Замок лорда Валентина

Делиамбер пояснил:

— Это мост Короналя, справа — мост Понтифекса, а дальше, вниз по течению,— мост Снов. Все они древние и знаменитые.

— Но зачем строить мосты там, где река такая широкая? — недоумевающе спросил Валентин.

— Здесь одно из самых узких мест,— ответил Делиамбер.

Длина Зимра, по словам врууна, достигала семи тысяч миль.

Он начинался северо-западнее Дюлорна, в самом конце Ущелья, и шел на юго-восток через весь верхний Зимроэль к прибрежному городу Пилиплоку на Внутреннем море. Эта судоходная по всей длине, быстрая и феноменально широкая река стремительно неслась, извиваясь, как змея. На ее берегах стояли сотни богатых городов, главных внутренних портов, самым западным из которых был Кинтор. Почти вплотную к городу, едва различимые в облачном небе, подходили с северо-востока зазубренные пики Граничий Кинтора — девяти громадных гор, на холодных склонах которых жили племена суровых и мужественных охотников. Этот народ часто бывал в Кинторе, чтобы обменять шкуры и мясо на промышленные товары.

В эту ночь в Кинторе Валентин увидел во сне, что входит в Лабиринт для совещания с понтифексом. Сон был явственным, до боли отчетливым. Валентин стоял под холодным зимним солнцем на голой равнине и видел перед собой храм без крыши, с ровными белыми стенами, которые, как сказал ему Делиамбер, служили воротами в Лабиринт. С ним были вруун, Лизамон и Карабелла, все в защитных очках. Но когда Валентин ступил на голую гладкую платформу между белыми стенами, он оказался один. Дорогу ему преградило зловещее и ужасное существо чуждой формы жизни. Оно не принадлежало ни к одной из нечеловеческих рас, издавна поселившихся на Маджипуре. В нем было что-то таинственное и тревожащее: мускулистые толстые руки, красная кожа, срезанная под тупым углом голова и сверкающие желтые глаза, горевшие нестерпимой злобой. Низким звучным голосом существо спросило Валентина, какое у него дело к понтифексу.

— Нужно починить мост Кинтора,— ответил Валентин,— Заниматься этим — древняя обязанность понтифекса.

Желтоглазое чудовище засмеялось:

— Ты думаешь, понтифексу есть до этого дело?

— Я обязан просить его о помощи.

— Ладно, иди.

Страж портала поклонился с ядовитой вежливостью и отошел в сторону. Как только Валентин прошел мимо него, существо мрачно рыкнуло и захлопнуло ворота. Назад хода не было. Перед Валентином тянулся узкий винтовой коридор, залитый слепящим белым светом. Много часов Валентин спускался по спиралевидной дороге. Затем стены коридора расширились, и он оказался перед другим белокаменным храмом без крыши, а может быть, перед тем же самым, поскольку краснокожая тварь снова преградила ему путь, ворча с необъяснимой злобой:

— Вот понтифекс.

Валентин заглянул в темную комнату и увидел на троне имперского правителя Маджипура, одетого в черное и алое, с королевской тиарой на голове. Понтифекс Маджипура был многоруким и многоногим чудовищем с человеческим лицом, но с крыльями дракона. Сидя на троне, он визжал и ревел как сумасшедший. С губ понтифекса слетали страшные свистящие звуки, исходивший от него запах был нестерпимо отвратительным, черные Кожистые крылья с силой рассекали воздух, обдавая Валентина холодным ветром.

— Ваше величество,— с поклоном приветствовал его Валентин,— Ваше величество.

— Ваше лордство,— ответил понтифекс.

Он захохотал, потянулся к Валентину и подтащил его к себе. Валентин оказался на троне, а понтифекс с безумным хохотом вылетел в ярко освещенный коридор, громко хлопая крыльями и вереща, пока не исчез из виду.

Валентин проснулся мокрым от пота в объятиях Карабеллы, которая казалось испуганной, словно сама была свидетельницей его ужасного сна. Не говоря ни слова, она продолжала обнимать его, пока он не осознал, что проснулся.

