Залетела от Братвы

Еда пахнет восхитительно, и мой живот слегка урчит. Я не осознавала, насколько я голодна, до сих пор. Когда я начинаю есть, Тимур наблюдает за мной, его присутствие невозможно игнорировать. Его взгляд тяжелый, но я не могу понять, любопытство это или что-то еще. Он, конечно, пугает, но между нами есть и странное притяжение — что-то, что не дает мне чувствовать себя совершенно неловко.

— Ты молчишь, — замечает он после нескольких минут молчания.

Я пожимаю плечами, пытаясь обрести голос. — Я просто… не привыкла к этому. — Я обвожу рукой комнату, роскошную обстановку и все, что с ней связано. — Все это.

Он слегка ухмыляется, уголок его рта приподнимается ровно настолько, чтобы показать, что он удивлен. — Ты привыкнешь.

Я моргаю, не уверенная, что он имеет в виду. Что он ожидает от сегодняшнего вечера? Я пытаюсь отогнать эту мысль и сосредоточиться на еде, стараясь не слишком задумываться обо всей ситуации.

После ужина я окидываю взглядом комнату, все еще впитывая ее величие. Каждая деталь безупречна, и, несмотря на странные обстоятельства, я очарована этим местом.

— Хочешь экскурсию? — внезапно спрашивает Тимур, застав меня врасплох.

Я смотрю на него, удивленная предложением. — Правда?

Он откидывается на спинку стула, его глаза слегка прищуриваются. — Кажется, ты увлекаешься такими вещами — архитектурой, дизайном. Подумал, что тебе захочется увидеть и остальное.

Он прав. Меня всегда завораживали роскошные дома, те, что я видела только в журналах или в кино. Находиться в таком месте… это как жить в одном из таких снов.

— С удовольствием, — говорю я, чувствуя искру волнения от этой идеи. Это место похоже на лабиринт тайн, и часть меня не может дождаться, чтобы исследовать его.

Тимур встает, жестом приглашая меня следовать за ним. — Пошли. Посмотрим, смогу ли я произвести на тебя еще большее впечатление.

Выходя за ним из столовой, я не могу не задаться вопросом, станет ли этот вечер еще более неожиданным.

Глава 4 — Тимур

Пока мы идем по дому, я не могу перестать украдкой поглядывать на нее. Она красивая, этого нельзя отрицать. Даже в моей одежде большого размера у нее естественная красота, которой не нужны весь этот броский макияж и платья. Это то, как она двигается, легкая неловкость в ее шагах, когда она пытается не отставать, любопытство в ее глазах, когда она осматривает свое окружение. Она другая — мягкая, в том смысле, что мне хочется протянуть руку и прикоснуться к ней, проверить, насколько она на самом деле нежная.

Я веду ее по коридорам, указывая на комнаты почти как на запоздалую мысль, но мое внимание больше не сосредоточено на экскурсии. Я сосредоточен на ней. Каждый раз, когда она смотрит на меня, в ее глазах появляется легкая нервозность, и я не могу понять, напугана она или заинтригована. Может, и то, и другое.

Когда мы доходим до моей комнаты, я останавливаюсь у двери. Я толкаю ее, захожу внутрь и делаю ей знак следовать за мной. — Это моя комната, — говорю я, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Она колеблется мгновение, прежде чем войти, ее глаза сканируют пространство. Большая кровать доминирует в комнате, темные простыни идеально заправлены, слабое освещение бросает теневое свечение на все.

Я закрываю за ней дверь, мягкий щелчок раздается эхом в тихой комнате. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и я вижу неуверенность в ее глазах, но есть и что-то еще — что-то, что влечет ее, несмотря на неуверенность.

Не говоря ни слова, я подхожу к ней, мои руки находят ее талию, когда я притягиваю ее к себе. Ее тело напрягается на секунду, прежде чем она расслабляется, ее дыхание сбивается, когда я наклоняюсь, мои губы касаются ее губ. Она сладка на вкус, и я углубляю поцелуй, чувствуя, как она тает в моих объятиях, ее руки сжимают мои руки для поддержки.

Я чувствую, как между нами нарастает жар, и я не колеблясь подталкиваю ее обратно к кровати. Она слегка спотыкается, но я ловлю ее, прижимая к мягкому матрасу. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, ее грудь поднимается и опускается с каждым тяжелым вздохом, ее губы приоткрыты в предвкушении.

Я опускаюсь над ней, мое тело прижимается к ее, когда я снова захватываю ее губы, на этот раз грубее, голоднее. Она отвечает, ее пальцы запутываются в моих волосах, когда она притягивает меня ближе, как будто она хочет большего, как будто ей нужно больше.

Это именно то, чего я хочу.

Я отстраняюсь от ее губ, ровно настолько, чтобы увидеть ее лицо. Ее дыхание поверхностное, щеки горят от желания, и по тому, как она смотрит на меня, я могу сказать, что она не совсем уверена в том, что происходит, но она не сопротивляется. Если уж на то пошло, она ждет, что будет дальше.

— Ты уверена, что хочешь этого? — Мой голос низкий и хриплый, я провожу большим пальцем по линии ее подбородка, дразня ее, наблюдая, как ее глаза закрываются от легкого прикосновения.

Она кивает, едва шепча да, но в этом есть что-то застенчивое, словно она смущена.

Я наклоняюсь, касаюсь губами ее губ, ровно настолько, чтобы почувствовать тепло ее дыхания. — Не стесняйся. Если ты чего-то хочешь, скажи это, — бормочу я ей в губы. Мои руки скользят вниз по ее телу, ощупывая изгиб ее талии, прежде чем я останавливаюсь на пуговице ее шорт. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Ее дыхание прерывается, и она сглатывает, ее глаза встречаются с моими. В этом есть колебание, но не такое, которое говорит мне остановиться — скорее, она пересекает черту, которую никогда не пересекала раньше.

— Я… я хочу этого, — тихо признается она, ее голос еле слышен.

Я ухмыляюсь, мне нравится, как это звучит. — Хорошая девочка, — шепчу я, снова прижимаясь губами к ее губам, на этот раз грубее. Она задыхается у моего рта, когда я работаю пальцами над шортами, с легкостью расстегивая пуговицу. Ткань свободно облегает ее бедра, но я не тороплюсь, стягивая их вниз, звук молнии громкий в тихой комнате. Я чувствую, как ее тело слегка дрожит подо мной, и это заставляет меня хотеть ее еще больше.

Когда я спускаю шорты с ее ног, я позволяю своим рукам скользить по ее бедрам, ее кожа мягкая и гладкая. Она прикусывает губу, явно нервничая, но в ее глазах теперь нет никаких сомнений. Она хочет этого. Я чувствую это.

— Кто-нибудь когда-нибудь прикасался к тебе так? — спрашиваю я хриплым голосом, поднимая руку вверх, прослеживая изгиб ее ноги, талию и, наконец, кладу пальцы чуть выше ее трусиков.

Она качает головой, отводя взгляд, словно ей неловко от правды. — Нет.

Признание что-то делает со мной. Оно зажигает что-то глубоко внутри, собственническое чувство, которого я не ожидал. Осознание того, что я первый, что никто другой не имел ее так, заставляет меня хотеть заявить на нее права еще больше.