Закопайте Эльминстера поглубже

Эл?

Не веря своим ушам, Мэншун смотрел на двух женщин по ту сторону улицы.

В следующее мгновение он покинул разум Корлета Фентабля с беззвучным воплем страха и ярости, в безоглядной спешке, бросив сенешаля пускать слюну и шататься так же сильно, как танцовщица. Его никакая Шторм Среброрукая не поймала, и Фентабль резко рухнул лицом на мостовую.

В следующее за этим мгновение созерцатель размером с голову младенца вылетел из его мантий и нырнул в ночь.

Отвисли челюсти, раздались крики, и Мэншун смутно припомнил, что по улице спешили какие–то пурпурные драконы, услышавшие взрыв.

Ба! Прямо сейчас его не волновало, узнает ли мир о том, что младший сенешаль носит под мышками созерцателей.

Эльминстер из Долины Теней был жив!

Потребовалось на удивление мало времени, чтобы пересечь усеянные особняками, шпилями, башнями и куполами улицы и достичь открытого всем ветрам окна дома Трусильверов.

Леди Делейра Трусильвер заметила созерцателя раньше своих горничных, и резко приказала всем слугам покинуть комнату. Если кто из них и увидел, как она достаёт какую–то подвеску из открытой шкатулки на прикроватном столбике, или вынимает кинжал из ножен, прикреплённых к тому же столику снизу, виду они не подали.

Мэншун проигнорировал подвеску и кинжал и не стал тратить время на любезности.

— Талан, — приказал он, — найди волшебника Эльминстера, который всё ещё жив и использует не принадлежащие ему тела. Убей любого, в кого он вселился — уничтожь полностью. Убедись, что он мёртв, затем позови меня, чтобы я проверил. Поторопись!

— Как я его узнаю? — спросила она, бросив и кинжал, и подвеску.

Созерцатель ринулся к ней, как огромная оса, размахивая глазными стеблями.

Она почти сумела не вздрогнуть, когда глазные стебли скользнули в её ноздри и уши и задержались там на то ускользающее мгновение, какое потребовалось Мэншуну.

Он передал в разум Талан образ Амарун Белой Волны — шатающейся в дверном проёме, глядя в никуда, вокруг поднятых рук пляшет молния — затем убрал молнию из этого видения.

— В этом облике он скрывается сейчас.

Созерцатель подался назад достаточно, чтобы одарить госпожу Делейру Трусильвер угрожающим взглядом.

— Найди Шторм Среброрукую и заставь её рассказать, кто — Эльминстер, а кто — нет. Не убивай её, пока не будешь уверена. Но после — убей. В первую очередь твоя задача — закопать Эльминстера поглубже!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ СЕЙЧАС Я ИДУ ОХОТИТЬСЯ

Шторм покачнулась, всхлипнув от боли. Магия изливалась из тела в её руках, с треском сталкиваясь с дворцовыми печатями.

Там, где магия Эльминстера ударяла в печати, а печати ударяли в ответ, возникала энергия. Она клубилась вокруг Шторм и Амарун, сначала похожая на огонь и кислоту, затем скорее на солёный кнут рабовладельца, который давным–давно довелось испытать Шторм… или на вихрящиеся, безжалостно острые грани начарованного жрецом барьера сотен клинков…

Чтобы спасти их обеих, она вытолкнула Амарун в ночь, подальше от печатей. Назад на Променад, где Шторм тяжело упала на колени. Амарун осела мёртвым грузом у неё на руках.

Внезапно её окружило кольцо мечей, сверкающий круг смертоносных лезвий.

— Сдавайтесь! — рявкнул пурпурный дракон. — Покажите пустые руки и назовите себя.

Шторм посмотрела на него, задыхаясь, и подавила боль достаточно, чтобы сказать:

— Мы боевые маги, солдат! Горим изнутри от дикой магии! Ради вашей собственной безопасности, отойдите от нас и от того дверного проёма прочь!

Солдаты разом побледнели и отступили. Содрогнувшись, Шторм обхватила Амарун и покатилась, унося их обеих дальше по улице. Два дракона подозрительно двинулись за ними, но были отозваны меч–капитаном.

Стиснув зубы, Шторм поднялась, потащив за собой по–прежнему слепую, оглушённую Амарун, и медленно повела танцовщицу в ночь.

— Эл? — прошипела она, когда они достигли входа на боковую улочку в дальнем конце Променада.

Единственным ответом был нечленораздельный слабый стон.

Дальше по улице она заметила сгорбленного, спотыкающегося человека, который убегал прочь от них. Он был окутан блеклым, слабо мерцающим синим пламенем.

— Показали призраку, что по чём, — громко прошипела Шторм.

Когда она это сказала, далёкая фигура повернула за угол и исчезла.

* * *

Призрак синего пламени, которого не впечатлила её улыбка, атаковал бесстрашно, с собственной ухмылочкой, уверенным, почти беззаботным ударом.

Алусейр ловко отбила его меч в сторону своим призрачным клинком, и продолжая движение, ловким изгибом глубоко порезала ему бок, подлетела ближе, разрезая торс. Кончик меча проскрежетал по рёбрам, устремившись к горлу.

Синий огонь отступал перед серебряно–серым туманом её меча, расступаясь и темнея, обнажая человеческое тело. Алусейр ринулась вверх, уходя от его бешеной контратаки, и рубанула противника по тыльной стороне его сжимавшей меч руки, прямо над локтем.

Меч синего призрака прозвенел на дворцовом полу, Алусейр развернулась и налетела на него снова. Она не осмелилась попробовать прямой выпад или обезглавливающий удар, поскольку каждое прикосновение огненной ауры призрака к её мечу — который являлся частью самой принцессы, обретая плотность по её воле из той же призрачной эссенции, из которой состояло всё тело Алусейр — пожирало её не–жизнь.

Было бы глупостью убить этого нарушителя ценой её собственного существования и оставить её возлюбленный дворец совсем без охраны.

Так что она ограничилась рубящими ударами по рукам и корпусу, кружа вокруг противника в бесконечном кружеве острой стали, заставив его сжаться за собственным клинком, всё больше и больше угасая.

Призрак синего пламени вдруг резко рванулся и бросился бежать с криком боли и ужаса, бросившись прочь из дворца, дико махая мечом в попытке защититься от клинка Алусейр.

— Враг по крайней мере был заметно ослаблен, — удовлетворённо сказала призрачная принцесса пустому коридору, остановившись прямо перед бурлящим хаосом нарушенных, пытающих восстановить свою целостность печатей, чтобы проследить, как призрак несётся по Променаду. Он свернул на боковую улочку и продолжал быстро удаляться.

Снаружи драконы помогали бормочущему что–то младшему сенешалю Фентаблю встать на ноги. Он казался пьяным или оглушённым, а солдаты, придерживающие его, взволнованно говорили о «созерцателе, как в легендах, только размером с детский горшок!»