Замок Оборотня

Поднявшись, альфа поднял и меня, поставил на ноги, погладил по щеке и спокойно ответил:

– Я бы его убил. Без сожалений, раскаяния и мук совести.

Нормально.

– Сонхейд, – чувствую, как в душе закипает злость, – а если я сейчас влюблюсь?

Усмехнулся и практически повторил:

– Я его убью. Без сожалений, раскаяния и мук совести.

Враждебно гляжу на альфу. Секунд тридцать смотрела, а после задумчиво протянула:

– Нужно обязательно влюбиться… в тебя!

Издеваюсь, да. И я ожидала любой реакции, но только не последовавшего:

– Нет, Ким, – его голос стал хриплым, – я требую уважения и полного подчинения, а твоя любовь мне не нужна.

Молча протянула руку, коснулась ладонью его покрытой жесткими волосками груди, вспомнила, как ветер поднимал меня с берега реки… А Лесли умерла, покончила с собой… значит, мужа она так и не полюбила. Может, знала, что он убил ее любимого, а может…

– Сонхейд, – вскинув голову, взглянула в его глаза, – вы всегда от жен требуете только уважения?

– Уважение – основа отношений в стае, Ким, – произнес он, подхватывая меня на руки.

Вспомнила эту рыжую маньячку, то, как они разговаривали, и рискнула предположить:

– И ваши женщины это понимают, да?

– Да, – спокойно подтвердил оборотень и понес в сторону костра.

А затем добавил:

– Ваши женщины воспринимают отношения по-другому. Они пытаются возражать, указывать, отдавать команды. – Злой взгляд на меня. – И путают собственную любовь с правом распоряжаться самцом.

– Мужем, – поправила я.

– Для меня разницы нет.

– Для меня существенная.

Мне вспомнилось лицо Лесли, то ее счастливое выражение, с каким она смотрела на светловолосого парня… своего парня. И я решила продолжить разговор:

– Понимаешь, для меня самец – это эталон сексуальности, сексуальной же агрессии и вообще весь такой мачо. Таким ну можно повосхищаться издали, как тигром в зоопарке, а вот муж – совсем другое дело. Муж – это твое, часть тебя, часть души, это человек, которого ты любишь, о котором заботишься, которого стараешься поддержать в трудной обстановке и для которого…

– Я – первый вариант, – перебил меня Сонхейд.

– Вот и сидел бы в клетке! – возмутилась я.

Альфа остановился. Да, я помнила, что его злить не стоит, но!

– В клетке полагается быть жертве, – тихо, но очень уверенно произнес он.

– Такой, как я? – Начинаю злиться.

– Да, такой, как ты.

И усмешка. Жесткая, даже практически жестокая.

Влюбиться в такое нереально. Вообще. И как тогда жить? Не мне, я в любом случае смогу покинуть этот мир, а как жить тем, кто как… Лесли.

– Сонхейд, – протянула, задумчиво глядя в ночное небо, – а часто самцы из ваших брали себе человеческих женщин?

– Это редкость, – ответил альфа, продолжая нести меня через лес, – у человеческих женщин нехорошая склонность к самоубийствам.

Я думала, он заткнется после этой фразы, но альфа почему-то продолжил:

– Вы слишком хрупкие, морально неустойчивые, невоспитанные, пытаетесь командовать – но все это поправимо. Все поправимо, кроме одного – рано или поздно в доме волка появляется убийца, точнее, самоубийца. И за вами следят, пристально и неотрывно, но рано или поздно вы добиваетесь желаемого. Особенно если любите.

– И потому вы растаптываете даже намек на чувства с нашей стороны? – Я просто так спросила, лично я такое чудовище никогда бы не смогла полюбить.

– Да, – спокойно ответил альфа.

Мне вспомнилось тело лежащей на земле Лесли, ее раскинутые руки…

– Пусти меня, – зло потребовала у оборотня.

Лорд медленно позволил встать на ноги, и я задумчиво потопала к костру, все еще размышляя над ситуацией. Вот Арида сказала, что я ни в чем не буду нуждаться и вообще – замок, слуги, украшения, райская жизнь просто. Впрочем, если учесть слова Сонхейда, то скорее клетка. Ах, да – и умопомрачительный секс с оборотнем, как же я могла об этом забыть. Секс был великолепен, тут не поспоришь, но отношение… И так всю жизнь?

– Сонхейд, – я остановилась, обернулась к нему и все же спросила: – И что, всю жизнь вообще без любви?

Оборотень остановился, странно глядя на меня, затем спокойно поинтересовался:

– В чем разница между любовью и страстью?

Пожав плечами, тихо призналась:

– Не знаю.

– Вот и я… особой разницы не вижу, – загадочно отозвался альфа.

А затем я услышала его едва слышное:

– Сладких снов.

– Мм-м? – удивленно взглянула на оборотня.

Сонхейд улыбнулся и прошептал:

– Сладких снов, моя леди.

Тьма!

И последнее, что я ощутила, это руки подхватившего меня мужчины.

* * *

Мне снился удивительный сон – я иду по лесу, мрачному, с деревьями, чьи ветви царапали облака, но мне не страшно. Где-то вдали воют волки, в кустах подозрительный шорох, но я ступаю легко, словно точно знаю – меня никто не тронет. А еще я знаю, что стоит мне обернуться, и я увижу янтарно-желтые глаза…

Глаза моего волка.

Он следит за мной, идет по пятам и оберегает. Оберегает от всего. И мне не страшно, мне просто одиноко… Я иду совсем одна, чувствуя его присутствие, но не имея возможности даже прикоснуться.

* * *

Я всхлипнула и проснулась. Сверху с шелкового полога мне светила вышитая серебряными нитями луна, рядом шевелил дыханием мои волосы Сонхейд. Одна его рука обнимала мой живот, прижимая к горячему телу оборотня. Одежды на мне не было совершенно, как и на нем, и даже оглядывая спальню Сонхейда, я так ничего из предметов гардероба не увидела.

– Что ищешь? – не открывая глаз, спросил оборотень.

Я не ответила и попыталась осторожно отстраниться.

– Ким, я еще не намерен вставать, – все так же не открывая глаз, сказал он.

Вздрогнув, перестала даже пытаться встать. Затем вспомнила лес, костер, сплетение наших тел в свете пламени костра… И почувствовала, как тепло медленно разливается по телу…

– Хорошо, проснулся, – неожиданно произнес Сонхейд, прижимая к себе крепче.

Всей кожей ощутила силу заматерелого хищника, твердость его мышц, терпкий, пьянящий запах. Но если мое тело отозвалось на одно только присутствие мужчины, то разум был категорически против, потому как наш вчерашний разговор я тоже вспомнила.