Залесье

– А откуда они, вообще взялись вампиры-то? Раньше о них ведь никто не слышал продолжил разговор сэр Даргул.

– О, это-то и есть самое интересное, - ответил бородач, - Нам удалось кое-что выяснить. Но его высокопреосвященство хоть и включил эти данные в отчет, но пометил их как недоказанные. Началось все после убийства господаря Ульпии Валуда. До того ни о каких вампирах в Залесье не знали. Воевода этот поссорился с купцами из Кронбурга - снял с них большинство привилегий, ограничил торговлю с богомерзкой Отманией. Те, понятно дело, решили убрать неугодного правителя. Несколько раз готовили заговоры и покушения, и всё не удачно. Были у Валуда везде свои глаза и уши, а еще служили ему лучшие телохранители - настоящие убийцы. Каждый из них стоил целого отряда. А кроме того, была у господаря реликвия святая. Подарил ее настоятель монастыря, который сам Валуд и основал. День и ночь множество монахов молились и насыщали ее божьей благодатью. Должен был этот ковчежец своего хозяина защитить. Про всё знали злокозненные купцы, чтоб им пусто было. Наняли они некого чародея крови. Тот-де мог кровь заклинать. Послали к нему нескольких наемников. Провел тот колдун какие-то обряды, от того стали наемники сильнее сильного. А ежели кровь врага выпьют, то сила того им перейдет. А господарь в ту пору в Залесье отряды на борьбу с отманцами собирал. Подстерегли его наемники, когда с ним охраны меньше всего было, да напали. Всех людей его порубили, один он остался. Вот и сам Валуд пал бездыханным. А убийцы кровь его в чару собрали и водой развели. Хоть по глоточку, но каждому досталось. Тогда обрели они силу, и ум, и могущество господаря, а слыл он величайшим воителем, мудрецом и провидцем, а, возможно, и чародеем. И тут вспышка. Да такая, что всех вокруг ослепила, а видели ее даже в Кронбурге. Говорят, будто реликвия воеводы сработала. И еще сказывали, будто из нее не только свет, но и тьма потоками низвергалась. Тело правителя Ульпии тогда исчезло, а наемники все мертвыми пали. Но ночью поднялись они и стали вампирами. Их сейчас первородными называют. Около трех десятков их было. Тогда повадились они по ночам на города и деревни нападать. Всех подряд кусали. А тех, кто сам кровососом сделался, в свое войско забирали. Армия их росла, да только согласья меж ними не было. Первородные за первенство боролись, козни друг против друга плели. Хоть мертвые, а грызлись, словно живые. Тогда уже от них сбегать начали. А как однажды несколько бояр объединились, да разбили их полчище, так тогда вовсе распалась богохульная рать. Больше уж крупных наступлений не было. Настало время одиночек и небольших стай. Действовать начали тайно - путников подстерегать или к спящим подбираться, - Таддель закончил, кашлянул и откинулся обратно на спинку кресла, а Тэдгар поспешил вложить ему в руку бутылку.

– Ясно, выходит, вампиры появились из-за сочетания магии того заклинателя крови и действия священной реликвии. А кем был тот колдун? Ничего не известно о его чарах?
– спросил сэр Даргул.

– Нет, имени его я не знаю. А в магии вовсе не разбираюсь. Говорят, исчез он быстро после убийства господаря и более не появлялся нигде.

– А про реликвию есть какие-то подробности?

– Боюсь, что нет, сударь, - вздохнул бородач, - Ее Валуд всегда на груди носил на золотой цепочке. Мало кто ее видел. О ней только монахи и знают. Да и пропала она.

