Замочная скважина

После чего с крайне самодовольным видом достает пакетик с белым порошком.

– Я только одну полоску – предупреждает Нейт.

Слишком хорошо помнит, как сильно Нара палилась, нюхая сутками, и не хочет повторить ее судьбу. Уж его-то будет вычислить проще простого, а в ту дурку у него попасть нет никакого желания.

– Слабак – задиристо хмыкает, уже вынув «разделительную» банкноту и приступив к делу.

Да, Питеру, наверное, даже в страшном сне не снилось, что его дочь, едва выйдя из диспансера, тут же взялась за старое. Он все еще пребывал в святом неведении, полагая, что «выбил» эту дурь из нее раз и навсегда.

Первые месяца он даже ежедневно обшаривал ее комнату, не подозревая, сколь изобретательны могут быть подростки, когда дело доходит до важных нычек.

Наконец, Нейт подходит к столу, когда Нара втягивает свою полоску. Взяв скрученную банкноту – Нейт склоняется и проделывает то же самое с отведенной ему. Нейту нравится действие наркоты на его организм, но только в малых дозах. Он не понимает кайфа от полной отключки, где ты даже не помнишь, что делал и где был. Какой кайф в этом? С таким же успехом можно просто заснуть – останется такой же пробел в памяти на эти часы.

– Я все, пас – повторяет, сев на кровать, когда Нара вновь высыпает порошка на стол.

– А я нет – невозмутимо сообщает, пару раз шмыгнув носом.

Собрав новые две полосы в одного, она с хитрой улыбкой поворачивается к Нейту:

– У твоей матери с моим отцом, кажется, очередные разборки в гостиной.

– Ага, типо того – кивает Нейт, помня, как хлопнула дверь за ними.

– Джейзи наверняка сейчас плачется наверху, как несправедлив к ней мир.. – еще один шаг к нему навстречу.

– Возможно.

– Эби точно спит – лукавая улыбка стягивается и Нара, забравшись на колени Нейту, закусывает нижнюю губу – так что у нас есть немного времени..

– Эй, нет-нет – он быстро перехватывает ее руки, уже опустившиеся к его ширинке – рехнулась? Все дома.

– И каждый занят своим делом.. как и мы..

– Нара..

– Все будет ок – она усмехается – будь спок. Трахаться, только когда все уходят, мне уже осточертело. Так что либо сейчас, либо я найду кого-нибудь вечером на тусе у Шерилов.

– Какая же ты стерва.

– А ты думал? – хохотнув, Нара вновь опускает пальцы ниже, но в этот раз уже не встречает сопротивления.

Глава 5

Я сижу за столом, по правую руку от Нейта и левую от мамы, и молча ем свой сэндвич с арахисовой пастой и джемом. Маленькими кусочками, чтобы не доесть раньше остальных и не «стоять над душой», поскольку в школу нас всегда отвозит мама всех троих вместе. Полагаю, это не столько от любви к нам, сколько от желания помаячить в школьном дворе, где все родители, привозящие своих чад, выглядят в сто крат хуже. Даже те, кто моложе ее.

Кажется, таким образом она поднимает себе настроение (самооценку) с утра, как то обычные люди делают чашкой кофе, сексом или пробежкой.

Питер сидит напротив и единственная, кого не хватает и чей сэндвич с какао стоят нетронутыми – это Нара. Ее позвали уже раз пять. Первый, как и всех остальных, едва еда была готова. Второй – когда за столом сидели только мы с мамой. Третий, когда к нам присоединились уже даже Нейт с Питером. Остальные два – сугубо для нее.

Не знаю, как остальные, а мне вполне понятно, почему Нара так тормозит. Возможно, она вообще спит и не слышит наших зовов, хоть ее комната и находится на первом этаже, ближе к кухне, чем у остальных.

Вчера, когда уже все легли спать, я слышала, как Нара куда-то ушла. Не то, чтобы я прислушивалась – просто ее комната находится аккурат под моей, а она не старается быть тихой. Сначала щелчок замка, потом скрип двери, потом шаги, а после хлопок уже входной двери. Не услышал бы только глухой или тот, кто забылся к тому времени самым глубоким сном.

Именно это я и пытаюсь сейчас понять, так как иных развлечений нет. Кто из нас действительно не понимает, а кто злится оттого, что отдает себе отчет, почему Нара все еще не спустилась.

Это точно не Питер. Тот бы молчать не стал. Он пинает, как мячики для футбола, не только нас, но и свою собственную дочь. Если бы он понял, что она всю ночь где-то протусила, то не строил бы из себя сейчас непонимающего, а давно бы, не церемонясь, отправился в комнату и вылил ей стакан холодной воды в лицо.

Вряд ли это мама. Она вообще кроме себя никого не замечает. К тому моменту, как Нара ушла, она уже, вероятнее всего, часа два как спала, потому что ранний здоровый сон благотворно влияет на сохранение молодости. Не знаю, где она это прочитала, но ложится всегда достаточно рано. Со временем ей даже удалось добиться, чтобы мы все, независимо от дня недели, гасили свет в общих комнатах к одиннадцати (в своих, если это выходные или каникулы, можем делать что угодно, но тихо, будто спим, чтобы ни в коем случае не выдернуть из омолаживающего сна маму).

Незаметно перевожу взгляд на Нейта, откусив еще раз. Его сэндвич почти нетронут, несмотря на то, что для отвода глаз он довольно часто подносит его ко рту. Это как с выпивкой – если постоянно подносить бокал к губам в пьяной компании, то никто и не заметит, что ты не делаешь ни глотка. Спроси у них на следующий день и все единогласно скажут – «конечно, он пил с нами наравне!». Притом он нервно отстукивает дробь ногой под столом (этого не слышно, но он постоянно задевает мое колено, потому нетрудно догадаться). Определенно, он в курсе, почему Нара не появляется.

Если не слышал ее ухода, то наверняка она сказала ему об этом. Они же такие заклятые друзья. Не удивлюсь, если она убежала ночью еще и с его аирподсами в ушах.

Вот Питер, в очередной раз обратив внимание на пустое место подле себя, уже начинает раздражаться. С шумом стукнув кулаком по столу, он рычит:

– Нара, мать твою! Живо иди сюда, какого черта вся семья должна ждать тебя одну?

Вот, наконец, заветный щелчок замка. Слава богу, из ее комнаты. В какой-то момент я уже начала сомневаться, что она в принципе дома (не просыпалась с ее приходом) и тогда бы это аукнулось проблемой для нас всех. Если Питер выходит из себя на кого-то одного, то огребаются и все остальные.

Шаркающие шаги и вот в дверном проеме кухни появляется заспанное (как кажется на первый взгляд) лицо Нары. В целом появляется и все остальное, но именно лицо привлекает больше всего внимания. Отекшее, синяки под глазами еще больше, глаза еле открываются, а когда она заговаривает – язык еле ворочается, зато без труда передает раздраженные нотки своей хозяйки:

– А кто вас просит меня ждать? Я не хочу есть.

Питер тут же настороженно сводит брови к переносице. Все мы помним, чем закончилось, когда Нара в последний раз постоянно «не хотела есть». Тут конечно не постоянно, а впервые – но после того происшествия Питер с чрезмерной бдительностью относиться ко всему.