Заметки забияки или На пути из физиков в маги

– Покорнейше прошу простить меня, уважаемый Мыкола Ромуальдович, – с гипертрофированной вежливостью обратился волхв к тупому некроманту. – Дела неотложные, сами видите. Ребята из командировки вернулись. Кушать хотят, бедненькие. Позвольте проводить вас?

Тот важно кивнул – точно бюрократ какой чванливый.

Начальство, крикнув Гоше, чтобы накормил гостей, скрылось с гостем в портале. Перед нами возник из неоткуда заспанный домовой.

Сбоку от меня тихо осел на пол престарелый папа металлиста.

***

Проигнорировав укоризненный взгляд отцелюбивого товарища, я нагло уселась в любимое кресло у камина. Завозилась, устраиваясь поудобнее. Гоша понимающе присвистнул, исчез, потом снова появился, на этот раз с совковой раскладушкой. Компаньон одарил меня еще одним неласковым взглядом. Я не отреагировала. Илья отвернулся от меня, уставился на принесенный агрегат. Тот заскрипел, разложился, щелкнул регулятором наклона подголовника. Хорошо быть металлистом – помнится, в детстве я не раз прищемляла пальчики при установке этого, так сказать, ложа, когда приходилось ночевать у бабушки…

– Мне почему-то кажется, – сказала я, глядя, как металлист переносит отца на раскладушку, – что нам не стоит раскрывать Олегу Евгеньевичу правду. Скоро придет начальство, взглянет на него пристально, и…

– Милая какая девочка, – подал голос папенька компаньона. – Решила позаботиться о старом человеке, не перегружать его слабую психику ненужными подробностями.

Я немедленно покраснела, словно уличенная в чем-то нехорошем. Хотя, если разобраться, я была кругом права. Вот только…

Правильно, нечего за других думать, как им жить на этом свете.

– Тогда давайте поедим, что ли? – вздохнув, предложила я. – Гоша, ты нам поесть не дашь, а то у нашего гостя росинки маковой во рту вот уже…

– Сутки не было, – глядя на часы, сказал старый байкер. – Разуважьте уж нас, пожалуйста, – вежливо обратился он к домовому.

Тот важно кивнул, исчез, и стол волхва начал заполняться яствами диетического характера – горшок глиняный с кашкой овсяной, графин с кисельком ягодным на меду, блюдо плетеное с пирожками капустными.

Олег Евгеньевич не стал ждать приглашения, самолично устроился у стола. Его тарелка тут же наполнилась горячей кашей.

Я пронаблюдала, с каким аппетитом отец металлиста уписывает кашу за обе щеки, порадовалась за него. Потом посмотрела на сыночка… Лучше бы я этого не делала.

– Ну-с, Патрикеевна, – обратился ко мне металлист, – заварила кашу, теперь сама расхлебывай.

Неправда. Это не я заварила. Это домовой.

Гоша хмыкнул.

– Сын не любит, когда я в его дела влезаю, – прояснил мне, недоумевающей, ситуацию Олег Евгеньевич. – Он никогда мне ничего не рассказывает, скрытен с рождения не в меру.

– То есть, вы не знали, что он… как бы это… того…, – замялась я, не зная, как бы это огорошить человека поделикатнее.

– Сама ты «того»! – не выдержал моих пояснений металлист. – Папа. Я – маг.

– А я – испанский летчик, – в тон нему ответил Олег Евгеньевич. – Ребята, вы мне скажите, наконец, что тут происходит? Что за новейшие технологии, позволяющие перемещаться по планете в мгновение ока? Вы что, в секретной службе оба работаете? И что это за енот говорящий?

Домовой презрительно фыркнул, и растворился в воздухе. Я поняла, что горячего чаю не будет, и посуду мыть нам придется самим – не оставлять же ее немытой, да еще и начальству, в конце-то концов.

– Вот видишь? – торжествующе повернулся ко мне металлист. – Не поверил. Хорошо, отец! Мы действительно оба работаем в некой закрытой конторе, и о том, чем занимаемся, рассказывать не имеем права.

– Ну и работай себе на здоровье, – отозвался предок. – А при чем тут я? Почему тебя какие-то, позволь сказать, театральные злодеи, разыскивают у меня дома?

– А как, кстати, ты оказался в Академгородке? – задал в свою очередь вопрос Илья.

– Как-как! Позвонили чуть ли не ночью, сказали, что ты пропал, что нужно срочно приехать. Вежливо так разговаривали, чуть обеспокоено, я и повелся. Подонки!

– Но ведь все же обошлось, – неуверенно начала я. – В принципе, никто не пострадал.

– Да, – поддержал меня металлист. – Ты бросай это дело, отец, мы уж сами как-нибудь…

– Ну уж нет! – зловеще оскалился старый байкер. – Откуда у вас тут позвонить можно?

– Держите, – вылезла я из кресла.

Протянула мобилу, игнорируя отчаянные жесты металлиста.

Не все ли равно, не сейчас, так позже позвонит. Какая разница?

Разницу я почувствовала, и скоро. Все же, надо было дать остыть человеку, а то он такого наковал, пока горяч был! Ух! Позвонил таким же, как он сам, старым, да удалым, велел народ собирать. Металлист в процессе всего разговора сидел, схватившись руками за голову. Справившись у меня, сможем ли мы сей же час оказаться в Новосибирске, и, если «да», то где именно, бравый предок забил стрелку через час на площади Калинина, и, необычайно довольный собою, дал отбой.

– Ты хоть понимаешь, отец, во что ввязываешься? – тихо спросил Илья, когда Олег Евгеньевич отдал мне трубку обратно.

– Понимаю, – глядя в глаза сына, ответил папаня. – Но я и то понимаю, что вы, нынешняя молодежь, совсем за своими игровыми приставками вкус к борьбе за свои права потеряли, – с упреком произнесла поседевшая молодежь шестидесятых. – Зажрались вы, дети мои, точно свиньи какие, и все вам стало до лампочки. Лучшие умы продались за доллары и евро. Остальные, кто без мозгов, пляшут под дудку нечистоплотных политиканов. А…

– Довольно! – поднял руку металлист. – Хватит. Ты мне вот что скажи, отец, сколько тебе народу Стас обещал? И будет ли у вас оружие?

– Обещал человек пятьдесят как минимум. А оружие… Холодное у всех будет, ружья у многих имеются охотничьи.

– Но мы же ведь поедем с ними вместе, правда? – повернулась я к металлисту.

– Конечно, я поеду, – спокойно сказал Илья. – Но лично ты…

– Поеду сзади тебя на мотоцикле, – решительно прервала я его. – Мне понравилось, – добавила я вполне искренне. – И вообще, я ведь…

– И ты туда же, – обреченно вздохнул Илья. – Но ты забыла, у меня ведь мотоцикл в Академгородке остался. Меня, так и быть, повезут. А вот ты…

– Это все решаемо, – оживился предок. – Ребятки потеснятся, выделят вам, безлошадным, средство транспорта.

– Чтобы я, да в это гинекологическое кресло? – ощетинился байкер. – Да ни за что!

Дальше вникать в беседу двух мотоциклистов разных поколений и мировоззрений я не стала. Собрала посуду со стола, пошла в душевую. Возвращалась я обратно в комнату, в глубине души опасаясь, что родственнички учинили разборку, и кабинет начальства лежит в руинах. Ан нет – отец и сын вели мирную беседу на погодные сюжеты вообще и о том, как они влияют на экипировку мотоциклиста, в частности.