Заложники любви

— Это очень срочно? — оглядел обоих.

— Оттягивать уже нельзя.

— Ладно, пошли! — поставил лопату возле двери, завел ребят в кабинет, предложил присесть и спросил:

— С чем пришли? Что привело? — вгляделся в совсем молодые лица, понял, что они только начали бриться. Ребята держатся неуверенно, срываются голоса. Одеты очень скромно, не по сезону легко.

— Мы на заводе работаем. Меня Максимом, его Ромкой зовут. Учениками нас взяли в токарный цех.

— А школу закончили? — перебил Лукич и добавил:

— Я имею в виду среднюю?

— В десятом учимся, в вечерней.

— Мы братья. Близнецы. Уже две недели на заводе вкалываем,— похвалился Максим.

— Да! Стаж у вас большой! — рассмеялся Титов и спросил:

— А я вам зачем понадобился?

— Да нам без вас ни дохнуть, хоть закопайся живьем! — пискляво вставил Ромка.

— Зачем так круто? — насторожился Егор.

— Достала мачеха! Сил больше нет! Всяк день бухает до обморока, а мы промышляй для нее.

— Попробуй, вернись с пустыми руками, так вломлю по башке и по спине, везде, где достанет.

— Отец ваш куда делся? Он жив? — встрял Тито

— Живой! Он опять от пьянки лечится. Уж чего только ни делали! Торпеды и гипноз не помогли ему. Всяки психологи и бабки не справились, милиция от него отказалась и не забирает. Никому не нужен, никто лечить не хочет, потому как толку нет!

— Откуда ему взяться, если он только вернется домой, мачеха тут же пузырь сует. Встречу обмыть предлагает прямо из горла!

— Мать ваша куда делась?

— Умерла она. Давно уже. От рака. Отец не пил когда была жива. А потом с горя вовсе алкашом стал. Может, потому что мачеха нашлась? Как привел, совсем жизни нет.

— Ну, что ж вы? Двое мужчин одну пьяницу выставить не можете, бить себя позволяете?

— Ага! Хотели выгнать, нас самих отец на улицу босиком вышвырнул. Да еще пригрозил обоих урыть возле дома. И собаку натравил. Она только его признает, нас так искусала, чуть насмерть не сгрызла! Вот и скажи им после того хоть слово,— жаловался Ромка плаксиво.

— Обидно, что воровать заставляют. Когда ловят и приводят к отцу, он лупит при них нас обоих ремнем по башкам и не сознается, что сам послал. Обзывает уродами, болванами, а за что? — хлюпнул Максим.

— Отец с мачехой зарегистрированы? — спроси Титов.

— Да!

— Он прописал ее в квартире?

— Конечно, потому она никого не боится. Сосед сколько раз милицию вызывали, она их пошлет матом и говорит, что в своей квартире живет, как хочет. И никто ой не указ. А кому не нравится, пусть выметаются ко всем чертям! И нам так базарит.

— Ребята! Но на жилье вы имеете равные права г. ними. Зачем дарить квартиру? Пусть у вас будет своя комната!

— А у нас она однокомнатная! Все время на глазах. Да и надоело, не хотим, не можем больше вместе с ними жить! Сами хотим, отдельно. Возьмите нас! Вот мы взяли справку о побоях, хотели их к ответу притянуть, так отец всю ночь с топором за нами гонялся, пока соседи не вступились,— подал Лукичу справку, тот читал, поеживаясь, а потом не выдержал:

— Направление от завода к нам нужно будет,— заметил Титов, дочитав бумагу.

— Оно есть! Вот возьмите! И врачей прошли.

— Тогда вперед, на третий этаж! Подальше от родителей, чтоб вас не беспокоили! — скомандовал Егор.

— Зачем мы им нужны? — удивился Ромка.

— Да мы им до задницы. А вот про опохмелку вспомнят и нас с тобой хватятся, искать начнут. Врубился? — объяснил Максим брату.

— А и правда! — вобрал голову в плечи Ромка.

— Будьте спокойны! Мы вас в обиду не дадим,— пообещал комендант.

Уже через полчаса мальчишки вместе с другими жильцами были во дворе. Они загружали в машину мусор, выметали снег, сбивали наледи, лепили второго снеговика, воткнув в его голову по веточке, тоже загадали по желанию на весь следующий год.

— Вы хоть что-нибудь сегодня ели? — спросил братьев Лукич.

— Завтра на заводе обещали дать аванс! — ответил Максимка.

— Идите в столовую! Мужчины не должны оставаться голодными! — полез в карман.

— Лукич! Они мои ученики, я сам за них заплачу. У каждого детства свои шишки и сосульки. Я о них знаю! Хорошие пацаны. Вот только в хреновые руки попал Но ничего! Поможем мальцам, пусть приживается з лень!—остановил Лукича Яшка и, проводив мальчишек в столовую, вскоре вышел в вестибюль. Он поиска Фаину. Та воткнула ветку в плечо снеговику:

— Желание загадала?

— Ага!

— А можно узнать, какое?

Фаина покраснела, ответила не сразу:

— Хочу, чтоб в покое меня оставили. Мечтаю жить тихо, пусть никто не рвет мою душу.

— А я то думал, что-нибудь романтичное загадал

— О чем ты, Яша? — отмахнулась женщина.

— Хочется, чтоб наши желания совпали! — гляну, ей в глаза.

— Скольким ты это говорил?

— Никому! Тебе первой! Слово даю! — не своди глаз с женщины.

— Не верю,— вырвала из его рук свою ладонь. Пальцы коченели, но она видела, как наблюдают за ним жильцы общежития.

Яшка тоже приметил повышенное внимание к себе и Фаине, понял, что женщина наслышана о нем слишком много. Решил разрядить обстановку и предложил всем жильцам поставить во дворе большую общую ель и встретить под нею Новый год.

Яшкино предложение приняли с восторгом. Стали обсуждать, какая елка нужна, где ее взять, сколько потребуется игрушек, как расположить праздничные столы и кто будет Дедом Морозом?

— Яшку давайте назначим!

— Сколько Снегурок ему потребуется?

— А мы повариху нарядим!

— Не подойдет, старовата!

— Слушай, почему Яшку?

— Весело будет!

— Не-ет, я за Лукича!

— Не согласится. Он Новый год дома встретит.

— Давайте заранее его уговорим. Ну, как встретим праздник без него? Я не представляю,— говорила румяная Люська.

— Девки! Кто за Лукича? Голосуем! — подняла руку Маринка. И порадовалась. Все жильцы голоснули за Лукича.