Замуж с осложнениями. Трилогия
Шрифт:
Мы проезжаем по фешенебельным районам, потом опять начинаются лабазы, а потом и вовсе не освоенная целина. Едем на сей раз в микроавтобусе, который за нами специально прислали. Водитель — явный муданжец, но наши с ним незнакомы и переговариваются негромко и помалу. Мы с Азаматом тоже молчим, я смотрю в окно, а его взор устремлен куда-то внутрь себя. В окне скучная красно-бурая земля до горизонта, у которого светятся огоньки населенной части планеты. Хоть бы газончиком засеяли… хотя у них тут, кажется, мало пресной воды, пришлось бы завозить или фильтровать для полива.
И тут впереди из пыльной лиловой дымки проступают горы. Прямо натуральные, серые, мрачные горы, высокие такие.
— А я и не знала, что на Гарнете есть горы, — говорю.
— Гарнет не любит хвастаться тем, что далеко от
— А-а… мы именно к ним едем? — уточняю я. Что-то пейзаж вокруг плохо сочетается с длиннополым платьем.
— Да, — кивает Азамат, потом замечает мою встревоженность. — Не волнуйся, подниматься будем на чистеньком офисном лифте.
У меня отлегает от сердца. Если на лифте и без пыли, то хоть на Джомолунгму.
— А как там с ветром?
— Ну ветер, конечно, сильный, — соглашается Азамат, — но мы не будем подниматься на склоны. Место встречи — внутри, в самом сердце скалы.
Дальше расспрашивать боязно. Будем надеяться, что в пещерах не очень мокро и не очень холодно…
Первую свинью подкладывает лифт. Он оказывается прозрачным со всех сторон, даже по углам никаких железяк. В итоге чувствуешь себя зависшим в воздухе посреди каменной шахты, и что влечет тебя вверх — непонятно. Я вцепляюсь в Азамата так крепко, что не чувствую пальцев. Он сначала никак не может понять, чего это я, но потом догадывается меня приобнять. Так и стоим столбом посреди лифта, а остальные прижимаются к стенкам и комментируют, мимо каких пород камня мы проезжаем. Мне на них смотреть тошно. Над головой угрожающая чернота, никакого неба.
Наконец пытка завершается: одна стенка прозрачной конструкции просто растворяется и мы выходим в пещеру. Ну не все так плохо. Во-первых, пещера хорошо освещена миленькими цветными лампами в форме бараньих рогов по стенам. Во-вторых, все поверхности тут выложены аккуратно отшлифованным камнем, посверкивающим в пестром свете, как снег. По крайней мере, интерьер цивилизованный. И не холодно вроде бы.
Азамат мягко подталкивает меня вперед, и мы идем в глубь скалы. Пещера оказывается коридором и по мере продвижения расширяется, потолок уходит все выше, а потом и вовсе становится неразличим в темноте, когда его перестает достигать свет низко повешенных ламп. Я все еще придерживаюсь за Азамата на всякий случай, хотя уже и не так истерически. Звуки наших шагов постепенно становятся все громче, рождают эхо и гремят над головой, как будто там скачет конница. И почему нельзя было встретиться в ресторане, а?
Коридор приводит к зале; у гигантских дверей, оформленных как стрельчатая арка, стоит высокий тощий старик с длинной седой бородой, заплетенной в две игривые косички с пестрыми бусинами. На самом старике длинный халат, расшитый золотом. В руках у него электронная книга со списком приглашенных.
Азамат придерживает меня за локоть и отводит в сторону, позволяя остальным пройти.
— Мы зайдем последними, — говорит он мне шепотом, но гулкая пещера все равно разносит его слова.
Я только киваю.
Старик имен не спрашивает, он и так всех знает, только вычеркивает в своем списке тех, кто уже пришел, а потом пронзительным зычным голосом выкрикивает в дверной проем имя пришедшего.
— Мне надо будет представиться? — шепчу я Азамату, стараясь не произвести вообще никакого звука.
Эхо все-таки подхватывает мои слова, но превращает их просто в невнятный шелест. Азамат мотает головой.
Когда все наши втягиваются в залу, мы приближаемся к привратнику. Он деловито помечает Азамата в списке, потом окидывает нас безразличным взглядом, задерживаясь на большом, гордо сверкающем хоме Азамата и моем маленьком хомчике, подмигивающем сапфировыми глазами.
— Азамат Байч-Харах с женой, — трубит старик за дверь и отступает.
Возможно, мне мерещится, но по зале как будто прокатывается смутный гул. Я изо всех сил стараюсь придать своей осанке и лицу хоть какое-то достоинство и не выглядеть как забитый кролик. Азамат отпускает мою руку, и это совершенно не облегчает задачу.
