Заложница, или Нижне-Волчанский синдром

Мы миновали высокий, не меньше трех метров забор, поверху которого была намотана кругами колючая проволока. Еще я успела заметить две камеры видеонаблюдения, и то, что у охранника на груди висел автомат. За забором снова началась ровная дорога, к которой с обеих сторон почти вплотную подступал сосновый бор.

Я изо всех сил вглядывалась в темноту, пытаясь понять, где нахожусь. Какой-нибудь загородный клуб или частный поселок посреди тайги? Минут через десять лес закончился, впереди показалось поле, а еще дальше – крутой обрыв, за которым поблескивала черная лента реки. На самом краю обрыва прилепился, выставив над водой террасу, двухэтажный коттедж. Открывшийся вид был хорош: усыпанное звездами небо, медленно ползущая в никуда река. Окна одинокого дома светились желтым, добавляя в пейзаж ноту спокойствия и теплоты. Увы, я не могла насладиться открывшейся картиной: мне было страшно, а еще к горлу подступила тошнота, то ли от волнения, то ли от долгой поездки в неудобной позе.

Машина подъехала к самому дому и остановилась на небольшой стоянке, обсаженной по периметру кустарником. Бородач выбрался первым, распахнул заднюю дверцу.

– Приехали!

Я неловко вылезла наружу и подставила лицо прохладному ветру, пахнущему водой. Тошнота немного отступила, зато вернулась слабость в коленях. Вокруг царила тишина, только шелестел оставшийся позади лес. Андрей, из-за синяков вокруг глаз похожий на отощавшую панду, достал из чехла на ремне нож. Поймал блик от фонаря закругленным на конце лезвием, дал хорошенько рассмотреть, после чего переместился ко мне за спину и разрезал впившийся в кожу скотч. Я помахала затекшими запястьями, восстанавливая кровообращение. Затем задрала подол клетчатой рубашки и попыталась оттереть спекшуюся под носом кровь. Заглянула в боковое зеркало. Видок у меня был так себе: растрепанные волосы, затравленный взгляд, ссадины на лице. Прям как во времена активного батиного воспитания… Я привычным движением натянула капюшон куртки и сразу почувствовала себя уверенней.

Кажется, «московского консультанта» мой облик тоже не порадовал: в карих глазах мелькнуло беспокойство. Он открыл багажник, достал какое-то мятое тряпье и смочил его водой из канистры.

– Вытри лицо.

– Лучше полей, – я протянула сложенные ковшиком ладони. Андрей помедлил, но все же отвинтил крышку канистры и принялся лить нагревшуюся в багажнике воду тонкой струей. Я ополоснула лицо, оттерла багровую корку на подбородке, смочила шею. Последней порцией прополоскала рот и сплюнула отдающую химией жидкость в кусты.

– Следуй за нами. И больше не вздумай глупить.

Мы обогнули дом, ступая по выложенной плиткой извилистой дорожке, прошли через сад и оказались на открытой террасе над рекой. С одной стороны на нее выходил ряд одинаковых дверей, разделенных окнами от пола до потолка. С другой, возле перил, стоял обеденный стол с пузырящейся на ветру белоснежной скатертью. Растянутая поверху гирлянда фонариков освещала тонконогие бокалы, горлышки винных бутылок, яркие пятна зелени и фруктов. За столом сидело три человека, чьи лица были обращены в нашу сторону.

Первому, развернувшему плетеный стул вполоборота, чтобы вытянуть ноги, можно было дать не больше тридцати. До тех пор, пока он не поднимал на тебя стылые, прозрачно-голубые глаза, странно выделявшиеся на смуглом заостренном лице. Похоже, в незнакомце перемешалось немало кровей: вытянутые к вискам глаза азиата соседствовали с тонким прямым носом усредненного европейца. Высокий лоб и светлые до белизны волосы, собранные на макушке в пучок, и вовсе напоминали о каких-нибудь сагах про викингов и древних королей.

Второй незнакомец выглядел постарше, лет так на тридцать пять. Наверняка он и был здесь главным. И дело не в возрасте, а в ощущении силы, волнами исходившей от массивной широкоплечей фигуры. Если честно, фото незнакомца можно было печатать в энциклопедии рядом со статьей «Квинтэссенция мужика отборного», если бы кому-то пришло в голову озадачиться и написать подобный материал.

