Замороженный

– Ну так эта Кристина сама её про тебя и спрашивала, просила познакомить.

– И откуда она меня знает?

– Приходила с Танькой на игру в прошлом году.

– Я подумаю, ладно? – говорю я, чтобы Сёма не психанул из-за того, что я отказываюсь.

– Слушай, у меня уже и план есть, – радуется друг, как будто я согласился участвовать. – На Новый Год мои после двенадцати собираются свалить в гости к Мартыновым. А они живут за мостом, так что это на всю ночь. Я хочу позвать Таньку к себе, но одна она, конечно, не пойдёт. А вот если там будешь ещё ты и эта Кристина…

– Может, у меня уже есть планы на Новый Год, – делаю я вялую попытку отмазаться от этой затеи.

– Знаю я твои планы, – фыркает Сёма. – Сидеть с папой у телека и есть оливье.

– И мандарины, – киваю я.

– Давай, Морозов, будет весело! Отвлечёшься, пообщаешься с симпатичной девушкой.

– А ты точно не придумал всю эту историю? А то потом окажется, что она меня первый раз в жизни видит.

– Хочешь, сам у Таньки спроси, она подтвердит.

– Ладно, – вздыхаю я.

– Вот! – радуется друг. – Так держать! Сразу после двенадцати тогда и приходи ко мне в праздничном настроении.

Появляется тётя Наташа, и они с Сёмой уходят поговорить в помещение для персонала.

– Ну всё супер, – он возвращается довольный. – Начинаем второго января и до конца каникул. Я, ты и Котик.

– Зачем мы им втроём? – удивляюсь я.

– Будут праздники, гостей много, нужны дополнительные руки, а постоянные работники и сами хотят время с семьёй провести.

– Ладно, – киваю я.

– Зато чаевых должно быть много.

Мы выходим на улицу. Пока мы сидели внутри, уже успело стемнеть, и ветер с мелким снегом ледяными иголками колет лицо.

– Копишь на новый велик? – я возвращаюсь к незакрытой теме. Вдруг всё же получится выяснить, что случилось.

– Вообще-то у меня была другая идея. Давай поедем куда-нибудь этим летом? – предлагает Семён.

– Куда, например?

– Да без разницы. Посмотрим на китов, или полезем в горы, или займёмся сёрфингом.

– А что так мелко? Давай уж тогда всё сразу, – усмехаюсь я.

– А ты прав, Морозов, – радуется Семён. – Наверняка такое место существует, чтобы и горы, и сёрфинг с китами.

– Вообще-то я пошутил.

– А это не смешно, это несправедливо. Ты представляешь, как дорого куда-то съездить? Всю жизнь работать, чтобы позволить себе один или два раза в год посмотреть мир. Идиотизм какой-то.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – успокаиваю я его.

Глава 20

Новый Год выходит именно таким, как и предсказывал Семён. Папа смотрит праздничную музыкальную программу по телеку, я присоединяюсь к нему с миской оливье и мандаринами.

– Кажется, в прошлом году было абсолютно то же самое, – замечаю я, тыча вилкой в экран.

– Ага, как и в позапрошлом, и десять лет назад, – кивает папа.

– Зачем мы тогда это смотрим?

– Традиция, – пожимает плечами он. – Как будто ты оливье очень любишь.

Я опускаю взгляд на свою тарелку: консервы с картошкой и колбасой, политые майонезом.

– Не особо, – подтверждаю я.

– А зачем тогда ешь?

– Наверное, он добавляет какое-то ощущение праздника.

– А у меня ощущение праздника от этих передач, – говорит папа.

Я чищу два мандарина и думаю о том, как и правда мало у нас дома традиций. Стоит ли ставить под сомнение те, что есть? Невкусный салат, скучный концерт по телевизору, неизменный папин новогодний свитер и маленькая искусственная ёлочка с минимальным набором игрушек.

Подарки мы друг другу не дарим с тех пор, как я догадался, что поделки из пластилина никому не нужны. Хотя нет, когда мама жила с нами, подарки ещё были. Наверное, это она их выбирала. Папа же всегда говорил: «Скажи, что тебе нужно, и я постараюсь купить». Я никогда сильно не наглел, поэтому почти каждый раз получал то, что просил.

После двенадцати папа отчаливает спать, а я иду в соседний подъезд.

– Морозов, ты серьёзно? – с порога спрашивает Семён.

– Нет, шучу, – говорю я. – Что опять не так?

– Я уже смирился с твоей нелепой манерой одеваться, но это уже перебор. Зачем ты в папином свитере припёрся?

– Ты же сам сказал, чтобы я в праздничном настроении был! – возмущаюсь я.

– Ага. И где оно?

– Ну вот же, – я указываю на узор из белых оленей на синем фоне свитера. – К тому же я замёрз, а в нём тепло.

– Господи, – шипит Семён, закрывая лицо ладонью. – Мало того, что он ужасный сам по себе, так ещё и слишком большой для тебя.

– Оверсайз, – заявляю я. – Ещё одно слово, и я пойду домой.

– Заходи, – ворчит друг.

– Всё равно не понимаю, нафига я пришёл.

– Мы уже это обсуждали, не начинай.

– Да я даже не представляю, что ей сказать, – говорю я, вешая куртку на крючок в прихожей.

– Скажи: «Привет, я Морозов».

Ну да, Семёну кажется, что всё проще некуда.

– Ладно. А дальше? – спрашиваю я.

– Да какая разница? Дальше можно вообще ничего не говорить.

– А что тогда делать?

– Целоваться, – усмехается Семён. – Ну что ты как маленький?

– В смысле? – я застываю по дороге на кухню. – Я должен целоваться с незнакомым человеком? Ты вообще в своём уме? Знаешь, пойду я всё-таки домой.

Разворачиваюсь, но друг останавливает меня.

– Нет-нет, подожди, – говорит он, выставляя ладони вперёд. – Я пошутил. Сначала посидим все вместе, посмотрите друг на друга. Может, она сама не захочет, мы же не знаем, да? Поговорим о чём-нибудь. Если всё хорошо, тогда мы с Танькой вас оставим. Ладно? Устраивает тебя такой вариант?

– Ладно, – вздыхаю я.

Тут же раздаётся звонок в дверь. Сбежать я бы всё равно не успел.

– Девчонки, привет! Замёрзли? – спрашивает Семён и тут же зажимает Таньку в углу.

Она довольно хохочет и делает вид, что пытается вырваться.

– Привет, – говорит Кристина и смотрит прямо на меня. По крайней мере, Сёма всё-таки ничего не выдумал.

Только сегодня она с ярко-красной помадой и вся в блёстках. На фото, которое мне показывал друг, она выглядела милее и проще, больше похожа на обычную девчонку, чем на какой-то косплей.