Замерзшие

Посмотрев на меня, она выгнула брови.

— Рождественские эльфы?

Я слегка дернул плечом.

— Я помешан на них.

— Я оценила. — Она облизнула свои чертовски аппетитные губы, и я захотел снова ее поцеловать, но потом она аккуратно стянула с меня боксеры, освобождая мой член, и мои ноги сразу обдуло ветром. Она не успокоилась, пока они не упали рядом с моими штанами, и только потом вернулась на место — и лишь одеяло оборачивало ее талию.

Черт.

Когда я смотрел на нее, все мое тело подергивалось. Черт возьми, она была сексуальна как ад со своими длинными темными волосами, спадающими на плечи и прикрывающими грудь. Что ни говори, внешность очень многое значит.

Подтянувшись, я откинул прядь густых волос назад, обнажая одну из ее дерзких грудей. Она молча изогнулась, такая невероятно восхитительная. Я могу смотреть на нее бесконечно.

Она опустила голову, и ее волосы снова накрыли ее плечи, когда ее пальчики обернули мою головку и твою ж мать. Моя спина прогнулась, когда ее рука медленно поднялась вверх, а потом снова вниз. Я сильно зажмурился, потому что знал — если не перестану пялиться на нее, то кончу через секунду.

Но это не значило, что я далек от этого в ближайшее время.

Ее рука медленно двигалась в установленном ритме, немного неуклюже, но в этом было что-то особенно сексуальное. Она сомневалась в себе, но это не остановило ее. Ничто не останавливает Сидни, и клянусь — если я сейчас открою глаза, ее маленький подбородочек будет сморщен от сосредоточенности.

Мне нужно увидеть это, и черт бы меня побрал, если это не оказалось правдой. Мое тело напряглось, когда ее хватка усилилась, а движения стали быстрее.

— Ох, малыш, я не... — Она посмотрела на меня, ее губы были слегка приоткрыты, а щечки покраснели. Грудь быстро вздымалась, и в самом начале моего позвоночника начало зарождаться удовольствие от силы ее движений. — Может, мне ...

— Ты, блядь, идеальна. Слишком идеальна.

Она снова улыбнулась, и мне нужно было снова закрыть свои чертовы глаза, потому что если я растворюсь в ее глазах, то никогда не выплыву оттуда. Ее рука переместилась вверх, и пальчик погладил головку члена, отчего я застонал, дергая ногами. Я не...

Твою ж мать!

Горячая влажная мягкость ее рта сжала мой член, и я начал кончать. Выгнув спину, я пытался оттолкнуть ее, но она крепко удерживала мой член ртом, не собираясь выпускать его. Я откинул голову назад, ухватившись пальцами за ее волосы. Мой член взорвался, и его никто не останавливал. Последний рывок освобождения, и она все еще держала мой член во рту, работая рукой, пока он не перестал пульсировать. Я был совершенно убит этими новыми ощущениями — такими идеальными и восхитительными.

Восстановив дыхание, я обхватил ее руками и уложил сверху, так, чтобы она лежала на моей груди. Наши ноги переплелись, она была такой легкой, но я все равно чувствовал ее каждой клеточкой своего тела.

По мне неожиданно прошлась еще одна волна дрожи, когда она прильнула ко мне щекой, прямо рядом с сердцем. Я обнял ее, притягивая ближе. Я знал, что скоро она замерзнет, но я был законченным эгоистом, чтобы позволить ей накрыться этим чертовым длинным одеялом.

Чувствуя ее дыхание на себе, я держал ее, пока мое сердце не успокоилось, пока я снова не смог открыть глаза. Я хотел чувствовать ее в своих руках — вечность.

***

Несмотря на вялость во всем теле, я никак не мог уснуть. Какой-то своей частью я не хотел засыпать, потому что не хотел упустить ни секунды звуков ее мягкого дыхания. Она вырубилась, лежа на мне и улыбаясь, я положил ее на бок на ее стороне кровати, плотно прижался к ней грудью и накрыл нас одеялом. Огонь в камине будет гореть до утра, но в комнату уже просачивался холод.

Я никогда не спал до этого с девушкой, в смысле, не в одной постели и даже не на той же простыне, на которой мы занимались сексом. Другие девушки обычно уходили, но если вдруг они и оставались, я спал там, где их не было. Сид была единственным человеком женского рода, с которым я проводил всю ночь, поэтому я не был удивлен, что сейчас не чувствовал себя странно, даже не смотря на то, что теперь между нами все по-другому.

Начиная с того, что она рядышком свернулась калачиком — великолепная и абсолютно голая. Ее обнаженная спина прижималась к моей груди, и прекрасный изгиб ее попочки прижимался к моему члену. Я не надел трусы, поэтому у меня снова был стояк.

Вообще не думаю, что он бы не встал.

Я приподнялся на локоть, подперев щеку кулаком. В таком положении я смотрел на нее наверно в течение часа. У нее самые густые ресницы из всех, что я видел. И не благодаря косметике, которая типа создает объем и удлиняет. Они доходили до ее щечек, которые были покрыты чуть заметными веснушками. Ее пухлые губки были слегка приоткрыты. Опухшие от моих поцелуев. Меня наполнила гордость, и я наклонился и поцеловал ее в висок.

Сид что-то пробормотала и немного сдвинулась. Моя рука замерла на ее животе. Я кругами поглаживал ее живот в районе пупка, но каждый раз, когда ее сладкая попочка двигалась, я начинал бороться с тем, что висело у меня между ног.

Мой взгляд блуждал по ее лицу. Не было никакой необходимости вбирать в свою память каждую линию ее красивого и нежного лица, потому что я сделал это уже сто лет назад.

Одеяло соскользнуло с ее плеч, и я снова укрыл ее. Она чему-то улыбалась во сне, и от этого у меня сдавило грудь.

Вздохнув, я растянулся рядом с ней и прижал ее еще ближе, ее голова оказалась под моим подбородком. Сон не заставил себя долго ждать. Наверное, я проспал всего пару часов, прежде чем меня разбудил какой-то шум, но это был самый лучший сон в моей жизни.

Я резко открыл глаза. Сквозь щель занавески проскальзывал бледно-серый свет начинающего утра, огонь в камине почти затух. Немедленно насторожившись, я задержал дыхание и прислушался. Снова раздался шум — это оказался вой ветра. Я медленно выдохнул. Я очень не хотел был гребаным невротиком, но после того, что произошло, это хорошо, что я стал параноиком.

Откинув голову назад, я проверил Сид. Она перевернулась, еще ближе прижавшись ко мне. Одну ногу она закинула на меня, голова покоилась на моей груди, а ладошка накрывала мое сердце. Я до сих пор был чертовки твердым и начал подумывать, что это может превратиться в мое постоянное состояние.

Проклятье.

Дрожащей рукой я потянулся и убрал волосы с ее щеки. Я не хотел вставать, но я также не хотел, чтоб она проснулась в ледяной комнате. Как можно аккуратней я выскользнул из ее захвата. Она, наверное, очень сильно утомилась, потому что даже не почувствовала, когда я встал и накрыл ее еще одним одеялом.