Заложница артефакта
Шрифт:
Когда он вышел к завтраку в Малую столовую залу, вялый и невесёлый, Валь торчал за его спиной, словно приклеенный. Оглянувшись, Фер бросил невежливо:
– Может, отойдёшь подальше?
– Не могу, светлость, работа, – ничуть не смутившись, северянин зыркнул глазом и напрягся, будто за каждой спинкой стула притаился наёмный убийца.
Но там сидели лишь знакомые фигуры. Сенорель, вся в фиолетовом, с кислой миной на бледном лице жевала поджаренный хлебец. Фириель – плохо причёсанная, с широко распахнутыми от тревоги голубыми глазищами – куталась в шаль, словно её знобило. Канцлер то и дело
За стульями Сеноры и Фири стояли две женщины. Женщины ли? По виду они были похожи на северянина, наверняка, его коллеги, телохранительницы. Интересно, кто нанял эту троицу? Не иначе как канцлер. Сир Леор – верный соратник отца – даже не аристократ, а выходец из семьи простых виноделов, уже много лет нёс на своих плечах ответственность за жизнь и благополучие всех светлостей во дворце. Фер мельком взглянул на поедающего сразу два хлебца с прослойкой из черничного джема канцлера и сел на своё место.
– Мой ариго!
Сенора приветствовала его с таким видом, словно он самолично убил отца, чтобы завладеть титулом. Фер склонил голову в её сторону:
– Доброго утра, мадам!
– Приятно ли тебе спалось? – мачеха выплюнула эти слова так, будто им стало тесно во рту. Но не удостоила Фера официальным выканьем. Не уважает. Оно, конечно, правильно, ведь Фер ещё не показал себя правителем, но странно со стороны этой женщины, которая всеми фибрами души радеет за неукоснительное исполнение церемониалов.
Отвечать надо было не задумываясь. И Фер очень вежливо сказал:
– Не слишком. Мне мешал новоприбывший телохранитель. Это действительно необходимая мера?
Сенора закатила глаза. За неё ответил канцлер, откашлявшись:
– Мы не можем рисковать вашей жизнью, ариго! Пока заговор не раскрыт и убийца не пойман, вы и ваша семья должны быть под надёжной охраной!
– Сир Леор, я понимаю ваше желание защитить меня, но я привык делать некоторые вещи в одиночестве!
Фер выразительно посмотрел на канцлера и добавил:
– Не при дамах будь сказано!
Фири покраснела и, чтобы скрыть неловкость, пожаловалась:
– А моя телохранительница не допустила ко мне горничную! И не умеет причёсывать на наш манер!
– Ариголетта! – канцлер приложил руку к сердцу. – Мы обязательно обговорим эти мелкие детали с охраной! Главное сейчас – ваша и вашего брата безопасность!
– И моя, Леор! – встряла Сенора. – Никто обо мне не думает!
– И ваша, разумеется, Сенорель! – галантно склонил голову канцлер. – Но согласитесь – Фер и Фириель для аригоната гораздо ценнее, ибо они прямые наследники Армера.
Мачеха скривилась, словно съела целый лимон, и бросила на Фера острый быстрый взгляд. Женщина… Обиженная женщина опаснее дракона, так говорил отец, и теперь Фер в полной мере осознал истину этих слов. Сенора не имеет права на какие бы то ни было привилегии во дворце со дня смерти отца, но никто не собирается ссылать её в фамильное поместье, тем более, что Фири ещё нуждается в матери. Однако стоит иногда осаживать
коней ариготты, чтобы не села на шею. К тому же, Фер должен вскоре жениться, а это означает, что новая хозяйка дворца неизбежно войдёт в конфликт со старой.Глотнув остывающего кофе, Фер потёр лоб. Как всё это сложно… Как отец справился бы с ситуацией? Или стукнул бы по столу кулаком, усмирив свою вторую супругу, или обратил бы всё в шутку. А вот Феру в голову, как назло, ничего не лезет…
– Как Его светлость ариго красив и величествен даже после смерти!
Все, не исключая и Фера, с изумлением уставились на Линнель. Великий Магистр, что несёт эта дура?! В её роду никогда не было гениев, но такие слова слишком глупы даже для недалёких сельских аристократов!
А Лин, не обращая внимания на косые взгляды, продолжила свою мысль:
– Наверное, лишь людям голубой крови дано быть прекрасными в любом виде… А на погребении всё должно быть под стать, и наш будущий правитель создаст великолепный аватар в дань Его почившей светлости сира Армера!
Аватар! О Великий Магистр! Все драконы Нового мира! Фер похолодел. Он не сможет… Без перстня ему просто-напросто не хватит магии на создание аватара! Это конец! Его не коронуют, сошлют в армию, в поместье… А кто будет править аригонатом? Уж не Сенора ли? Она может!
Очнулся он от пристального взгляда голубых глаз. Фири смотрела поверх чашки с таким пониманием и участием, что ему стало неловко. Сестра тоже верит в него. А что толку… Больше никто не верит, разве только Ноно…
Ноно! Точно! Идиот, совсем забыл о ней! Если кто и сможет ему помочь, то только старая ведунья-изгой! Срочно надо сбежать с завтрака под любым предлогом и пробраться к старухе… Фер украдкой бросил взгляд на Сенору, но та уже была в своих думах, попивая кофе мелкими глоточками. Канцлер намазывал толстым слоем обожаемый черничный джем на хлебец, одновременно доводя до нужной кондиции второй кусочек хлеба, недожаренный поварихой. Всё у них просто: маленькая искорка с кончика пальца, короткое заклинание – и вот уже хлебец равномерно золотистый с обеих сторон… Как жить без артефакта?
Фер отставил чашку с недопитым кофе и, вытерев губы салфеткой с вензелем ариготов, встал. Он очень старался сделать это тихо и непринуждённо, но всё равно все заметили. Однако никто не произнёс ни слова, только сестра удивилась:
– Ты уходишь?
– Мне нужно… Побыть одному, подумать, – неловко, словно оправдываясь, ответил Фер. – Встретимся на церемонии. Всем приятного аппетита.
И, развернувшись на каблуках, он вышел из Малой столовой залы, не заботясь о мнении остальных.
Ноно жила неподалёку от дворца в маленькой хижине, спрятанной в кустах шиповника. Про это строение ходили легенды: что оно стояло здесь ещё во времена Инквизиторских переселений, что нелюдимые ведьмы, сменяясь, жили в чёрной от копоти очага избушке, ворожили и лечили ариго, а главное, что никто и никогда не посмел выселить подальше от дворца ни одну из ведуний, якобы опасаясь гнева и мести. На памяти Фера редко кто осмеливался заглядывать к Ноно днём, все нуждающиеся в совете или в сильной древней магии приходили по ночам. Сам он тоже любил заглянуть к старухе вечерком, чтобы отец не узнал.