Заложники дьявола
Шрифт:
– А почему у Поремского? – вяло возразил Валерий. – У меня в ближайшие пару часов никого не будет, Перова куда-то свалила, обещала быть к четырем только.
– Перова может освободиться и раньше, а кабинет Поремского с гарантией пустой... Идите работайте, у меня такое чувство, что времени нам отпущено мало... Где гарантия, что следующий взрыв не прогремит в ближайшие часы?..
– Спаси господи! – вырвалось у Галочки, вздрогнувшей от такого предположения.
– Вот только на это и приходится надеяться, – серьезно произнес Александр Борисович. – Первая из девушек исчезла почти три месяца назад, так что полагаться
– И какой только чертовщины на наши несчастные головы не свалится, – буркнул Померанцев, пропуская Галочку вперед. – Я так понимаю, Сан Борисыч, что нам с Галкой хорошо бы еще успеть подготовить какие-то предложения по плану оперативно-следственных мероприятий?
– С удовольствием вас выслушаю, если успеете. У вас где-то часа полтора: Яковлев едет на машине по маршруту, чреватому пробками в любое время суток.Выпроводив членов своей новой бригады, Турецкий некоторое время посидел, изо всех сил стараясь отодвинуть от себя хотя бы часть отрицательных эмоций: Ирина слишком хорошо знала своего мужа, чтобы не уловить в его голосе ненужных интонаций.
Наконец, решив, что он вполне готов к звонку, Турецкий набрал номер мобильного жены.
– Здравствуй, солнышко мое! – радостным голосом поприветствовал он ее. – Как ты там без меня?
– У меня все в порядке, – отозвалась Ирина действительно довольно бодрым голосом. – Лежу читаю Агату Кристи и жду, когда принесут обед... А ты чего такой веселый? Случилось что?
– Ну ты даешь! – едва не подпрыгнул на стуле Александр Борисович. – Когда я грустный – с твоей точки зрения, что-то случилось. Когда веселый – то же самое... Ир, ты что?
– Ты где? – не обратив внимания на его выпад, спросила Ирина Генриховна.
– Как это – где? На р-работе, конечно! Сижу, с бумажонками путаюсь... Хочешь, позвони Меркулову и спроси, где я!
И только тут, сообразив, что рычит на жену, спохватился:
– Прости, солнышко... Меня и правда эта писанина достала... Это я не на тебя орал, а на бумаги!
– Я так и поняла, – вздохнула Ирина Генриховна. – Когда приедешь?
– Выберусь отсюда ровно в семь, а там как повезет.
– Не гони, пожалуйста, поезжай осторожно, – с ворчливыми интонациями заботливой мамаши снова не удержалась и посоветовала Ирина. – Катька сегодня дежурит и бегает ко мне чуть ли не каждые полчаса, не волнуйся. И я правда чувствую себя много лучше.
– Не забывай, что Семен Львович настоятельно рекомендует тебе побольше лежать и поменьше ходить, – напомнил Александр Борисович. – Я буду вовремя!
И с некоторым облегчением попрощался с женой.
....Ирина Генриховна завершила разговор с мужем с несколько странным ощущением. Она очень хорошо чувствовала, когда Шурик ей что-то недоговаривает. И хотя, судя по всему, сейчас он не лгал и действительно находился на рабочем месте, настроение у нее почему-то все равно испортилось, а читать Агату Кристи расхотелось.
«Это просто мое воображение, – попыталась уговорить себя Ирина. – Психика во время беременности меняется, вот уж не думала, что в эту сторону...»
И повторила вслух почти то же самое, увидев входившую к ней в очередной раз Катю, которая рядом с Ириной казалась особенно стройной в туго обтягивающем халатике.
– Знаешь, Кать, –
грустно произнесла Ирина, – никогда не думала, что все беременные становятся такими дурами ненормальными...– Не все! – сердито заверила ее подруга. – Только жены разных там Турецких и прочих ментов!
– Какой он тебе мент? – немедленно обиделась за мужа Ирина Генриховна. – Спутала божий дар с яичницей!..– Никогда особо не разбиралась, кто есть кто в наших органах, – беспечно отмахнулась та. – Уфф!..
Она со всего маху брякнулась на стул возле Ирининой кровати.
– Ну и устала я!.. Целых полтора часа одного идиота откачивала... Передоз...
– Только не вздумай посвящать меня в детали, – испугалась Ирина. – И без того тошнит...
– Тошнит? – Катя моментально насторожилась. – У тебя что, токсикоз второй половины начался?
– Не знаю, – грустно отозвалась та.
– А Зоскин что говорит?
– Он пока не в курсе, меня тошнить начало совсем недавно... Я ему сказать еще не успела... Ты куда?
– Пойду найду Львовича, пусть взглянет на тебя!
– Не надо! – разволновалась Ирина Генриховна. – Кать, прошу тебя... Меня тут и так бабы из других палат ненавидят – думают, я жена какой-то шишки... Шишка – это Турецкий...
– Тебе с этими бабами что, детей крестить? – возмутилась Екатерина. – Подумаешь, мужа к тебе допустили... Да сейчас во всех больницах и даже роддомах блатных навалом, все это знают! А может, у тебя случай особый?!
– Здесь у всех случаи особые... Прошу тебя, не ходи! Будет вечерний обход, сама скажу.
Однако остановить ее подругу, если та что-то вбила себе в голову, пока что еще никому не удавалось. Погрозив Ирине кулаком, ты вышла из палаты, пообещав скоро вернуться.Семена Львовича она нашла в его кабинете рядом с ординаторской. Сидя за столом, он внимательно разглядывал какой-то снимок. Увидев Катю, тут же нахмурился:
– Что-то не в порядке с Турецкой?
– Жалуется на тошноту. – Катя без приглашения села возле доктора на пустующий сбоку от стола стул. – Похоже на токсикоз второй половины...
– Я бы не слишком удивился. – Семен Львович вздохнул и кивнул на пленку. – Вот как раз сидел разглядывал... У вашей подруги многоводие...
Екатерина нахмурилась и вопросительно посмотрела на доктора:
– Вы же знаете, я в вашей области не спец... Чем это чревато и для кого: для Иры или для ребенка?
– Я бы сказал, в той или иной степени осложняет существование обеих... Только очень вас прошу: Александру Борисовичу ни слова, он и так задерганный.
Катя кивнула, а Зоскин продолжил:
– Многоводие часто замедляет развитие плода – это что касается ребенка... Ну а в отношении Ирины Генриховны – для ее срока, если вы обратили внимание, животик у нее великоват... Словом, дополнительное давление на органы, органы в свою очередь...
– Я поняла! – перебила его Екатерина. – Многоводие делает вынашивание еще более проблематичным... Вот черт!
Семен Львович неодобрительно покосился на свою коллегу: он терпеть не мог, когда кто-нибудь чертыхался, особенно женщины. Однако счел за благо на сей раз данный факт никак не комментировать.– Ирина собралась сегодня обедать в столовой, – наябедничала Екатерина. – Никакие аргументы не помогают. Ее, видите ли, смущает, что другие бабы... Простите, пациентки, на нее косо смотрят, завидуют особым условиям!