Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Итак, Сталин совершил зверскую «переделку» народа, его «замену». При этом жизнеспособным является то общество или то людское сообщество, которое способно консолидироваться на основе каких-то общих целей, на основе общих целеполаганий. Это не значит, что есть какая-то одна цель на всех. Это некие ценности, некие ориентиры. Их может быть несколько, но они становятся на какое-то время общими для всех.

И вокруг этих общих ценностей осуществляется консолидация. Но особенность их заключается в том, что они должны быть внутренне присущи каждому человеку и они не должны быть откуда-то извне людям навязаны.

Мнение по этому вопросу Юрия Афанасьева:

Как в сталинские времена этого не было, так этого нет и до сих пор. И это очень важно. И отсюда — когда таких убеждений, изнутри исходящих, у человека нет, тогда получается, что люди как бы внутренне готовы к любым унижениям со стороны власти. Не потому, что они от рождения готовы к этим убеждениям, а потому что получается, что, кроме власти, они ни с кем дела не имеют. Власть сильная, и унижение превращается в своего рода плату за отсутствие этих самых общих ценностей. Это плата за сильную руку.

Когда во Владивостоке подмосковный ОМОН избивал местных мужиков, казалось бы, весь город должен был выйти. Но почти никто не вышел.

Что же мы унаследовали? Почему структура, построенная такими трудами и жертвами, оказалась такой хрупкой? Если отвлечься от всемирного заговора и русофобии, что, мол, Россию разрушают намеренно, страна после советской власти оказалась бессильной перед многими вещами. Мы столкнулись со своими проблемами и с мировыми проблемами. И к этому мы, лишенные иммунитета (от семьи до религии), оказались не готовыми. Потому что только власти и доверяли, но не доверяли друг другу.

Это очень опасно как снизу, так и сверху.

Принято считать, что было две попытки десталинизации — это Н. С. Хрущев и М. С. Горбачев. Соответственно две неудачи. Сегодня опять идет реставрация институтов и практик произвольной власти и атомизированного общества. Как объяснить эту неудачу? Что, общество такое слабое? Политика власти? Пропаганда?

Мнение по этому вопросу Александра Даниэля:

Конечно, это политика власти. Но эта политика власти тоже не из ничего взялась. Она есть некоторая реакция на некоторый, что называется, общественный вопрос. Обществу необходима самоидентификация, потерянная в начале 90-х гг. А власти необходима самолегализация. И общество и власть ищут источники этого в прошлом. И вот тут возникают два конфликтных образа прошлого, связанных именно с эпохой Сталина. На самом деле в эпоху Сталина было очень много тектонических потрясений. Есть масса особенных черт сталинизма как политического режима. Между прочим, НЭП — это тоже эпоха Сталина. И уничтожение НЭПа связано со Сталиным. И чудовищное бесправие, и установление царства номенклатуры — это тоже сталинизм. Но это забыто, это со Сталиным не связывается. На самом деле сейчас конструируются два основных ярких образа прошлого — это террор, и об этом хорошо помнят, и это, конечно же, война, победа в войне. И тут очень интересно — нам говорят, что память о войне конфликтует с памятью о терроре и что эти две памяти сшибаются. На самом деле память о войне за последние 40 лет планомерно уничтожалась, и она почти уничтожена. Особенно теперь, когда уходят последние ветераны. Она подменена памятью об одном дне войны, то есть о 9 мая 1945 года. В качестве памяти о войне нам подсовывают память о параде Победы.

Почему же не удались две попытки десталинизации? Почему терпит полный крах уже третья попытка, которая связана с 90-ми годами?

Мнение по этому вопросу Юрия Афанасьева:

Мне кажется, что тут самое главное заключается в целеполагании. То есть и Хрущев, и Горбачев, и теперь уже Путин — они на самом деле хотели спасти эту систему. Они хотели спасти сталинскую систему. Но в случае с Путиным здесь есть одно добавление. Дело в том, что если сталинская система была построена преимущественно на коммунистических идеях со стороны властей и руководства, то теперь сюда примешиваются уже большие деньги. Огромные деньги. И здесь картинка стушевывается. Здесь уже не идея, а как себя спасти и как капиталы свои спасти. Если все-таки Хрущев и Горбачев пытались спасти систему — назовем это сталинской, социалистической системой, советской — пожалуйста, то сейчас спасают, по сути, ту же сталинскую систему, но к этому примешались огромные капиталы. Но все-таки остается одно: целеполагание. И никогда никто не ставил вопроса о том, как перевернуть эту пирамиду, как сделать так, чтобы базовой ценностью стал человек, а на службе у него было бы государство.

