Замок храпящей красавицы

– Кто‑нибудь объяснит моей дочери, что существуют презервативы и другие методы контрацепции? – злился Константин. – Трое – это уже перебор!

Но Аллочка не собиралась останавливаться, она оказалась на редкость плодовита. Спустя некоторое время Костю осчастливили известием: он опять станет дедом.

– Хорошо, что покойная жена не видит, как Алка превращается в свиноматку, – в сердцах заявил Константин зятю, когда они забирали из роддома Леню. – Ты, Филипп, идиот!

– Она не хочет ни предохраняться, ни делать аборты, – сказал напуганный все возрастающим количеством детей Верещагин.

– Любишь трахаться, люби и воронят кормить, – вышел из себя дедушка. – На меня больше не рассчитывайте, сами выползайте. Денег не дам.

Отец Аллы слово сдержал, внуками он не интересовался, да и не ощущал себя дедом. Разругавшись с дочкой и зятем, Костя скоро женился и забыл об Алле. Родители Филиппа к тому времени скончались, помочь двум молодым людям с четырьмя детьми оказалось некому.

Алла сидела дома, устроиться на работу не могла. У нее не было даже среднего образования. Ей следовало выучиться какому‑нибудь хлебному ремеслу, вроде парикмахера, маникюрши, косметолога, но Леня и Роза постоянно болели, мать моталась с сыном и дочерью по врачам. Ванесса с малолетства вела домашнее хозяйство и ухаживала за Мисси. С первого класса старшая девочка умела готовить суп, гладить, убирать, стирать, варить детскую кашу. Разве удивительно, что в ее дневнике пестрели одни тройки? Знания Ванессы не тянули даже на хилое «удовлетворительно», но добрые учителя были в курсе проблем многодетной семьи и сквозь пальцы смотрели на «успехи» девочки.

Алла, замотанная хворающими малышами, злилась на Ванессу, Филипп хватался за любую работу, жалел, что в сутках не тридцать шесть часов, полагал, что мать хорошо присматривает за всеми детьми, не интересовался их победами и не вникал в ребячьи проблемы. Семья жила бедно, трудно, дети завидовали друг другу, мечтали об игрушках, книжках, хорошей одежде. Мисси могла сказать матери:

– Зачем ты столько нас нарожала? Когда один ребеночек в доме, ему все достается!

Алла хваталась за ремень и лупила наглую дочь, но Мисси не делалась более вежливой. Леня постоянно хныкал и большую часть времени проводил в постели. Роза твердила:

– Брат симулянт, он не хочет ходить в школу, настоящая больная я, мне нужно твое внимание, только мне, больше никому.

Вот Ванесса молча вела домашнее хозяйство, носила весь год одно платье и терпела материнские упреки с колотушками. Алла не умела разговаривать с детьми, у нее быстро заканчивались аргументы, как правило, диалог матери с Мисси выглядел так:

– Мисси, садись делать уроки.

– Через пять минут.

– Сейчас!

– Какая разница? Учебники не убегут, я в ванной!

Бах! Дверь санузла распахивается, Алла влетает в заполненное паром помещение, отвешивает дочери пару оплеух и орет:

– Марш к тетрадям!

С Ванессой Алла церемонилась еще меньше. Едва старшая девочка возвращалась с занятий, как мама спрашивала:

– Что получила?

– Тройку, – традиционно отвечала та, – по…

Сообщить название предмета Ванесса, как правило, не успевала, матушка хватала первое, что попадалось под руку, и дубасила девочку по спине, приговаривая:

– Ты позор семьи.

Лене и Розе доставалось меньше колотушек, младшие дети считались больными, но, если у Аллы случалась какая‑то неприятность, в зоне риска оказывались все, невзирая на здоровье, возраст и поведение.

Повторяю, сестры и брат не дружили, у них были конкурентные отношения. В семье действовал принцип: кто раньше встал, тому и тапки. У Аллы никогда не хватало ума разделить яблоко на четыре равные части. Она оставляла его на столе, кто‑то успевал зацапать фрукт и живо съедал, а потом хвастался:

– Ага! Мне досталась вкусняшка, а тебе фига!

Ребят Верещагиных объединяло одно: они дружно не любили мать. Вот к отцу отношение у них сложилось разное. Ванесса не проявляла ни малейших чувств, но безукоризненно стирала и гладила его рубашки. Леня побаивался Филиппа Леонидовича, Роза пыталась вызвать у отца жалость, а Мисси обожала его.

И никто, ни муж, ни дети, не понимали, что крикливость, гневливость, истеричность Аллы – это симптом тяжелой депрессии, в которой не первый год пребывает женщина. Ранние роды и последующие частые беременности подорвали здоровье Аллочки, ей требовалась помощь. Ребята считали мать скандалисткой и дурой, а Филипп так редко забегал домой, что ничего не замечал. Впрочем, общаясь с мужем, Алла держала нервы в кулаке.

Представляете, как отреагировали Верещагины, когда по прошествии времени Алла объявила о новой беременности?

– Офигеть! – не обрадовался Филипп, которому жена первому сообщила весть. – Зачем нам пятый? Четверых за глаза хватит. Только‑только из нищеты вылезли, в доме появился достаток, дети подросли, я хочу пожить в свое удовольствие.

– Да, Ванесса, Леня, Роза и Мисси уже большие, – заныла Алла, – я им не нужна. Хочу малышку!

– Черт с тобой, рожай, – отмахнулся Филипп и улетел в офис.

Младшее поколение восприняло известие об увеличении семьи в штыки, промолчала лишь Ванесса. Роза, Мисси и даже вечно больной Леня накинулись на Аллу. Никто не хотел братика или сестричку. Мать привычно раздала тумаки, а через положенное время на свет благополучно явилась Риша.

Как назло, девочка родилась крикливой, не давала никому спать по ночам, да и днем от нее не было покоя. Филипп по‑прежнему не помогал жене, он развивал свой бизнес. Леня слег в кровать и бубнил:

– Я умираю.

Роза сделала себе татуировку на попе, ей занесли инфекцию, и девочка свалилась с высокой температурой. Мисси нахамила учительнице русского языка, а та, не будь дурой, поставила оторве двойку в полугодии. Но больше всех отличилась Ванесса. Старшая дочь не сдала экзамены за девятый класс. Вместо аттестата она принесла справку, в которой сообщалось: «Верещагина В. Ф. обучалась в школе девять лет, прослушала основной курс предметов».

Алла онемела, когда узрела бумажонку.

– Если в августе я пройду переэкзаменовку, то меня возьмут в десятый, – прошептала Ванесса, – но учителя мне советуют выбрать рабочую специальность!

Мать, которая сама не завершила обучение в школе, неожиданно спокойно поинтересовалась:

– И куда ты направишься? Котломойщицей в столовую при железнодорожном депо города Мухосранска?

– У меня по пению пять, – тихо сказала Ванесса.

– Отлично, – заорала мать, тряся проснувшуюся Ришу. – Будешь драить котел проволочной губкой и распевать во все горло русские народные песни! Отличное занятие! Дура!

– Мама, я хочу стать певицей, – робко попросила Ванесса, – меня зовут солисткой в группу «Сидро».