Угрехват и не надеялся на другой ответ, спросил больше для порядка. Говорили еще долго. Обсуждали разные подробности поведения упырей и способы борьбы с ними. Но, всю беседу я передавать не буду, иначе глава раздуется, как живот у аббата Окшама. Нет, я не намекаю на чревоугодие в хранительных стенах. Все знают, что вино, мясо, фрукты и хлеба, что ежедневно телегами везут в монастырь, - всё это отправляется на помощь бедным и сирым. А святые браться только божьей благодатью и живут. Думаю, от столь длительного повествования и без того у дорогого читателя уже начинает щемить в висках, и урчать в желудке, как у вечно голодного Тэдгара после того разговора. А посему в завершение привожу всего только один пассаж.

– А где можно здесь неподалеку найти свидетельства борьбы с вампирами? И лучше посвежее, - поинтересовался сэр Даргул, - Хотелось бы съездить туда, поискать следы чар.

– Да, есть подходящее местечко. И десятка миль не будет, - поспешил обрадовать Таддель, - Деревня Бьерджана. Два года назад появился там упырь. Начал местных кусать. Действовал исподволь, убивать не торопился. Просто несколько девушек одна за другой занемогли. Чахнут и чахнут день ото дня. Как домой к ним проходил, не известно, где днем хоронился - тоже. Так умерли бедняжки, тихо, будто от болезни какой. К весне другие люди хворать начали. А потом и вовсе три парня в лесу пропали. Так и не нашли их. А как снег стаял, поползли слухи, будто мертвые по лесу да по погосту бродят. Тут уж впрямь кусать начали. Свирепые больно пошли. К лету более десятка человек извели душегубы. Почитай четверть деревни. Стали крестьяне Бьерджаны совет держать и решили вовсе место гиблое покинуть. Вот и опустела деревня. Кажется, никого там не осталось. Как про то воевода прознал, отправил туда отряд. Много бывших жителей добровольцами вызвались. Вооружились заступами, колами осиновыми, оружием разным, святого отца взяли. На кладбище первым делом явились. Все могилы перекопали, каждому покойнику грудь пронзили. Священник святой водой останки окропил. Кое-где тел не было, а кое-где нетленные лежали. По крайней мере так рассказывали. Дома обыскали и подвалы все. Не нашли никого. Более в Бьерджану никто не хаживал, а купцы ее за много миль объезжают - боятся. Так что вот вам последнее свидетельство, да еще и отсюда недалеко. Это я узнал уже, когда расследование его высокопреосвященства закончилось.

Когда наши герои покинули обитель господина Тадделя, на улице уже смеркалось. За день весь снег успел стаять, а вечер обещал быть теплее вчерашнего.

Шли молча, лишь, когда башня Ратуши показалась из-за здания церкви, любознательный Тэдгар решил прервать молчание:

– Что скажете, сэр?
– парень выбрал вопрос, ответ на который мог быть совершенно любым.

– А как ты думаешь?

– Не знаю, разве я могу предугадать ход мыслей столь выдающегося исследователя?
– снова польстил наставнику юноша.

– Тогда шагай быстрее, слизень ты камнегорский. Нам надо успеть до закрытия лавок.

– Хотите что-то купить сэр?
– осведомился молодой некромант.

– Да, - хитро подмигнул Угрехват - лопату.

Глава IV, в которой рассказывается, зачем человеку скелет

Тэдгар клевал носом. Говорят, всадники великих степей могли спать прямо в седле и сутками скакать по бескрайним просторам. Но юноша помнил досадное падение в горном лесу и теперь не хотел оплошать перед мастером. Как обычно, волосы вихрастые, на щеках трёхдневная щетина. Пока сэр Даргул его за невнимание к внешности не ругал, а значит, можно было расслабиться. Впрочем, молодым парням (а помощник Мортимера относил себя именно к их числу) некая небрежность только к лицу, хотя иным и величайший цирюльник не поможет. Да и как же причесываться и наводить лоск, когда тебя подняли еще до рассвета, сонного заставили умываться, есть, залезть на конягу и отправиться невесть куда, а ещё пообещали, что заставят копать, вот и лопата куплена. Если помните, я уже сообщал, некроманты - существа, по большей части, ночные. Конечно, Угрехват, будучи пожилым, мало нуждался в отдыхе, а вот начинающий маг любил проваляться в постели, когда иной хлебороб уже обедал после доброй половины трудового дня.