— Ты три раза кричал,— сказала она, нежно гладя его по щекам.

— Иногда,— ответил он,— во сне устаешь больше, чем наяву.— Он выпил вина из фляжки.— Мои сны — тяжелый труд, Карабелла.

— Многое в твоей душе ищет своего выражения, мой лорд.

— И выражает себя весьма энергично,— заметил Валентин, кладя голову ей на грудь.— Если сны — источник мудрости, я молюсь, чтобы до зари не стать еще мудрее.

Глава 9

В Кинторе Залзан Кавол купил места для труппы на речном судне, идущем к Ни-мойе и Пилиплоку. Они должны были спуститься по реке до небольшого города Верфа — ворот на территорию метаморфов.

Валентин сожалел, что приходится сходить с судна в Верфе, когда запросто можно за десять или пятнадцать реалов проделать весь путь до Пилиплока и сесть на корабль, плывущий к Острову Сна. Ведь больше всего он стремился попасть не в резервацию меняющих форму, а на Остров Повелительницы Снов, где он, может быть, найдет объяснение мучивших его видений. Но пока это было невозможно.

«Нельзя торопить судьбу»,— подумал Валентин. Все события шли своим чередом и вели к какой-то еще не совсем ясной цели. Он уже не был тем веселым и простодушным бездельником, который однажды явился в Пидруид. Хотя он еще не вполне сознавал, кем был и кем ему предстоит стать, Валентин ощущал в себе серьезные внутренние перемены. Границы перейдены, и обратного пути нет. Он видел себя актером, участвующим в какой-то длинной и запутанной драме, завершающие сцены которой по-прежнему смутно вырисовывались далеко впереди.

Речное судно было довольно нелепым сооружением, хотя и не лишенным своеобразной красоты. Морские корабли, вроде тех, что стояли в порту Пидруида, были крепкими и изящными, потому что от гавани до гавани им приходилось преодолевать тысячи миль. Речное же судно для недолгого путешествия было приземистым и широким, больше напоминавшим плавучую платформу, чем корабль. Словно стремясь компенсировать отсутствие элегантности, строители соорудили на нем громадный парящий мостик, с тремя фигурами спереди, раскрашенными в красные и желтые тона, оборудовали огромную центральную палубу, напоминающую деревенскую площадь со статуями, павильонами и игорными помещениями, а на корме поставили предназначенную для пассажиров надстройку в несколько палуб. На нижних палубах размещались грузовые трюмы, обеденные залы, каюты для пассажиров третьего класса и команды, машинное отделение, откуда торчали две гигантские, изогнутые словно дьявольские рога дымовые трубы. Весь каркас судна был деревянным: на Маджипуре экономили металл, а камень не годился для постройки кораблей,— и плотники изощрялись, украшая чуть ли не каждый квадратный фут поверхности резными панелями, выступами и тому подобным.

В ожидании отплытия Валентин, Карабелла и Делиамбер обошли палубу и увидели на ней жителей множества областей, представлявших все расы Маджипура: горцев с Граничйй Кинтора, гэйрогов в пышных нарядах, жителей влажных южных районов в легких белых одеяниях, путешественников в роскошных красных и зеленых одеждах (по мнению Карабеллы — из западного Алханроэля) и многих других.

Вездесущие лиимены продавали неизменные сосиски, навязчивые хьорты в корабельной форме важно расхаживали, давая информацию и советы и тем, кто просил, и тем, кто не просил об этом.

Семья су-сухирисов в прозрачных зеленых одеждах привлекала внимание своими двухголовыми телами и надменными манерами. Они проплывали сквозь толпу, как посланцы мира сна, и все непроизвольно расступались перед ними. Была на палубе и небольшая группа метаморфов.

Первым увидел их Делиамбер. Маленький вруун щелкнул клювом и коснулся руки Валентина.

— Смотри. Будем надеяться, что Слит их не видит.

— Которые? — спросил Валентин.

— У поручней. Стоят отдельно от всех, и видно, что встревожены. Они в своей естественной форме.