Закрытые воды

Очень комфортный полёт! Плавный.

Виды панорамные, кресла удобные, большое несимметричное хвостовое оперение и доработанные лопасти винтов снижают вибрацию и шум в кабине, конструкторы постарались на славу. Не сравнить с «Ми-2», где без наушников голова через час взрывается…

Деревья внизу стоят настолько плотно, что иногда кажется, будто мы летим над каким-то вселенским болотом, а не лесом. Масштаб на глаз не ловится. Редкие и потому какие-то нереальные, настораживающие наблюдателя холмики выглядят чужеродными опухолями. Характерно, что именно с ними у местных охотников связано много мистических легенд и мифов. То старинный амулет найдут, то «прикосновение к таинственному» почувствуют.

Тайн, несомненно, хватает. Закрытое пространство.

На Амазонке хоть местные племена издревле живут, здесь же нет людских поселений в диком лесу, только у Реки. Река — это всё. По огромной артерии можно плыть на узкой длинной лодке, похожей на таёжные «ветки», буквально припеваючи, музыкально озвучивая всё замеченное — для фиксирования в памяти. Опасностей на воде мало.

По сельве пешком особо не попутешествуешь, в пути не до песен будет. И скорость движения очень низка. Часто подстилающая поверхность покрыта переплетениями корней, предательскими мягкими кочками, рытвинами, и всё это богато сдобрено колючками, гниющей водой и ядовитыми тварями. Километр, пройденный по джунглям, справедливо приравнивается к пяти в саванне. Всё честно — ты хочешь пройти, сельва хочет тебя затормозить. Пока она побеждает. В этом и есть её прелесть. В неповторимой жизнестойкости.

Джунгли очень разнообразны. Мы этого зачастую не видим, а вот в индейских языках есть три десятка слов для обозначения оттенков зеленого. Вот так вот. У наших северных народов — особый словарный запас для снега, у индейцев — для зелени.

Чего тут только нет! Досковые деревья, у них огромные корни в виде стоящих на ребре досок, диковинные шагающие деревья с висячими корнями, местные из их древесины делают луки. Из стволов розовых деревьев выдалбливают каноэ — эти скорлупки, даже стоя на воде без просушки, служат десяток лет. Бразильский орех, большие плоды которого похожи на кокос. Оболочка, будто у кокоса, а внутри большие зерна. Говорят, крупней земных. Я пробовал, вкусные, понравилось.

Девственная красота. Орхидеи, папоротники, экзотические фрукты, у которых не всегда есть земной аналог. Удивительны огненные деревья, дважды в год сбрасывающие ярко-рыжую кору вместе со всеми наросшими и налипшими паразитами. А тяжёлые круглые плоды дерева пушечных ядер канониры «Темзы» всерьёз хотят опробовать в практической стрельбе…

Речки и ручьи и сверху малозаметны, а внизу их вообще не видно, пока лбом не упрёшься. Если плыть на лодке, то русла речушек похожи на длинные извилистые пещеры с зелёными стенами, прогрызенные каким-то чудовищем проходы в стене джунглей. Свод высоко — вытягиваешь весло и не достаешь до влажных мшистых веток, с которых на тебя глядят, а иногда стараются и прыгнуть. Речек достаточно много.

Карты, навигаторы… Забудьте, на Кристе ещё ничего этого нет! Вы идёте зигзагами и восьмерками, потряхивая полупарализованной от беспрерывной работы мачете рукой. Материтесь, со злостью глядите вверх, стараясь точно определить, где там солнце, совершаете ошибки, натыкаетесь на водные преграды или болотца, возвращаетесь, чтобы вновь и вновь впахиваться в многокилометровый обход, если только сразу не поступили умно, встав на звериную тропу, которые есть всегда и везде. Их видно? Значит, путь проторен, куда-то выведет, и не к болоту. По каким-то причинам звери перестали ходить этим маршрутом? Тогда тропы моментально зарастают, покрываются гниющими листьями.

Тропинки всё время петляют, обходя упавшее дерево или болотце, где вас ждут дополнительные опасности… Чужие здесь не ходят. А вы — свой? Уверены?

У реки встречаются свободные от деревьев участки, широкие поляны, полосы более редкой растительности — почти все они заняты людскими поселениями.