Хоть Тэдгар был немного не в том состоянии, чтобы смотреть по сторонам, нам ничего не мешает насладиться чудесными видами Залесья. Справа расстилалась ярко освещенная солнцем равнина. Бескрайние поля пожухлой низкой травы золотились в утренних лучах. Далее вставали чередой седые холмы с пологими склонами и голыми вершинами. Гулять по ним, конечно же при свете дня, должно быть, - одно наслаждение. То тут, то там виднелись отдельные деревья. Не имея соперников, они не вытягивались в высоту, а, наоборот, раскидывали по сторонам длинные могучие ветви. Наверное, летом хорошо после полуденного зноя забраться под развесистую крону, присесть у корней, и откинувшись на толстый шершавый ствол, подремать в блаженной обители тени и прохлады. Но сейчас половина листьев уже успела облететь, а остальные пестрели яркими оттенками жёлтого и оранжевого на фоне сырой чёрной коры. Местность по левую руку еще находилась в тени гор. Недалеко от дороги паслись мохнатые овечки. Старая собака насторожилась при виде чужаков и приняла стойку, а пастух в бесформенной шляпе закутался в накидку из грубой шерсти и с любопытством осмотрел всадников. К западу равнина постепенно поднималась. Кое-где на фоне мерзлой травы серели скальные выходы и каменистые осыпи. У подножья между двумя отрогами показалась живописная деревушка. Несколько десятков маленьких домиков теснились по склонам. Чуть к северу возвышался тонкий шпиль аккуратной церкви - уменьшенной копии собора в Хэрмебурге, только без часов и величественных арок. А за ней простиралось тихое сельское кладбище с замшелыми позеленевшими от времени надгробьями, некоторые из которых утопали в упругих гирляндах ползучего плюща. Еще дальше Венеды, поросшие еловыми лесами, вздымались к небесам и заслоняли горизонт. Там у вершин уже наступила зима, и деревья дремали в серебристом уборе из инея и снега.

Пока Тэдгар не согнал с себя остатки дремоты, его коняга, верно, решила, будто она ответственнее наездника и послушно шла след в след за лошадью сэра Даргула. Но то ли мастеру наскучило молчаливое одиночество, то ли он решил взбодрить засыпающего помощника, старик развернулся и неожиданно спросил спутника:

– Скажи, парень, а почему ты решил стать некромантом.

Юноша вздрогнул и захлопал глазами, - молодой маг никак не ожидал, что господин Мортимер захочет говорить с ним прямо сейчас.

– Ну, слушаю, - не отставал наставник.

Начинающий чародей постепенно пришел в себя, сладко зевнул и начал:

– Я потерял родителей рано, еще до войны. Но мне повезло, меня воспитывал дядя, сквайр Мандлез. Я жил в небольшом поместье в окружении пастбищ, лесов и пустошей. Самые счастливые и беззаботные годы. У дядюшки детей не было, и он во мне души не чаял. Но всему приходит конец. Когда началась война, сквайру пришлось несладко. Нужно было снаряжать отряд в войско короля и самому откупаться от службы в армии. Угодья перестали приносить доход, а цены взлетели до небес. И вот один из дней дядюшка пригласил меня к себе и сказал, что для моей безопасности мне нужно отправиться в приют святой Герхильды. Хоть я и был маленьким, но всё понимал - он просто хочет избавиться от лишнего рта. Выходит, любовь к чужим детям пропадает, как только пустеет кошелек. Так меня отдали на попечение монашек. Наступила голодная и жестокая пора. Меня били, как сестры, так и сверстники. Мы переезжали из города в город подальше от боевых действий. Наконец-то прибыли в Хендрик. Там мы обосновались надолго. Но тальмарийцы пришли и туда. Их войско находилось совсем близко, и вот-вот должна была начаться осада. Городской совет велел нам срочно покинуть переделы Хендрика. Сестрам ничего не оставалось делать. Путь лежал на восток. Но на дорогах бесчинствовали банды тальмарийцев. Они грабили тех, кто пытался бежать. В лучшем случае забирали пожитки, но чаще еще и убивали всех поголовно.

