Замок в лунном свете

— И второй раз сегодня утром.

— Сегодня утром? — я удивленно посмотрела на него.

Он улыбнулся:

— Она вызвала меня, посчитав ваш ночной побег окончательным доказательством болезни. Тогда-то она и потребовала немедленно отправить вас в клинику. Разумеется, я отказался дать какое-либо заключение без осмотра.

— И сейчас проводите этот осмотр?

— Вы сами ко мне пришли.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла. Что-то в его словах смутило меня, и я не могла найти причину… Внезапно меня осенило.

— Во сколько вы приехали в «Хогенциннен»? Вернее, во сколько она вам звонила? — мой вопрос сбил его с толку.

— В начале десятого. Почему вы спрашиваете?

— Насколько я помню, она никогда не встает раньше одиннадцати. Пока не разберется со своей корреспонденцией.

— Корреспонденцией? У нее обширная переписка, много подруг?

— Сомневаюсь, что на всем белом свете у нее найдется хотя бы один друг, — замечание доктора меня рассмешило.

— Тогда какого рода получаемые ею письма? — он выглядел озадаченным.

— Я и сама удивляюсь… Однажды, давно, еще задолго до моего переезда в Нью-Йорк, я не удержалась и заглянула в замочную скважину. Конечно, воспитанные дети не должны так делать…

— И что же вы увидели?

— Ничего особенного. Она сидела за столом и, не отрываясь, что-то писала. Для меня это перестало быть тайной, и я больше не интересовалась ее утренними занятиями.

Доктор Питерс поднялся с места.

— Согласитесь, никто не может ей запретить что-то писать по утрам — будь то письма или мемуары. Я хотел бы сказать вам насчет вашей бабушки другое, Морин. Люди, привыкшие к беспрекословному подчинению, в большинстве случаев теряются, встречая сопротивление. Если вы останетесь работать в гостинице и станете самостоятельно зарабатывать на жизнь, она рано или поздно оставит вас в покое.

— Хотелось бы, чтобы это было так! Только вот не верится. В любом случае, вы наконец-то получили долгожданную возможность подробно выслушать свою пациентку, — я беспомощно улыбнулась. — Теперь ваша совесть чиста?

— Думаю, что да. В данный момент меня больше занимает несостоявшийся ужин. До вашего прихода я как раз занимался его приготовлением.

— Весьма сожалею, что пришлось оторвать вас от столь интересного занятия.

Он непринужденно рассмеялся.

— Предлагаю отложить в сторону проблемы психиатрии и вплотную заняться физиологией. Вы уже ужинали?

— Еще нет.

— Так я и думал. Как насчет скромной трапезы на двоих?

— Очень любезно с вашей стороны. Приглашение принято.

Доктор Питерс повел меня на кухню.

— К сожалению, не могу предложить ни устриц, ни черной икры. Однако жаркое и салат в холодильнике найдутся. А также красное вино…

— Для одинокого человека очень уютно, — я осмотрелась.

— Привык обходиться собственными силами, — он опять рассмеялся. — Еще со студенческих лет.

— Вы были женаты? — я внезапно смутилась. — Простите, если это бестактно.

— Не был. Признаться, исключительно из меркантильных соображений. Скорее окончить колледж, оплатить стажировку и получить практику в маленьком городишке…

Я не верила ни одному его слову. Когда мужчины говорят, что у них не нашлось времени для женитьбы, они лгут. Это означает только одно: им не встретилась настоящая женщина.

— Однако я не являюсь принципиальным противником брака, — поспешил заверить меня доктор Питерс.

Наши глаза встретились, мы рассмеялись. Недолгие приготовления были закончены, и я принялась накрывать на стол.

— Салфетки в буфете. К сожалению, только бумажные.

— Я была бы весьма признательна, если бы вы приглушили свет. Наверное, я очень сентиментальная особа. У вас есть свечи?

Он молча открыл буфет и указал на нижнюю полку, где горкой лежали восковые свечи.

— Вы уже не первый раз ужинаете при свечах?

— Ничего удивительного, — он пожал плечами. — Как бывшая жительница Ньюбери, вы должны знать, что во время гроз здесь часто отключается электричество.

Мы разговаривали обо всем на свете — о фильмах, погоде, совсем как старые друзья, давно не собиравшиеся вместе.

Голос доктора Питерса понравился мне с первой же встречи — негромкий, доброжелательный и успокаивающий. Теперь я получила возможность внимательнее рассмотреть его внешность. Тонкие, длинные пальцы вполне подошли бы музыканту. Лицо нельзя было назвать красивым из-за острого подбородка и спадающих на лоб непослушных волос; светлая кожа подчеркивала ярко-голубые глаза. Казалось необъяснимым, как я могла забыть его после первой встречи. Непроизвольно я сравнивала его с Дэвидом — большим, широкоплечим, с натруженными руками и широкими скулами. Дэвид, в объятьях которого я лежала еще вчера. Интересно, каким был бы на его месте Питерс. Я вздрогнула, пытаясь прогнать непрошенные мысли. По спокойному выражению лица доктора было невозможно сказать, заметил он или нет мое смущение. Похоже, нет. Я вдруг почувствовала себя неловко в старых джинсах и клетчатой рубашке.

— Мой наряд совсем не подходит для званого ужина. — Я опустила глаза.

— Вы просто очаровательны, Морин.

Я встретила его взгляд и пролепетала вежливое «спасибо», чтобы прикрыть смущение. Наступило молчание, нарушенное громким стуком в дверь.

— Кто бы это мог быть? — доктор Питерс нахмурил брови. — В такое время?

Он вышел в прихожую, чтобы минуту спустя вернуться с… Дэвидом Эндрюсом — усталым, взволнованным. Увидев меня сидящей за накрытым столом, Дэйв с облегчением улыбнулся.

— В гостинице вас не было, пришлось помотаться по городу. Слава Богу, я догадался заглянуть к доктору Питерсу.

Было тактично с его стороны обращаться ко мне на «вы».

— Я сделал Морин укол. Она очень переживает из-за Барона…

— Значит вы уже знаете? Фостер лжет, что ему пришлось обороняться. Миссис Томас просто-напросто пригрозила ему, и он тут же сдался.

Доктор Питер кивнул:

— Он сказал мне, что пост шерифа для него важнее, чем чья-то собака. Присаживайтесь, Дэвид. Хотите вина?

Питерс достал чистый бокал, налил золотистую жидкость из плетеной бутылки. Медленно пригубив, Дэйв взглянул на меня. Как ни приятно было видеть его, внутреннее успокоение, пришедшее во время ужина, пропало. С приходом Дэйва в теплую кухню доктора вполз угрюмый холодок замка «Хогенциннен».

— Наверное, уже поздно, — сказала я. — Дэвид, не будете вы любезны отвезти меня в гостиницу?

— С удовольствием. Ваши чемоданы уже там. Миссис Томас изменила свое решение и сама отдала их мне.