Нужны новые места.

Нужна экспансия.

Пилот неожиданно накренил лёгкую машину, панорама быстро поехала влево, и мне открылась полоса саванны, простирающаяся за зелёным морем! Равнина вплотную, почти без подошвы, подходила к горной цепи, прямо к разрыву между хребтами, к перевалу с широкой и низкой седловиной. Справа от неё заблестело серебро огромного водопада, узкой лентой низвергающегося в невидимую мне каменную чашу в обрамлении облаков водяной пыли. Схватив маленький бинокль, я пригляделся. Нижняя ступень каскада очень высокая, так что под холодные струи не влезешь, махом голову в плечи вобьет! Вот это мощь!

Каким образом попасть в этот рай?!

Взгляд безуспешно искал прямую линию просеки автострады. Вот бы по ней, да на личном паромобиле… Покажите мне хоть какой-то признак упорядоченности! Сотовую вышку, отблеск спутниковой антенны! Нет ничего.

Нет цивилизации. Никто не снижает уровень энтропии.

Где и как прорезать нитку грунтовки, позволяющей пройти к степи и горам? Сколько же там может быть интересного!

Всё впереди.

Я совершенно искренне хочу, чтобы Манаус стал центром освоения этих диких территорий неведомой страны, форейтором прогресса, однозначно признанным в этой роли всеми на Великой Лете. Я хочу, чтобы он развивался и богател, превращался в столицу и перекресток трасс, базу экспедиций геологов и транспортников, нефтяников, газовиков и металлургов. Чтобы он притягивал интересы, капиталы и кадры, веяния и последовательные достижения всей человеческой цивилизации Кристы. И всё потому, что не прочь попробовать свои силы именно здесь.

Я даже готов не торопиться со своими требованиями к уровню цивилизации. Пусть пока будет малое — возможность спокойно жить в городе или посёлке после долгих и трудных экспедиций…

Солнце садится, судно подходит.

На причалы после дневной суеты накатывает тишина.

Дела сделаны, попутные пассажиры высажены, грузы сданы и оприходованы — можно отправиться в рыбацкий бар «Потеряшка», чтобы традиционно отметить там удачное возвращение и послушать новости за стаканчиком любимого коктейля «Pisko Sawer»: джин, лимон и взбитое яйцо. Гармонично. Способствует и благоприятствует.

В меню много рыбных блюд, и это настоящая чистая еда из Реки, а не морфированные чудовища, что задорого подают в ресторанах Юго-Восточной Азии, гротескные монстры, выращиваемые в грязной воде китайских и вьетнамских садков и набравшие вес на свином навозе.

Новости разные: много хороших, но есть и плохие — кто-то опять пропал, кто-то утонул. Рано или поздно это случается, ничего не поделаешь, профессиональные риски. Рыбаки прислушиваются к рассказчикам с профессиональным интересом, без особых эмоций, циничность жизни на фронтире никто не отменял. Может, и хорошо, что это ещё не притворство, не лживое соучастие обывателя постиндустриальной эпохи.

Уже никаких велорикш, на улицах и пригородных грунтовках только мото. Кругом снуют тук-туки, мотоциклетки на трёх колёсах, где под навесом позади водителя размещаются два пассажира, они есть уже у многих… Это основной сухопутный транспорт для всех речных городов Леты, привычный колорит местной логистики. Не в диковинку и паромобили, прежде всего грузовые. Появились и первые квадроциклы, небольшие, экономичные. Громко тарахтит железная свора! Однако не избалованным техногенкой местным жителям это ничуть не отравляет романтику прогулок по вечерним улочкам, а дым газогенераторов, сизый выхлоп и слабый аромат бензола никого пока не смущает. Даже радует. Добились. Достигли!

Прохожие доброжелательны и вежливы, пьяные не крикливы и не назойливы.

Тут и там стоят каменные памятники героям-первопроходцам, вождям и Независимости. Возле мэрии наиболее красиво, возле магазинов наиболее людно, возле молодых банков — наиболее чисто.

Никаких утопий, просто сон.

Что-то далековато мы залетели, останется ли топливо на обратный путь?

Пилот молчит.

— Не пора ли нам возвращаться на базу? — спросил я, стараясь быть небрежным в голосе. — Слышите меня, мистер…