Заложница тёмного мага

Он всё еще не смотрел на меня, пряча глаза, а я не собиралась раздумывать ни секунды, ведь давным-давно для себя всё решила:

– Ну вот еще, - захохотала я, - мой дом там, где ты.

Эпилог

 - А-аа-а-а-а-аа-а-ааа! Демоны Изнанки, - кричала я между схватками, - ненавижу тебя. Не-на-ви-жу. А-а-а-а-ааа-а.

– Не волнуйтесь, Ваша Светлость, - спокойным, даже слегка скучающим тоном отвечал акушер Айзеку, - они всегда так говорят, а потом я вновь принимаю их малышей.

Белый, словно простыня монашки, Хант маячил на периферии моего зрения, вышагивая как почетный караул у мавзолея. В дрожащей руке у него была початая бутылка скотча, но он не пил, а только держал её за горлышко. Периодически будущий папа подносил ту ко рту, но морщась, убирал, видимо чем-то надо было занять руки. На каждый мой «ох», «ах» и «будь ты проклят» он замирал, стараясь не отсвечивать и даже не дышать, но потом схватки меня отпускали, и я извинялась.

На самом деле, как выяснилось много позднее, моя вторая половина, во всех смыслах этого слова, благодаря нашей магически скрепленной связи чувствовала мои схватки. Не всё разнообразие палитры, но Айзеку тоже удалось поучаствовать, какую-то часть характерных болей он перетянул на себя. От того то Хант и потерялся в ощущениях, мучаясь от осознания, испытываемого мною.

Чтобы отвлечься от спазмов, я наблюдала за его маятой, и боролась с кровожадными приступами воображения.

Пока безрезультатно.

Смотреть же на лекаря я не хотела. Благообразный старикан с окладистой снежной бородищей, смахивал на добряка Деда Мороза, раздающего подарки в канун Ноэля, но на проверку оказался желчным интриганом с вольфрамовым стержнем внутри, и раздражаться в его сторону не получалось, поскольку тот незамедлительно парировал все мои выпады, а мне очень хотелось.

Схватки начались раньше положенного срока на две недели и выбранная и одобренная мною акушерка, помогала другой роженице, в другом городе, поэтому перепугавшийся Айзек не придумал ничего лучше, чем притащить мне главного лекаря Орума, целителя всей Цесской фамилии, принимавшей роды у матери Его Величества и у Её Величества и огромной братии Светлостей и Милостей. В профессионализме его я не сомневалась, но характерец...

Когда время пришло, здоровый, крупный мальчик возмущенно огласил о своём появлении на свет громогласным, требовательным криком. Дрожащей рукой, Айзек таки не воткнул мне ножницы в живот, а только перерезал пуповину, еще сильнее сбледнув с лица. Споро спеленав его, лекарь показал младенца сначала мне, а потом передал малыша обалдевшему папе, я же выдохнула, пытаясь расслабиться. Тело всё еще мелко сотрясалось в потугах, но я была безоговорочно и безгранично счастлива.

– Следующего будешь рожать ты, - каркнула я, сорванным голосом. Я выжидательно посмотрела на лекаря, надеясь на обещанный в самом начале отвар, снимающий боль и спазмы, но тот, пощупав мой живот и весело хмыкнув, сказал:

– Боюсь Ваша Светлость это будет трудно по нескольким причинам. И главная в том, что следующий - на подходе.

– Что?
– закричала я.

– Что?
– чуть не уронил малыша Моргана Айзек.

– Приготовьтесь.

Через десять минут и мнооооого кровожадных обещаний на свет появился Илайн. Я категорически отказалась менять малышу имя, хотя и придумывали мы его для девочки, но мужская версия имени Илэйн меня отлично устраивала.

Айзек смирился, когда я объяснила ему, как смешно, а порою пошло звучат некоторые местные имена на мой слух. Например, родовые имена Хантингтонов Марлей или Амебель - это еще цветочки, были перлы и похлеще.

– Надеюсь, - зевнула я, прикладывая старшего к груди. Тот сладко зачмокал, упираясь кулачком в грудь, и растопырив пальчики, принялся жадно сосать, когда как второй, уже спал, являя миру первую, пока еще непроизвольную улыбку, - ты доволен?

Осторожно, чтобы не разбудить, супруг забрал у меня спящего сына, с восторгом взирая на знакомые черты. Уже сейчас было ясно, что оба ребенка унаследовали отцовскую внешность: те же тёмные, почти черные волосы, упрямый подбородок и форма губ. И первый, и второй были слеплены словно под копирку и отличали мы пока их только по разноцветным шапочкам, приготовленных заботливой Эстель просто так, на всякий случай.

Хант поднял на меня глаза цвета стали, светящиеся восторгом:

– Я никогда в своей жизни не был так счастлив, Клери. Спасибо, - а затем он поцеловал меня, вкладывая всю силу чувств, всю благодарность, всю любовь в этот привычный ритуал.

Конец