть впереди темнеет округлый бок Северной башни, справа огромная деревянная конюшня, принадлежащая войску Танкреда, а прямо перед лошадьми кого-то увлеченно пинают.

Тамплиеры осторожно пришпорили коней и попытались протолкаться через людское месиво, заодно охаживая простецов длинными плетьми. Получилось только хуже: во-первых, лошади пугаются шума и толкотни, во-вторых, несколько простецов с воплями «Спасите, благородные мессиры!» бросились к всадникам и начали страдальчески цепляться за стремена. Мгновением спустя уличная битва уже полыхала вокруг отряда мессира де Шатодена. Ричард, морщась, отпихивал верещащих простецов ногой, Бертран де Борн заулюлюкал, давая пинка то одному, то другому, а лошадь Гунтера внезапно схватили за узду, вырвав ремешок из рук германца.

– Быстро назад, пока суматоха! – на чистейшем английском рыкнул появившийся из ниоткуда Казаков. – Пока никто не видит! Успеем уйти!

– Рехнулся? – прошипел Гунтер, выдирая повод обратно. – Все в порядке, катись отсюда! Это ты устроил переполох?

Казаков оторопел. Что в порядке? Арест в порядке? Или он чего-то недопонял?

Тамплиеры уже не знали, что делать. На них самих никто не нападал, но и проехать тоже не давали. На плети простецы оглядывались не больше, чем на укусы комаров, продолжая вдохновенно валтузить друг друга и пугать лошадей.

– Разогнать! – сквозь зубы процедил командор своим рыцарям. – Мечами, плашмя! Пораните – не беда, этот грех простится.

Мессир де Шатоден не заметил, как совсем рядом, шагах в двадцати, возле башни, появились факелы.

* * *

Много раз до этого дня, а еще больше во времена последующие мессиру Сергею Казакову втолковывали: не понимаешь, что происходит – не суйся. Наблюдай, сколько угодно, но не лезь в дело, в котором ничего не смыслишь. И в прошлом, и сейчас, и в будущем Казаков забывал следовать данному постулату, отчего неизменно нарывался на то, что в литературе именуется «приключениями», а в жизни – неприятностями с вытекающим из них мордобитием.

Простой до гениальности план старичка с дворняжкой, предводительствовавшего над уличной шпаной этого квартала, почти осуществился: тамплиеры по уши увязли в дерущихся простецах, на пленников не смотрят, а, следовательно, остается аккуратно переместиться в ближайшую темную подворотню и сделать ноги. Правда, вместе с оказавшимися в стальных сетях Ордена Мишелем и Гунтером едут еще трое каких-то рыцарей (причем кажущихся смутно знакомыми, особенно вот тот высоченный, в кольчужном оголовье), но, надо полагать, они тоже не станут возражать против того, чтобы втихомолку исчезнуть в недрах лабиринта мессинских улиц.

Все испортил Гунтер. По ведомым лишь его тевтонским мозгам соображениям германец отверг столь своевременную (и задорого доставшуюся!) помощь, заявив, будто «все в порядке». Конечно, может быть, он всю жизнь мечтал, чтобы его арестовали тамплиеры и научили поклоняться Бафомету, но… Сергей решительно отказывался понимать, что за ситуация сложилась нынешней ночью.

А простецы тем временем старательно отрабатывают полученные безанты, в азарте не замечая, как в действие вступает третья сила – сицилийские вояки, выбежавшие на шум из башни. Воины Танкреда вломились в самую гущу драки, раздавая латными перчатками тумаки направо и налево, кто-то пронзительно засвистел, лошади шарахнулись, высокий рыцарь, ехавший вслед за храмовниками, не усидел в седле и повалился под ноги Казакову (едва успевшему поставить блок и свести на нет выпад какого-то сицилийца), затем на землю соскочили Гунтер с Мишелем и дворянин с длинными темными волосами. Казаков только выругался, узнав – красавчик Бертран де Борн собственной персоной!

– Сир, вы не ушиблись? – осведомился Бертран у поднимавшегося на ноги Ричарда, за плечом которого мигом воздвигся его оруженосец, шевалье де Краон.

– Мы давали слово тамплиерам, – выдохнул Ричард, наблюдая, как храмовники разгоняют галдящих простецов, – но не сицилийцам. Мечи из ножен!

– За ноги вашу мамашу, – сугубо по-русски высказался Казаков, начиная понимать, что к чему. – Ой-е…

Львиное Сердце уже отмахнул клинком по голове одного из солдат Танкреда, ранил неудачно подвернувшегося простеца и был готов вступить в свой последний бой. Нищие разбегались, будто тараканы с кухни.

– Остановите его! – взвыл Гунтер. – Серж, кретин, сделай что-нибудь!

– Что «что-нибудь»? – в тон выкрикнул Казаков и снова положился на интуицию. Обычно она его не подводила. – Ты что, хочешь, чтобы я дрался с этим танком?

Сэр Мишель в это время весьма не по-рыцарски подобрался к де Краону, прикрывавшему Ричарда со спины и как следует съездил яблоком меча оруженосцу короля по загривку. Де Краон, будто сдувшийся шарик, втихомолку сложился у ног нормандца. Ричард ничего не заметил.

Вот вам и интуиция. Во всей красе. А скорее, во всей неприглядности. Сергей, уяснив только одно – нужно любой ценой скрутить англичанина (причем сразу видно, «верные друзья» помогать ему в этом деле вовсе не собираются) – ударил ногой королю под колено сзади. Ричард потерял равновесие, полуобернулся, получил сильнейший оглушающий удар костяшками пальцев в переносицу, затем локтем по шее, сцепленными в замок ладонями сзади по затылку… Он, почти ничего не видя и слушая раскатистый колокольный звон в ушах, попытался отогнать наглеца оружием, но тот оказался слишком шустр – новый удар ногой по руке, меч с визгливым дребезжанием улетает в темноту, еще два удара по лицу, король валится на мостовую, правая рука больно загнута за спину, а голову пригибает к земле чье-то колено, утвердившееся на шее сзади. Позорнейшее поражение. Ричард едва не расплакался, что было ему отнюдь не свойственно.

Гунтер, похолодев, созерцал перед собой картину, до которой не додумался бы и Сальватор Дали в самом тяжелом приступе художественной шизофрении: король Британии Ричард Львиное Сердце простерт на пыльной улице, с заломленной правой рукой, которую аккуратно удерживал Серж, прижимавший монарха к земле коленом. Вокруг постепенно сплачивались сицилийцы с факелами, а чуть поодаль маячили недоумевающие физиономии спешившихся тамплиеров.

– Прочь! Да прочь же! – резкий высокий голос на норманно-латинском. Островитяне расступились перед худощавым молодым человеком в черненой кольчуге и с обнаженным мечом в руке. – Что происходит?

– Сир, – поддал голос кто-то из сицилийцев, – этот рыцарь напал на нас, убил шевалье д'Альери…

– Поднимите его! – скомандовал Танкред. Казаков нехотя отпустил руку противника, соображая, что же теперь делать и кого именно накажут.

Танкред потерял дар речи. Прямо на него злобно, будто медведь из берлоги, завидевший охотников с рогатинами, таращился не кто иной, как его величество Ричард Английский.

– Кхм, – кашлянул Танкред, но мигом опомнился. Королевское воспитание, как-никак. – Сир, если рыцарь, захвативший вас (сицилиец мельком глянул на Казакова), не изволит наименовать вас своим пленником и не будет требовать за вас выкуп, вы становитесь пленником короля Сицилии.