Главарь остановил на мне внимательный взгляд. Должно быть, обычно в этом взгляде сквозило ледяное безразличие, заставлявшее собеседника торопливо припоминать все свои грехи. Но в этот раз оно быстро сменилось удивлением. И я догадывалась, почему. Похоже, главарь прикидывал, не упустили ли его бойцы настоящую жертву, взамен подманив из подвала какого-то неудачливого беспризорника. Я ухмыльнулась и склонила голову так, чтобы тень от капюшона полностью скрывала лицо. Мы продолжили изучать друг друга.

Левую половину лица мужчины пересекал шрам, начинавшийся на лбу и спускавшийся вниз, через угрюмо нахмуренную бровь, мимо приспущенного уголка рта к твердо очерченному подбородку. Нижний конец неровной полосы терялся в короткой бороде. Темные густые волосы, отросшие сзади до плеч, были откинуты назад, несколько коротких прядей свесилось надо лбом. Возле носа и между сведенных к переносице бровей пролегли резкие диагональные складки. В уголке рта мужчина сжимал толстую сигару, чей густой аромат перебивал даже свежий запах реки.

– Почему так долго? – с ленивым раздражением поинтересовался он у Андрея, не вынимая сигары изо рта. – И что у вас с рожами? Здравствуй, Саша. Меня зовут Глеб Игнатьев. Стас рассказал тебе условия нашего маленького договора?

Третий персонаж компании, симпатичная брюнетка чуть старше меня, захихикала, услышав про рожи. Вместо ответа я подняла руку и оттопырила средний палец. Хихиканье оборвалось. Стоявший рядом со мной бородач, все это время ожидавший подобной выходки, повернулся и отвесил мне увесистую пощечину. Точнее, попытался отвесить: я слегка отклонила корпус, уйдя от замаха, тут же скользнула вперед и влепила ответный апперкот, целя в больное место на подбородке. Эффект, как говорится, превзошел ожидания: бородач схватился за повторно ушибленное лицо, предоставив возможность от души пнуть себя между ног. А еще я успела крутануться и выхватить у Андрея, неосторожно повернувшегося нужным боком, из-за пояса нож…

Выставив руку с ножом, я забилась в угол террасы. Меня потряхивало, в ушах стучала кровь, я проклинала себя за глупую несдержанность, но продолжала сжимать рукоять, поворачиваясь то к одному, то к другому врагу. Бросила короткий взгляд через перила: внизу чернела ребристая поверхность реки, глубину не разглядеть. Прыжок мог закончиться на камнях, только прикрытых водой.

– Саша, не надо! Не дури!

Андрей выглядел на самом деле взволнованным. Но я не спешила относить испуг на свой счет: «московский консультант», облажавшийся на виду у хозяина, беспокоился за свою, а не за мою судьбу.

Я рывком поднесла лезвие к шее и слегка надавила на кожу, чтобы показалась кровь:

– Если меня покалечат или изнасилуют, я проткну себе шею, и сделке конец. Замучаетесь потом доказывать, что не вы меня порешили.

Это был блеф. Во-первых, я бы никогда так не поступила. А во-вторых, сильно сомневалась, что трусливый Стас пойдет на попятную, даже если меня подкинут к нему под дверь, предварительно расфасовав в десять пакетов… Скорее наоборот, перепугается насмерть и сделает все, что ему прикажут. Но мне хотелось получить хотя бы мизерный гарант личной неприкосновенности.

Главарь поднялся из-за стола, сделал несколько неторопливых шагов (подоспевшая охрана расступилась в стороны, продолжая держать меня на прицеле) и протянул руку. Немного поколебавшись, я развернула нож рукоятью вперед и вложила его в большую шероховатую ладонь. Моя кисть заметно тряслась. Убрав нож за пазуху, Глеб все так же медленно откинул с моей головы капюшон. Шуршащая ткань упала на плечи. Я успела почувствовать, что пальцы, скользнувшие вдоль располосованной щеки, пахнут табаком.

– Девочка, никто не причинит тебе вреда, – голос мужчины был под стать внешности, низкий и хрипловатый. – Ты – моя гостья. Больше никто тебя и пальцем не тронет. Ты мне веришь?