Заложники любви

— Ох, и скучный твой хмырь!

— Это точно! С таким лето зимой покажется!

— Он хоть в парк тебя водит?

— Нет!

— А в кино на последний сеанс?

— Зачем? У него дома, прямо в комнате стоит домашний кинотеатр!

— А диван в той комнате имеется?

— Нет, только кресла. Но очень удобные! — восторгалась Ева.

— Он тебя на колени сажает?

— Нет. Сидим рядом. Смотрим фильмы, клипы!

— И все? — округлялись глаза девчат.

— Кофе пьем, едим мороженое, фрукты, конечно общаемся. Павел прекрасный собеседник.

— Ты что лапшу вешаешь? Хочешь брехнуть, что он тебя не наколол?

— Честное слово даю, даже не пытался! — доказывала девчонка.

— Не может быть!

— Да брешет она!

— Хочет повыеживаться!

— Зачем? Я правду говорю!

— А чего вы встречаетесь? Зачем?

— Нам интересно вместе!

— Да не свисти, родная! Какой интерес мужику общаться всухую с девкой? Он что? Не такой как все?

— Девчата, ну может у него свои убеждения!

— Какие?

— Лишь после росписи и свадьбы овладеть мною решится! Я ему за такое терпение только благодарна! — защищала Пашку Ева.

— Он тебе на брак намекает?

— Ну да! Даже обвенчаться предлагает!

— Тогда у него полный порядок!

— И все равно скучный, как помойное ведро. Ну, что за хмырь, в углу не зажмет, за сиську не схватит! Никуда не лезет! Я б с таким не встречалась! Слишком правильный, ну, прямо до тошноты!

— А он тебе в любви объяснился?

— Пока еще нет. Ничего не говорит.

— А как о браке говорит? — опешили девчонки.

— Я же говорю, что он необычный, а вы не верите.

— Шибануто-стебанутый, вот это верно. Его бы к нашим ребятам на секс-подготовку! Через месяц они из него натурального мужика сообразили бы! Он тебя на другой день в том самом кресле на уши поставил бы!

— Девчонки, он иначе воспитан! Не признает натурализма и вульгарщины!

— Ой, подруга! Перестань свистеть, все они одинаковы!— не верили Еве.

Та и сама удивлялась выдержке человека. И ей хотелось, чтоб обнял Пашка, прижал к себе, поцеловал бы страстно, нетерпеливо. Но нет... Видимо, не возбуждала эмоций и парень не загорался.

Даже о свадьбе говорили слишком по-деловому, без трепета и дрожи:

— Я думаю, нам пора объединиться. Давай, завтра подадим заявления в ЗАГС, и заберу тебя через месяц из общаги. По-моему, мы уже привыкли друг к другу. Как считаешь, Ева? — глянул на девчонку, та покраснела, кивнула головой согласно. Она была уверена, что подав заявление, станут мужем и женой, не дожидаясь свадьбы и росписи.

Но Ева ждала напрасно.

Павел и в этот день отвез ее в общежитие, даже не предложив остаться на ночь у него.

Все объяснилось гораздо позже, и девчонка ушла от человека, плюнув на роскошь и обеспеченность, на положение семьи и респектабельного мужа. Она вернулась в общагу, к своим, невоспитанным и грубым, порою очень кондовым, но таким понятным людям.

Она уже не говорила, что никогда не выйдет замуж за голожопого, бедного парня.

О причине ее ухода от мужа вскоре узнало все общежитие. Никто, даже самые злоязычные не осудили девчонку, понимая, что даже маленькие девочки, играя с куклами, готовятся к материнству. Лишить этой возможности девушку, все равно, что отнять у нее весь смысл жизни, а кому она тогда нужна...

Нет, ни Павел, ни его родители не пытались вернуть Еву, поняли, она ушла без сожалений и безвозвратно. Они иногда встречались на городских улицах, в магазинах, здоровались без обид и злой памяти. Все потому, что расстались спокойно, без скандалов, не потеряв много времени на совместную жизнь.

Егор Лукич в душе хвалил девчонку, какая не польстилась на сытую и обеспеченную жизнь в золотой клетке. Она закончила институт и ушла работать в управление экономистом. А через два года вышла замуж за овдовевшего человека.

Сначала у нее появилась приемная дочь, а потом родила родную, свою Анжелку.

О своем неудачном замужестве женщина не вспоминала, а может и вправду забыла навсегда, как мимолетную ошибку, какая не ударила по судьбе и не обожгла душу. Зато своих девчонок учила с детства не смотреть на достаток, не мерить им друзей и подруг, дорожить лишь искренним теплом и взаимным единением душ и сердец, чтобы их мелодии всегда сливались в одну песню.

Ева часто приходила в общежитие, навещала девчонок, соседок по комнате. Ее встречали, как родную. А Егор Лукич всегда говорил Еве:

— Роди сына! Третий, это будущий хозяин, глава семьи, без него никак нельзя. Помни, на нас, мужиках, земля держится.

И, словно что-то вспомнив, добавлял сконфуженно:

— Я это о путевых мужиках говорю. Какие не просто так носят брюки, не ради видимости. О тех, кого отцами зовут и любят. Они и есть гвоздь семьи, ее сердце!

Ева, улыбаясь, вышла от Титова.

Глава 8. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Ксенья готовилась к Пасхе, помогала поварам в столовой. Целый день толклась вокруг плиты. Ставила куличи в духовку, следила, чтобы никто лишний не вошел

на кухню, не открыл форточку, не грохнул дверью, не говорил громко и не приведись, не ругнулся ненароком.

По старому поверью куличи не терпят шума. И заслышав его, не получаются вкусными, а потому злым, ругливым людям лучше не браться за выпечку куличей, так говорили всезнающие старухи, и Ксенья не раз убеждалась в их правоте.

Другие бабы красили яйца. На целое общежитие их нужно много. Вот и стараются успеть к полуночи, чтобы к службе в церкви и освятить для всех жильцов то, что приготовлено к празднику.

Повара тихо переговариваются. Этот праздник любим всеми, почитается особо. Жильцы и те, зная о подготовке к Пасхе, говорят тихо, в столовой не задерживаются.

Ксенья нет-нет да и глянет на часы, уж очень хочется ей попасть вовремя к началу службы в церкви.

Одевшись, торопится, ведь идти далеко. А надо успеть до звона колоколов.

Как отстояла службу, освятила куличи и яички, вспоминала радостно. Пасхальные службы женщина любила по-особому. Они очищали душу. Так и в этот раз было. Лишь после разговенья прилегла отдохнуть в своей комнатушке. Ноги гудели от усталости. Так и свалилась на койку, не раздеваясь, дверь забыла закинуть на крючок. А и кто к ней прийти может? Разве только свои бабы из обслуги, от них закрываться ни к чему.