Шрифт:
Пролог
Брести по снегу было тяжело. Ей вообще было тяжело ходить последние недели, а преодолевая сугробы и заносы просто невозможно. Ноги проваливались в них по колено, тяжелый живот тянул вниз, но она гордо выпрямляла спину и делала шаг. Без сил, на чистом упрямстве, не замечая холода, голода и боли.
– Терпи, – шептала себе, останавливаясь у очередного дерева, – подождите, – уже мягче просила она, поглаживая непослушный живот.
В ее детях было столько жизненной силы, что она просто не могла остановиться и сдаться. Позволить им умереть не родившись? Нет, никогда. Эльфийская принцесса Асгерис СКсайдемантл, жена третьего
Вздохнула, облокотившись на широкий ствол, вновь переводя дыхание. Погладила живот, мысленно уговоривая детей подождать. Еще немного, совсем чуть-чуть и она доберется до Зиры, а та непременно поможет ей.
Принцесса боялась садиться – знала, стоит ей упасть или присесть и она просто не встанет и тогда все будет кончено и для нее, и для Тейна, и для Маркона, и для ее детей. Детей, которых они ждали с таким нетерпением. Первенцы третьего сына, великого мага и эльфийки должны были стать непревзойдёнными магами, которым покровительствуют боги. Асгерис уже сейчас чувствовала их силу. А как иначе объяснить тот факт, что одинокая беременная женщина, выживала в этих холодных лесах Элишдриса напрочь лишенных магии? Нет, будь это ее Великий лес, ей бы на помощь тут же пришли все его обитатели, а тут на помощь могли прийти только косоголи* и уготовить ей самый быстрый конец.
Ее мир разрушен. У нее нет дома, ей некуда идти, но она построит новый, ради своих детей.
Очередная схватка бросила ее к дереву, и она вцепилась в столб, чувствуя горячие потеки по ногам.
«Началось», – мелькнула в голове мысль, когда обессиленная болью принцесса упала на колени.
Воспоминание о муже, о приготовлениях к этому событию накрыли ее с головой, и непрошеные слезы появились на ее глазах. Схватка прошла, и в ожидании следующей, она стянула с себя теплый плащ. Расстелила его в снегу, сделав небольшую пещеру-ямку – так, если вдруг она потеряет сознание, младенцы будут согреты теплым плащом и снегом с одной стороны и ее телом с другой. Новая схватка заставила ее поторопиться - времени совсем не было. Ребенок был настойчив и рвался в этот свет, никого не спрашивая.
«Как же вы не вовремя, малыши».
И почему не родились пару недель назад во дворце, на руках у своего отца? Он бы так был вам рад. А теперь его нет в живых. Асгерис сразу поняла, когда Тейн умер. Почувствовала, как оборвалась ниточка, связавшая их судьбы. Если бы не малыши, она тоже бы умерла в тот же момент.
Новая схватка разорвала ее изнутри, вынуждая тужиться. Содрогнувшись от боли, принцесса не сразу ощутила, когда пришло облегчение. Схватки становились все сильнее и чаще, болезненные спазмы слились в один непрекращающийся поток боли, а где-то внизу между ее ног рвал младенец родовые пути, прокладывая себе дорогу в этот мир.
И лишь, когда с последним толчком она ощутила небывалое облегчение, принцесса с трудом приподнялась на локтях, облокотилась спиной о дерево, и подняла маленький окровавленный комочек. Обтерла снегом слабое тельце, закутала в теплый плащ с головой, проверила ротик-нос и приложила к груди, боясь не услышать крик. Малыш же, открыв свои голубые глазки, тихонько и обреченно вздохнул, будто вся тяжесть мира упала на его плечи, а он принял ее, смиряясь с судьбой.
«Маленький», – заплакала принцесса, прижимая ребенка к себе.
Малыш смешно сморщил носик, и тут же протестующе захныкал.
Очередной приступ боли накрыл Асгерис с головой, и она отложила мальчика в
приготовленную снежную выемку.Вторые роды прошли быстрее, но принцесса вымоталась и очень устала. Ее сил хватило только на то, чтобы поднять комочек, положить себе на грудь, прикрывая подолом своего длинного платья, и потерять сознание, так и не услышав первого крика.
* косоголи – саблезубые медведи, длина тела 2-2,5 м, вес 400-450 кг.
Глава 1
Изабелла Фетисова
Я вертелась перед зеркалом именитого брендового свадебного салона, рассматривая свое отражение и отыскивая недостатки, чтобы отвергнуть очередное принесенное продавцом платье из последней коллекции. Девушка уже давно не испытывала предвкушения от возможной премии, лишь раздражение мной как капризной и взбалмошной клиенткой, но все еще мастерски прятала свои чувства за голливудской улыбкой.
А я что? Я бы сама убралась отсюда куда подальше, но маменька и будущая свекровь лишили меня такой возможности. Недовольно поморщилась, разглядев выглянувший из-под длинных светлых волос острый кончик уха, и спрятала его за густыми прядями.
«Чертов эльфёнок», – ругнулась на себя, вспоминая данное мне в детстве прозвище.
Всю жизнь, сколько себя помнила, мечтала сделать операцию, благо пластическая хирургия уже давно достигла нужных высот, но операция стоила денег, а отец эти самые деньги давать не хотел, считая этот мой недостаток милым и очаровательным.
– Лучше, учись, Белочка, а мужчины любят не за красивые уши, – любил повторять мне папа, и в целом я была с ним согласна и даже смирилась, решив, что через пару лет буду в состоянии позволить себе такие расходы самостоятельно.
Только вот уши основная причина того, что я сейчас в этом салоне.
«И почему сейчас никто не соблюдает траур?» – воспоминание об отце вызвало непрошеные слезы на глазах. Я будто снова услышала его тихий голос, почувствовала тепло рук. Чтобы там ни говорили, но три недели – это слишком мало, чтобы смириться с собственной судьбой, особенно когда на тебя наваливается сразу все: и смерть отца, и злые слова матери-мачехи, и навязанный богатенький жених. Нет, Петенька в принципе неплохой мажористый мальчик. Мальчик, но не мужчина, за спиной которого я смогу спрятаться от невзгод. Тут еще кто за кем спрячется…
Сделав шаг, вышла, представ пред светлы очи родительниц. Пусть сами выбирают нужное им платье. Все равно этой свадьбы не будет – я найду, как выкарабкаться из этого болота, в котором сейчас тону.
– Ты думаешь, он оставил что-то тебе? – кричала мне неделю назад в лицо та, которую я привыкла называть матерью. – Ты ничто! Пустое место! Он даже не удочерил тебя официально. Только и того, что заставил меня двадцать лет притворяться и изображать любящую мать на людях.
Она орала что-то еще, сыпала оскорблениями, а я безумно жалела мужчину ставшего мне отцом и радовалась тому, что он этого никогда не увидит и не узнает, какая она на самом деле – его любимая. Отец очень любил ее. Настолько, что ее отказ от моего удочерения был важен для него, и он не пошел напролом, заставляя и настаивая, а сделал все тихо и скрытно. Она еще не знает, но папа все оформил давно и в обход ей, и я официально его дочь, наследница наравне с ней. Только денег мне не видать еще пять месяцев. Да, и не нужны они мне. Пусть забирает все. Все равно самое ценное ей у меня не отнять. Дом, например. Старый заброшенный особняк, о котором я, надеюсь, она позабыла.