Закрытые воды

Пусть Ярик посидит у трубы с «Зауэром», он, как показала практика, самый точный стрелок в экипаже.

Где-то там объект, на правом берегу затона, за небольшой галечниковой косой, которую намыло под крутым бережком высотой до трёх метров. На берегу неподалёку редкая лиственная роща, и на гальку спускались стволы подмытых и упавших деревьев. Прозрачный лесок, это хорошо. Но последить за ним необходимо, та чупакабра спокойно по открытому берегу подбиралась.

Дверь не закрывалась: сразу за улетевшим к трубе Яриком в проёме показался боцман.

— Шефы, там протока слева! Широкая.

— Сам вижу, — буркнул капитан, забирая левей. — Давай-ка ты вниз, к якорям, Миша, попробуем зайти.

— Может, лодку сбросить, и на ней? — вставил я.

— Сейчас увидим.

Протока за косой разбивалась на несколько мелких рукавов, зайти, как мне показалось сначала, можно было только одним. Правый по ходу рукав кажется основным, но это блеф — он превращается в большую отмель, значит, нужно уходить вправо, нешироким левым рукавом. Однако «Темза» там однозначно проходит.

— Два метра!

— Заглянем осторожненько, — собранно, спокойным уверенным голосом озвучил своё решение Самарин. — Вставай, тренируйся! Что глаза круглишь? Вот она, практика, а как ты думал? Самый малый, Сёма, на цырлах давай, как в тапочках. И не жмись вправо… Чуть вперёд подтяни… Стоп! Палубные, якорь!

«Темза» по пологой дуге аккуратно зашла в протоку, и тут мы одновременно увидели — это не катер. Это вообще не судно.

— Матьеяети, самолёт!

Это была «Аннушка», биплан «Ан-2» на поплавках, легендарный «кукурузник».

Судя по всему, на берег самолёт выскочил с разбега, на взлёте или посадке.

— Профессора звать надо, с кормы ему не стрелять, — сказал я.

При ударе самолёт перевернулся, упав хвостовым оперением на два высоких дерева. Со временем сломанные сучья просели, но летательный аппарат так и не опустился на землю всей тяжестью, даже остекление кабины уцелело.

Я стоял на крыле с тепловизором в руках, пулемёт рядом.

— Чисто по теплу.

— Чисто! — крикнул от трубы Ярик. — Стайка каких-то гусей возилась в роще, щас пешком уходят! Надо их нам, Герман?!

— Отпускай, не до них!

Внизу палубная команда уже фиксировала судно.

— По центру затона частенько проходит канал, ну, канава такая промытая… там и поглубже бывает, — задумался шкипер. — И течение всегда есть, вот там Прорез стоять может. А вот тут, у берега…

— А если через протоку проник? — спросил Семён.

Хлопнула дверь.

— Не мог он через протоку, — срывающимся голосом пропыхтел профессор. — Только по течению выскакивают. А заходят в Крест — против течения.

Снизу уже махал руками народ.

— Пойду, пойду, — опередил я очевидный вопрос Самарина. — А как же. Там, где трупы, там всегда буржуин рядом прячется, это ещё твой любимый Маркс завещал.

— Подожди-ка, щас тут я всю живность распугаю… Внимание, ревун!

С этими словами капитан включил сирену, над затоном полетел страшный вой, от акустического удара которого любая местная чупакабра получит разрыв сердца.

Быстро заскочив в свою каюту, я переоделся и вышел к правому борту, где топтался готовый к подвигам спецназ «Темзы».

Миша Чубко, одетый в лёгкую непромокаемую куртку синего цвета с надписью «Полюс-Золото» и высокие зелёные болотники, выглядел весьма импозантно. В одной руке у него было ружьё, украшенное на прикладе патронташем, в другой — большая монтировка. Из левого кармана выглядывала коробочка уоки-токи, на шее — шнурок ножен с приличным таким кухонным тесаком внутри. Александр, Костя и механик оделись проще, но оружие не забыл никто. Экипированные и подготовленные, мы спрыгнули на берег.

Морось уже намочила песчаную отмель, покрыв её тёмной влажной коркой. Когда шли к берегу, она с шелестом продавливалась, выбрасывая наружу сухой жёлтый песок. Потом появилась галька, а ещё дальше и трава.

— Саша, Костя, давайте в обход, осмотрите местность, рощу прежде всего, вы пока на стрёме. Потом… под деревья, что ли, встаньте… Мы — к самолёту.

Пошли справа, где свободней от растительности. Обветшал старичок. Большая часть краски отслоилась от фюзеляжа, кое-где свисая клочьями. Нижняя плоскость подломилась, смяв стойки и сложившись к земле. «Ан-2» лежал вверх поплавками, уложив хвост в переплетенье толстых веток, а в передней части опираясь на верхнее крыло.

— Хана двигателю, носом в террасу влетел, от винта одни намёки, — сказал боцман.

Нос действительно всмятку.

— Где дверь-то… Растерялся что-то, — признался боцман.

— Слева, Миш.

Обшивка плоскостей порвана, в огромных прорехах виден каркас крыла. Жутко.

Пш-шш…

— Всё спокойно, всё чисто, — раздался Сашкин голос. — Вы работаете?

— Не, в хоккей играем! Смотрите дальше, позовём… Сколько же он тут лежит? — спросил я у напарников.

— Дык не вчера! — хмыкнул Заремба. — Кто-нить в бортовых номерах смыслит, это советские или уже современные?

Я отрицательно качнул головой, не удосужился как-то запастись такими знаниями. У меня на вертолёте точно другие.

С высоты террасы было видно, что в разгар лета вода в протоке уходит, обнажая новые отмели и волнистые островки из жёлтого песка. Место неплохое, красивое и чистое. Хорошее последнее пристанище для воздушного трудяги, не в болото рухнул. Жаль машину. Сильный, надёжный самолёт, покоритель Севера… Люди-то спаслись? И где они сейчас? Поправив кобуру «кольта» и перехватив монтировку поудобней, пошёл вдоль фюзеляжа.

— Вместе внутрь полезем, Миша, всё нормально, тут любой задёргается, думаешь, мне веселей? — успокоил я боцмана, на которого, похоже, опять накатывало.

— Да ничё, дышу, — отозвался тот за спиной.

Я ногой отвёл в сторону высокую траву. Круглые иллюминаторы, по четыре с каждой стороны, вроде тоже целы. Прочная конструкция, держава делала.

Вот и дверь.

— Закупорен, — сказал я.

— Ну, бляха, точно трупы, — тихим голосом вымолвил Мишка и сплюнул.

— Подождите-ка меня, ребятки, — неожиданно громко заявил механик, заходя сбоку. — Дайте старому взломщику дверь сломить нежно, исковеркаете ведь… А уж лезьте сами, я в тылах.