Ни одна десталинизация не била в корень сталинского стиля правления! И это самое главное. Сталинистские стереотипы сознания оказались очень сильны, но положение тем не менее совсем не безнадежно. Простая вещь — культура. Есть ли хоть одно значительное сталинистское произведение культуры? А вот антисталинистких — море.

Может быть, это связано с тем, что та самая «прослойка», как называли интеллигенцию, по определению не приемлет насилие и тоталитарный режим? Если бы. Интеллигенция часто обожает, эстетизирует насилие и унижение самой себя. Но даже с этой мазохистской компонентой все равно серьезных произведений сталинизма не случилось. А вот В. Шаламов, А. Солженицын, Б. Пастернак, А. Ахматова и В. Гроссман у нас есть.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Сталинская система с твердой рукой хороша для России? Или она нехороша и требуется удар в корень, чтобы мы могли двигаться дальше?» Результат: заявили, что сталинская система хороша для России, 20,9 % ответивших (что совпадает с данными «Левада-центра» о том, что твердых сталинистов в России примерно 20 %), а 79,1 % ответивших уверены, что эта система не полезна для России.

Путин с некоторым раздражением говорил: «Вот некоторые поднимают тут вопрос о каком-то целеполагании». У нас же, мол, цели определены и зафиксированы: свобода, семья, право, частная собственность. Какие вам еще цели? А новый президент говорит, что в момент, когда надо решать проблемы выхода из кризиса, надо заниматься сферой экономики, финансами и налогами, то есть техническими задачами, все эти разговоры никому не нужны. А вот когда у нас это получится, вот тогда уже можно будет говорить и о каких-то глубинных структурных изменениях.

Но мы никогда не выйдем из этого кризиса, если будем решать только технические задачи. Конечно, никто не говорит, что этим заниматься не надо. Но если стоит вопрос о том, что первично и как сделать человека свободным (а это должно быть национальной задачей номер один), то это нельзя «задвигать» свободу и человеческое достоинство на какое-то 10-е или 15-е место.

В мировой истории было два случая преодоления такого кризиса, о котором мы сегодня говорим, или равного ему по масштабу. Это были Германия и Япония. Но не надо забывать, что при этом они выходили из кризиса с помощью оккупационного режима западных держав. И в Японии милитаристскому периоду, а в Германии гитлеровскому периоду все-таки предшествовали десятилетия существования парламента и многопартийности, то есть правового государства.

Надо учитывать опыт истории. А российский опыт истории говорит, скорее всего, о том, как не надо делать. Если мы хотим на самом деле найти какой-то позитивный выход из сегодняшнего положения, надо понимать, что традиционная Московия — это ордынство, от которого мы так и не избавились. А это говорит о том, что Россия находится в гораздо более тяжелом положении, чем Италия, Испания и еще кто-то. Только этим надо не гордиться, а осознавать и идти дальше. Но без этого осознания мы ничего не сделаем. Ничего не получится.

И еще один важный момент. Когда мы говорим о разных волнах десталинизации, именно разоблачение культа личности уводило нас от сути проблемы. Оно делало акцент на одной личности и уводило от вопросов о системе. Ведь в самом деле, не в персонаже дело. Сталин был довольно заурядным диктатором, и ничего такого особенного в нем не было. Кроме, может быть, предельной жестокости и довольно высокого уровня азиатской хитрости. Но речь должна идти о сталинизме как о системе. Ибо эта система себя раз за разом воспроизводит.

Родится ли эффективная оппозиция и почему безмолвствует народ?

[27]

Годы идут, а воз, что называется, и ныне там. Политики, которых принято называть лидерами оппозиции, создают одно движение за другим, вслед за одним звучным названием организации появляется следующее, а антураж и результат примерно тот же: оппозиции как не было, так и нет. Акция протеста с несколькими десятками пробитых голов уже считается удачной, тем более что и другая команда в этой игре неизменно следует правилам: любое мероприятие оппозиции неизменно сопровождается десятками машин милиции и ОМОНа и превентивными задержаниями и арестами. В итоге все довольны: власть имеет все основания сказать, что оппозиции не существует, а оппозиция — заявить о своей значимости и страхе, которые перед ней испытывает власть. При этом некоторые из лидеров оппозиции уже сошли с дистанции: Ирина Хакамада, например, заявила, что ушла из политической жизни.

27

По материалам передачи от 19 апреля 2009 года.

В обсуждении приняли участие писатель и телеведущая Ирина Хакамада и экс-чемпион мира по шахматам, политик Гарри Каспаров.