Заледеневший
Шрифт:
— Дело здесь не в науке.
— Как тебя понимать? Они же сказали нашему директору, что это был исследовательский проект чрезвычайной важности.
— Дело не в исследованиях.
— А тогда в чем?
— Им наплевать на исследования. Их не интересует наука. Главное для них — это замена. Вся эта кутерьма связана с Халли Лиленд.
37
Когда Лаури и Греньер проводили Халли до ее комнаты, было два с небольшим часа дня. Значит, до похода на ужин в обеденный зал оставалось почти три часа. Она пролежала без
В дверь постучали. Это была Агнес Мерритт.
— Как вы узнали, что я здесь? — спросила Халли.
— Мне положено все знать. К вашему сведению, я как следует взгрела Грейтера. Он божится, что делал все для вашего же блага. Солдафон, но ведь он еще и начальник. Расскажите мне о Фиде.
Халли описала ей встречу с Фидой, состоявшуюся накануне, а закончив, сказала:
— Он рассказал о «Вишну». А почему вы ничего не сказали мне об этом?
Она подумала, что Мерритт придет в смущение от этого вопроса. Ничего подобного не произошло, возможно, она лишь слегка смутилась.
— Я не пыталась ничего скрывать. Вспомните, ведь это я сказала, что вам надо обсудить с Фидой ход исследований? Я знала, что он все представит вам правильно.
«Что ж, звучит резонно», — подумала Халли.
— Ну а что с Грейтером?
Мерритт пожала плечами.
— Он ведь человек НАСИ. А это структура в составе ГЭНЕРГО. И занимаются они нефтью.
— Значит, что-то, подобное «Вишну», может вызвать у него испуг.
— Вполне вероятно.
— Фида думал, что Грейтер, возможно, убил Эмили.
Мерритт посмотрела на нее скептическим взглядом.
— Грейтер — жестокий и злобный. Ненавидит женщин и не пытается этого скрывать. Но убить Эмили? Ну не знаю… — Ее тон и выражение лица ясно говорили о том, что она не отбрасывает полностью возможность того, что предполагал Фида.
— Что-нибудь изменилось с тех пор, как вы рассказали ему о «Вишну»? — спросила Халли.
— Он стал более мягким и дружелюбным, раз уж вы об этом упомянули. Это показалось мне тогда странным. А сейчас я думаю, что он, вероятно, пытался отвлечь этим внимание. Ну что-то вроде дымовой завесы. — Агнес сморщилась и покачала головой. — Это безумство. Но убийца не будет заранее предупреждать о своих намерениях.
— Так вы все-таки считаете, что он мог убить Эмили? Из-за «Вишну»? — Халли почувствовала, как что-то задвигалось у нее в желудке. Не боль, скорее напряжение. Она подумала о Дайане Монталбан. — И, возможно, он приложил руку к исчезновению Фиды.
— Я даже не могу поверить, что мы сейчас обсуждаем такое.
— Я истолковываю эту вашу фразу как утвердительное «да».
— Лучше как «вполне возможно».
— Вы можете связаться с ННФ?
— Только после того, как появится связь.
— У вас есть линия, защищенная от прослушки?
— Вы имеете в виду линию, которой пользуются работники ЦРУ? На полюсе довольно трудно отведать гамбургер и найти бензин.
— Я не могу выйти наружу, поскольку сейчас действует условие номер один. Полеты отменены.
Ни телефона, ни электронной почты. Разве люди не обсуждают между собой эти смерти?— Разумеется, обсуждают. Этот цирк, который Грейтер устроил в обеденном зале, никого не убедил. А возможно, даже ухудшил ситуацию. Большинство людей склоняются к мысли о том, что он что-то скрывает.
— Находясь в обеденном зале, я поймала на себе несколько явно враждебных взглядов. Люди думают, что именно я занесла сюда патогенные микроорганизмы.
— Некоторые и вправду так думают. Сколько таких людей, я не знаю, но полагаю, что немало.
Внезапно Халли почувствовала острый спазм в области живота. Ощущение было такое, будто огромный кулак изо всех сил сжал ее желудок, затем боль отступила. Она вспомнила Дайану Монталбан, умирающую от потери крови на полу в обеденном зале… Еще один спазм, от которого она вздрогнула и застонала.
— Что с вами? — спросила Мерритт.
— Просто судорога, — ответила Халли, не желая прерывать разговор. — Так что в отношении Грейтера?..
— Ничего. По крайней мере, до восстановления связи.
— А вы не знаете, когда снова могут возобновиться полеты?
— Они прекращаются при температуре шестьдесят градусов. А у нас сейчас на двадцать градусов ниже установленного предела. Мне самой просто ненавистна мысль о том, что зимовка может начаться раньше в этом году.
— И будет продолжаться восемь месяцев, так?
— Да.
Халли представила себе заключение в этом самом труднодоступном на земле месте в компании с полярниками, падающими замертво, лишающимися рассудка, пьющими, сидящими на наркотиках, возможно, даже и убивающими друг друга, и все это в герметично закупоренной станции, атмосфера в которой, быть может, заражена смертельно опасными патогенными микроорганизмами.
Семь бед — один ответ, надо попробовать…
— Агнес, вам что-либо известно о «Триаже»?
Нахмуренные брови, секундное раздумье — и то, и другое можно объяснить старанием припомнить давно забытый факт. А может, тут нечто иное.
— Это методика оказания неотложной медицинской помощи. Отбор тех, кому она необходима. Или не необходима. А почему вы об этом спросили?
— Да просто из любопытства. Мейнард Блейн как-то упоминал об этом, когда мы с ним пили кофе. — Конечно, это была ложь, но ведь детективы часто используют ложь, чтобы добраться до правды, разве не так? — Он очень воодушевился, рассказывая мне об этом. Но, к сожалению, пока я собиралась расспросить его поподробнее, ему пришло сообщение на пейджер и он поспешно куда-то ушел.
— Так это Блейн рассказывал вам об этом? А когда?
— Вчера. Он думал, чем бы ему заняться, и вдруг подсел ко мне. Вы же его знаете. — Халли хитро подмигнула и вдруг почувствовала, что в ее желудке и кишечнике происходит нечто серьезное.
— Не представляю, о чем он мог говорить. — Мерритт выглядела озадаченной и весьма расстроенной.
— Может, это название какого-то исследовательского проекта?
— Нет. Я бы наверняка знала о его существовании.
Темы для разговора, казалось, исчерпались, и беседа непроизвольно подошла к концу.