Замок Бландинг

— Нашел! — объявил он. — Надо ехать к Глютцу. Он с его «Медуллой-Облонгатой» никогда моим истинным другом не был, но, если ты одолжишь ему Глорию Грацциа, а я одолжу ему Орландо Бинго, а Фишбейн одолжит ему Оскара Чудо Пуделя на его условиях, думаю, он согласится одолжить нам достаточно, чтобы перебиться сегодня вечером. Я сейчас же ему позвоню.

Миновало несколько минут, прежде чем мистер Шнелленхамер вернулся от телефона. Но когда он вернулся, его коллеги с удивлением обнаружили в его глазах счастливый блеск.

— Ребятки, — сказал он, — Глютц со всей семьей уехал до понедельника. Дворецкий и остальная прислуга отправились повеселиться. Во всем доме сейчас только одна горничная. Я побеседовал с ней. Так что нам не придется делиться с ним нашими звездами. Просто поедем туда в автомобиле с парочкой-другой топоров и обслужим себя сами. Чтобы ублажить девушку, хватит долларов ста. Скажет ему, что была наверху, когда явились грабители, и ничего не слышала. И мы заберем все, что нам требуется, не заплатив ни цента, кроме того, что дадим горничной на лапу.

Воцарилась благоговейная тишина.

— Миссис Фишбейн будет довольна.

— Миссис Зиззбаум будет довольна.

— И миссис Шнелленхамер будет довольна, — сказал глава экспедиции. — Где ты хранишь топоры, Зиззбаум?

— В подвале.

— Давай их сюда! — сказал мистер Шнелленхамер голосом, каким крестоносец мог призвать к атаке на неверных.

Тем временем в пышной резиденции Сигизмунда Глютца Вера Пребл, этим утром пополнившая штат прислуги главы «Медуллы-Облонгаты» и уже получившая предуведомление об увольнении за то, что с надлежащими жестами поставила его в известность о буйном веселии в салуне Мелмута, была занята составлением на листке бумаги короткого списка имен, чтобы выбрать то, которое станет ее nom de thйatre [12] , когда начнется ее кинокарьера.

12

Псевдоним (фр.).

Ибо в первую очередь она была оптимисткой, и постоянные неудачи не угасили в ней огонь честолюбия.

Высунув кончик языка, она старательно выводила:

Урсулина Делмейн

Теодора Трикс

Увула Гладвин

Но ни одно из них ее не удовлетворило. Может быть, что-нибудь чуть поиностраннее и поэкзотичнее…

Грета Гарбо

Нет, уже использовано.

Но тут на нее внезапно снизошло озарение, и, трепеща в экстазе, она написала единственное имя, которое было абсолютно и бесповоротно тем, что требовалось:

Минна Нордстром

Чем дольше она на него смотрела, тем больше оно ей нравилось. Она все еще гордо на него взирала, когда у дверей остановился автомобиль, и минуту спустя в дом вошли мистер Шнелленхамер, мистер Зиззбаум и мистер Фишбейн. На всех были черные фетровые шляпы и по топору в руке.

Вера Пребл выпрямилась во весь рост.

— Поставки принимаются с черного хода, — начала она надменно, но затем узнала своих былых нанимателей и в изумлении умолкла.

Узнавание было взаимным. Мистер Фишбейн вздрогнул. Как и мистер Зиззбаум.

— Змея! — сказал мистер Фишбейн.

— Подколодная! — добавил мистер Зиззбаум.

Мистер Шнелленхамер был более дипломатичен. Вид этой предательницы потряс его не менее, чем его коллег, но он понимал, что для диатриб момент не подходил.

— Ну-ну-ну! — сказал он с благодушием, которому пытался придать искренность и обаяние. — Я и не догадался, что говорил по телефону с вами, моя дорогая. Ну что же, тем лучше, тем лучше: ведь мы все тут, по сути, старые друзья.

— Друзья? — отпарировала Вера Пребл. — Позвольте вам сказать…

— Знаю, знаю. Именно. Именно. Но слушайте, мне сегодня вечером необходимы напитки…

— То есть как — тебе необходимы? — сказал мистер Фишбейн.

— Все в порядке, — успокоил его мистер Шнелленхамер. — Я просто не договорил. И про вас отнюдь не забыл. Мы тут — одно целое. Добрый старый дух сотрудничества. Видите ли, моя дорогая, — милая шуточка, которую вы с нами сыграли… да нет-нет, я ни в чем вас не упрекаю. Никто не хохотал громче меня…

— Нет, хохотал, — вмешался мистер Фишбейн, до которого дошло, что девушку, стоящую перед ними, необходимо ублаготворить. — Я хохотал громче.

— Мы все хохотали, громче нельзя, — сказал мистер Шнелленхамер. — Жаль, вы не слышали. Находчивая девочка, сказали мы себе. Тем не менее эта веселая шалость поставила нас в несколько затруднительное положение, и вы получите сто долларов, если подниметесь наверх и заткнете уши ватой, пока мы примемся обрабатывать топорами дверь в погреб мистера Глютца.

Вера Пребл подняла брови:

— А зачем вам надо взламывать дверь? Я знаю комбинацию замка.

— Знаете? — сказал мистер Шнелленхамер ликующе.

— Беру назад «змею», — сказал мистер Фишбейн.

— Когда я употребил прилагательное «подколодная», — сказал мистер Зиззбаум, — я говорил, не подумав.

— И я вам ее назову, — сказала Вера Пребл, — но не даром.

Она откинула голову, протянула вперед руку и зашевелила пальцами. Она явно что-то выражала, но они не сумели определить, что именно.

— Я открою вам комбинацию к двери погреба мистера Глютца при одном условии. И вот оно: один из вас должен заключить со мной контракт звезды на пять лет.

Магнаты выпучили глаза.

— Слушайте, — сказал мистер Зиззбаум, — не хотите же вы быть звездой!

— Вам это не понравится, — сказал мистер Фишбейн.

— И еще как не понравится, — сказал мистер Шнелленхамер. — В звездах вы же будете глупо выглядеть — неопытная девочка вроде вас. Вот если бы вы пожелали небольшую выигрышную роль…

— Звезда.

— Скажем, поддерживающая роль.

— Звезда.

Троица отступила шага на два и посовещалась.

— Она серьезно, — сказал мистер Фишбейн.

— Глаза у нее, — сказал мистер Зиззбаум, — гранитные.

— Десятки раз мне выпадал случай уронить на ее голову с верхней лестничной площадки что-нибудь тяжелое, и я не воспользовался ни единым, — с виноватым раскаянием сказал мистер Шнелленхамер.

Мистер Фишбейн воздел руки к небу:

— Бесполезно. Передо мной все время плавает образ миссис Фишбейн с восемью кубиками льда на лбу. Так уж и быть! Я сделаю эту девчонку звездой.