Если до сих пор я думала, что нахожусь в очень просторном
помещении, то теперь понимаю, что это был крысиный лаз по сравнению с собственно «гостиной». Она невероятных размеров и кажется еще больше из-за леса естественных колонн, похожих на песочные часы. Стен я вообще не вижу, только колонны и колонны, которые становятся все чаще, чем дальше мы продвигаемся вглубь. До уровня двух-трех человеческих ростов они украшены резными узорами, похожими на те, что вышиты на одежде у муданжцев. А выше эти узоры плавно переходят в естественные наросты и пятна камня, проблески слюды или чем там оно все блестит.А блестит действительно все. Я даже не понимаю, где установлены лампы, но их цветные лучи, как сквозь витраж, обдают все вокруг радужным мерцанием, как будто сами скалы расщепляют белый свет на спектр.
Чуть не забываю, что надо идти вперед, но, когда тепло, исходящее от Азамата сквозь тонкую рубашку, исчезает, понимаю, что слегка отстала, залюбовавшись, и скорее нагоняю его.
Людей в зале немного, человек тридцать, не считая наших. Видимо, еще две команды. Как только спускаемся по широкой лестнице вниз к другим гостям, снова слышится пронзительный голос старца-привратника, объявляющего вновь прибывших. Не отставая от Азамата, прохожу мимо всех присутствующих, стараясь выглядеть спокойно и благожелательно. Азамат кивает знакомым, те кивают в ответ. Мы доходим до ненаселенной части залы и останавливаемся у колонны в ожидании новых гостей. Они следуют нашим маршрутом, кивают Азамату и проходят еще дальше, застывая у колонн, как шахматные фигуры. Понимаю, что до сих пор не заметила ни одной женщины, и мне становится не по себе. Ну не одна же я тут, правда? Я ведь понятия не имею, как себя вести, и очень надеялась следовать примеру других дам.
Однако вот мимо нас проходит пара: молодой плечистый парень с видом героя трагической повести об индейцах, а с ним женщина несколько старше него, действительно очень красивая, с правильными тонкими чертами смуглого лица, правда, довольно пухленькая. На ней пронзительно-зеленое платье до самых пят с очень широкой юбкой, которая висит, как сложенные крылья бабочки, а сверху еще неудобного вида кафтан, так густо расшитый золотом и серебром, что должен быть очень тяжелым. Ее завитые волосы аккуратно разложены по плечам. Мне кажется, она изо всех сил держит голову ровно, чтобы локоны лежали симметрично. В ушах у нее небольшие, но широкие кольца, усыпанные крупными камнями всех цветов, а на шее прямо-таки броня из цепей и цепочек, бус и ожерелий и прочих неописуемых сияющих украшений, нижним ярусом под которыми красуется причудливой формы хом, кажется, на нем изображены какие-то хищные птицы. Вот интересно, муданжских девушек с детства тренируют носить на шее ведро с водой?
На меня эта краля, конечно, не смотрит, она вообще не шевелит ничем, кроме ног, да и те так задрапированы, что она как будто плывет. Им для этих дам нужно горизонтальный эскалатор тут установить. Мне внезапно становится смешно при мысли о конвейере расфуфыренных теток. Скорее всего как раз потому, что обстановка меньше всего располагает к смеху.
Мы стоим и ждем прибытия новых гостей долго и мучительно. Кой черт нас тянул приехать одними из первых, а? Я замечаю, что кое-кто поблизости потихоньку шушукается, и вроде бы от этого не происходит немедленного обвала, так что решаюсь заговорить с Азаматом:
— Долго еще ждать?
Он поворачивает ко мне голову и слегка улыбается.
— Устала? Еще две команды должны быть, насколько я знаю. После этого сможешь отдохнуть с другими женщинами.
— Я пока только одну видела.
— Есть еще две.
— А чего так мало-то?
— А кто ж своих жен с собой в космос таскать будет? Тут только те, которые недавно поженились. Ну и госпожа Эрдеген.
Я хотела спросить, кто это такая, но тут мимо нас снова потопали гости, и Азамат отвлекся на приветствия. Я вижу еще одну женщину, совсем молоденькую круглолицую пышечку, которая озирается по сторонам с живым детским интересом. Едва не вздыхаю с облегчением: по крайней мере, не все тут такие мороженые селедки, как та, первая. Впрочем, на этой золота висит не меньше. Ладно, если что, скажу, что у меня волосы из золота и мне его носить скучно.