Тэдгар тяжело вздохнул и немного помолчал. Видимо, рассказ заставил парня снова пережить те самые страшные дни, когда смерть буквально дышала в затылок. Мастер не торопил. Он всегда подозревал, что в судьбе жизнерадостного веселого юноши имелось и черное время, жуткие события, которые он стремится вычеркнуть из памяти, но не может. Сэр Даргул прекрасно чувствовал людей и терпеть не мог недомолвок.

– Нам показали якобы безопасную дорогу. Но разве может хоть где-то быть спокойно в стране, охваченной войной?
– продолжил молодой маг. Во время повествования появилось чувство, будто он обязан изложить всё-всё наставнику, как если бы от этого горесть и боль от тех самых воспоминаний, могут, если не исчезнуть, то хотя бы притупиться, - Нас посадили в телегу и повезли. Как сейчас помню. Все молчали, и мы, и сестры, лишь тихое похрапывание лошадей стук копыт и скрип колес. И вдруг они. Тальмарийцы показались спереди и сзади. Воины обступили повозку и наставили на нас глефы, алебарды, копья, боевые косы. Мне даже показалось, будто на некоторых лезвиях видны следы засохшей крови. Монашки пытались вразумить нападавших, но те только смеялись. Как вдруг из леса со всех сторон показались какие-то люди. Они шли, пошатываясь, иногда падали, а потом продолжали ползти. Я не сразу понял, что они мертвые. Одежда пропитана кровью, глубокие раны, отрезанные руки, носы, уши, ноги, а кто-то и без головы. Это были жертвы тех самых нечестивцев, что теперь хотели перерезать нас. Грабители сначала опешили. Они развернулись в нерешительности. А ожившие трупы подходили ближе и ближе. Они не говорили, не кричали, не отдавали команд. Изуродованные тела двигались, молча, со слепой мрачной решимостью. Тут один из громил размахнулся и ударил умертвие полэксом. Череп треснул, туловище рухнуло на землю. Остальные враги опомнились и начали рубить направо и налево. Трупов было больше, но все безоружные. Они могли только схватить своих убийц, повиснуть на них, сбить с ног или впиться зубами. Тальмарийцы побеждали, хоть и не без потерь. Вот-вот они разделаются с нежитью и примутся за нас. И тут в тридцати шагах на дороге появилась женщина, молодая, красивая с длинными белыми волосами в угольно-черной робе с высоким воротником. В руках леди сжимала посох с пылающим навершьем. Незнакомка выкрикнула заклинание - странного вида лиловое облако сконцентрировалось над нами, а оттуда прямо в грабителей полетели разряды тьмы. То есть я сейчас понял, что это - магия тьмы. А тогда мне всё происходящее казалось каким-то чудом. Далее чародейка начала обстреливать головорезов вспышками фиолетового цвета. Они со свистом летели по воздуху и с треском врезались в мишени. Несколько мужчин сообразили и ринулись на ту госпожу. Но она хватила посохом по земле - ударная волна и сбила громил с ног. Вскоре все тальмарийцы пали замертво, а незнакомка подошла к нам.

– Твои кони заколдованы, сестра. Сейчас я выведу их подальше, а то вид моих воинов привел бы их в бешенство.

Она взяла под уздцы лошадей. Те послушно повиновались, телега поехала прямо по трупам.

– Ты, богохульное создание!
– прохрипела настоятельница, - И не думай, что я буду тебя благодарить, тварь! Ты и твои дружки должны гореть в праведном огне!

– Я знала, такие святоши, как ты, не окажут доброго приема, - дама в черном прервала аббатису насмешливо и нагло, - Конечно лучше быть поруганной и растерзанной, чем спасенной некромантом? Да, дорогуша?