Закрытая школа. Начало
Шрифт:
Лена сбегала за шубой, поклявшись себе, что не упустит Галину Васильевну из виду.
Андрей сидел у себя на кровати. В ушах играла музыка, к которой он, впрочем, совершенно не прислушивался, сосредоточенный целиком на своих мрачных мыслях. Главной героиней этих мыслей была Даша.
А вот и она сама, словно по заказу.
— Что-то не так? — отреагировала заглянувшая в комнату девушка на его тяжелый взгляд.
— Все не так! — ответил Андрей жестко, вынимая один наушник. — Я уверен, в этой истории с ноутбуком виноват кто-то из нас. Только мы знали, что файл восстанавливается.
— Но
— Правда? — иронически поднял бровь Авдеев.
— И кого же ты подозреваешь? Макса? Ромку? Вику? А может, меня? — осмелела Даша. — Знаешь, если у тебя нет доказательств…
Тут дверь за ее спиной открылась, и в комнате появилась Надя.
— Привет, Андрюша! Привет, Даша! — поздоровалась она и тут же перешла к тому, что ее волновало: — А правда, что внешность обманчива?
Даша замерла, чувствуя пробежавший по спине холодок.
— Бывает, — хмуро согласился Андрей.
— Всегда-всегда? — уточнила Наденька.
— Нет, не всегда.
— Значит, красивые люди не всегда плохие?
— Нет, — и Авдеев посмотрел на Дашу так, что она окончательно потерялась и поспешила уйти.
— Мама и папа были красивыми, и они были хорошими, — продолжила свою мысль сестра.
— Как и ты! — Андрей подхватил сестренку на руки и закружил ее. Хорошо, когда все вот так просто…
Наденька убежала, когда в комнату осторожно постучали. Кто-то чужой.
— Да? — откликнулся Андрей, и на пороге появилась Анна Михайловна.
Она выглядела немного смущенной, и Авдеев вдруг решил, что это чрезвычайно идет учительнице. Сейчас она казалась его ровесницей.
— Андрей, Наденька отдала мне письмо, которое она написала Богу… Пусть оно будет у тебя. Мне его некуда отправить, но и выбросить я его не могу.
Он взял у молодой учительницы тетрадный листок и улыбнулся, глядя на старательно выведенные буквы… Кажется, его Надюша — самая добрая в мире девочка.
С лица Андрея не сходила улыбка все время, пока он читал письмо, а дочитав, парень аккуратно сложил листочек и задумался. Нужно что-то делать. Придется собрать ребят и поговорить с ними насчет Даши.
— Господа, он собрал нас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — кривляясь, изрек Макс и уселся спиной к окну, наблюдая за остальными.
— Именно так, — отозвался Андрей совершенно серьезно.
Вика тревожно огляделась:
— А где же Даша?
— Я думаю, это Даша стерла Темкино видео, — с места в карьер начал Авдеев. — Нет, я не шучу. Я видел, как она выходила из нашей комнаты. Вы были на физре, а я ходил, чтобы заклеить царапину. А после урока файл был уже стерт.
— Может, это ты его стер? — прищурившись, поинтересовался Морозов.
— Нет, не я. Но это сделал один из нас. Про ноутбук знали только мы. И про чердак, где хранятся все доказательства. В общем, как ни печально, предатель среди нас… И это Даша.
— Нет! Это не она! — Максим вскочил.
— Макс, я тоже хочу, чтобы это был кто-то другой. Но от моего желания мало что зависит.
— Егорушка, что же ты натворил? Тебя по всему лесу ищут!
Этот ласковый голос прорвался в его темную бездну. Он поднял голову, слушая женщину. Он давно, с самого детства, знал этот голос. Только этот голос и приносил облегчение.
Он замычал, преданно заглядывая в, казалось бы, строгие, но такие добрые глаза. Неужели она Его ругает? Но ведь Он же не сделал ничего плохого! Он был очень, очень хорошим! Он так старался!..
— Ну хорошо, хорошо, я знаю, что это не ты, — она погладила его по голове. — Ты должен спрятаться, Егорушка, понимаешь? Не бойся, я приду завтра. Что бы ни случилось, не выходи отсюда.
Она ушла, и Ему снова стало грустно. Почти так же грустно, как было, когда мама отворачивалась от Него…
Лена вошла в землянку сразу же после того, как Галина Васильевна удалилась.
Поломанная мебель, заросший паутиной трехколесный велосипед, везде развешаны детские игрушки — грязные куклы, потертые плюшевые мишки… Все это производило совершенно дикое впечатление. Лена даже подумывала повернуть обратно, но нет, не для того она проделала такой долгий путь…
В углу сырой землянки нашелся и ее хозяин — огромный, с большой головой, он сидел к ней спиной.
— Егор! — негромко позвала его Лена.
Он медленно оглянулся и протянул к ней руки.
Лена потянулась к нему в ответ, но в этот момент лицо брата оказалось на свету. Сказать, что оно было чудовищно, — слишком слабо. Ужас, который внушало это лицо с двойным кривым носом, огромным шишковатым лбом и крохотными глазками, выходил за пределы разумного. Такое чудовище могло родиться только в самом ужасном из кошмаров.
Лена отдернула руку и, застонав, рухнула на пол землянки, ударившись головой о стоящую в углу железную бочку.
Он хорошо знал этот ужас, что вспыхивает в глазах людей при виде Его лица.
«Урод! Лучше бы ты умер! Ненавижу тебя! Ненавижу!» — кричала та, благодаря которой Он появился на свет.
Тот день Егор запомнил очень хорошо, потому что это был самый страшный день в Его жизни. Тогда Он плакал от страха, мать кричала на Него, а потом подскочила и замахнулась, чтобы ударить. Испуганный мальчик оттолкнул ее, но, увы, не рассчитал силы. Она упала и ударилась головой о край стола. И затихла. И не вставала, как бы Он ее ни звал. Уже позже Егор понял, что именно тогда впервые встретил смерть. В тот день та, которая заботилась о Нем, взяла Его за руку и привела сюда, в землянку, долго утешала и говорила что-то ласковое…
И теперь… Неужели Он несет всем смерть? Неужели Он — чудовище?!
Егор страшно застонал, заскрежетал зубами, а из горла вырвался слабый вскрик:
— Ле-ноч-ка…
Надо отнести ее к людям. Может быть, они еще сумеют помочь. Скорее! Скорее!
Он подхватил безвольное тело и, подняв, словно пушинку, понес к выходу из землянки.
«Встречаемся в 22.00 у часовни. Принеси ключ», — было написано на запотевшем зеркале.