Замуж с осложнениями. Трилогия

Отодвигаюсь, чтобы заглянуть ему в лицо. Смеха и след простыл, конечно. Жалко его так осаживать, вон извиняться принялся… Господи, как же я с ним жить-то буду, если даже после такого крошечного выговора сердце сжимается и хочется все вернуть как было. Пускай смеется, если ему весело, на его долю и так достаточно злобы выпало.

Пересаживаюсь к нему под бок, обнимаю, насколько дотягиваюсь.

— Не мечись, — говорю. — Если я намекаю, что ты неправ, это еще не значит, что я тебя ненавижу.

— Надеюсь, — улыбается он, целует меня в макушку.

Тут является официантка с нашей едой, Тирбиш оглядывает и девушку, и подносы плотоядно, тем более что на нас ему смотреть неудобно. Официантка пялится пару секунд на нашу скульптурную группу, краснеет, быстренько составляет с подноса блюдо и уматывает — не иначе сплетничать.

На блюде тушка чего-то типа кролика в окружении белых хлопьев.

— Кто это? — спрашиваю.

Азамат щурится, напрягая память.

— Сурок.

Тут вдруг становится очень шумно — в трактир вваливается толпа народа, в гуще которого я различаю Алтонгирела.

— Вот, точно они! — кричит какой-то мужик от двери. — Я ж говорил, Азаматов хохот ни с чем не спутаешь.

Пришедшие довольно бесцеремонно рассаживаются за нашим столом. Хорошо, что я подсела к Азамату, а то оказалась бы в гуще чужих тел. Он, не задумываясь, отрывает от тушки половину и отдает Тирбишу, а остальное так и держит на весу. Видимо, иначе сожрут.

— Ты будешь? — спрашивает меня, как бы не замечая толпы вокруг.

— Кусочек… — без энтузиазма соглашаюсь я.

Он выдает мне, видимо, голень. Ох, как же я не люблю соотносить еду с тем, что бегает! Впрочем, на вкус эта тварь оказывается вполне приемлемой, особенно если не думать. Азамат наливает мне молока и предупреждает не запивать чаем, а то, говорит, невкусно будет. Верю беспрекословно.

Практически напротив меня усаживается Алтонгирел с видом мецената-юбиляра, можно подумать, это его свадьбу мы тут празднуем. Девушка-булочка приносит два кувшина с выпивкой, которые практически тут же пустеют, хотя мы и не участвуем. Мне кажется, Азамат хочет выпить, но отказывается вслед за мной.

Один из вновь прибывших произносит длинный хитроумный тост, но, поскольку эта чарка у него явно не первая, я почти ничего не понимаю — только то, что пьют они за Алтонгирела.

— Молодец! — от души хвалит его мужик постарше справа от меня, показывая какую-то конструкцию из пальцев. — Вот это я понимаю, в корень смотришь! Это ж надо так разглядеть! Даже учитель твой не увидел, что они подходят, а ты прямо раз — и все! Великий Старейшина из тебя получится, под стать Ажгдийдимидину!

Я чуть не давлюсь — и от имени, и от ситуации. Шепчу Азамату:

— Это у вас принято так, не молодоженов поздравлять, а того, кто их поженил?

— Они с нами говорить стесняются, — объясняет Азамат. — Ты и для нас в космосе почетная гостья была, а тут и вовсе божество, тем более про твои бормол уже полгорода знает, я думаю.

Видимо заслышав знакомое слово, Алтонгирел обращает ко мне свой царственный лик, открывает рот — и наступает тишина.

— Можно узнать, чего ты хотела добиться? — спрашивает он меня с высоты своего величия.

Ну и что я должна отвечать?

Азамат приходит на выручку, быстро и тихо что-то объясняет. На лице Алтонгирела, который с меня взгляда не сводит, на секунду мелькает удивление и даже уважение (или мне мерещится), но тут же снова сменяется маской превосходства.

— Что же, — говорит он размеренно, — это ничего не меняет. Одна трактовка бормол не отменяет прочих. И твое понимание, и наше описывают тебя в равной степени, это вопрос точки зрения, а суть едина.

Он замолкает и отпивает из чашки, обозначая, что речь окончена. Все вокруг начинают скандировать хвалы Алтонгиреловой мудрости, а мне предлагается утереться.

Я уже собираюсь предложить Азамату пойти отсюда на фиг, но он успевает первым:

— Ты будешь еще есть?

— Нет, спасибо. Доедай и пойдем.

Он кивает и быстро дожевывает сурка. Брр. Хотя я его тоже ела… Нашариваю в кармане влажные салфетки — я без них никуда — и выдаю ему руки вытереть. Мы уже даже встали, когда дверь таверны снова распахивается и врывается высокий раскрасневшийся мужик в неподпоясанном шитом халате поверх пижамы, пузо наружу, борода торчит во все стороны, глаза на лбу, дышит, как насос.

— Азамат!!! — вопит он срывающимся голосом, но так громко, что все посетители оборачиваются. — Ты вернулся!!! Боги милостивые!!!

А после этого происходит уж вовсе нечто феерическое — этот большой дядя прямо-таки напрыгивает на моего мужа, обхватывает его руками-ногами и повисает на нем, как коала на дереве, перемежая сдавленные возгласы полнозвучными рыданиями. Азамату только и остается, что поглаживать его по спине да приговаривать что-то утешительное.

— Кто это? — шиплю я Алтонгирелу.

— Младший брат, — как ни в чем не бывало отвечает духовник.

Видимо, у младших братьев заведено именно так приветствовать старших, иначе я чего-то не понимаю.

— А он всегда такой э-э… эмоциональный? — спрашиваю.

Те из мужиков вокруг, которые понимают на всеобщем, фыркают и смеются.

— Возможно, тебе это в новинку, — начинает Алтонгирел, и я уже жалею, что спросила, — но некоторым людям свойственно выражать свои чувства, а не представления о том, какими они должны быть.

— Несомненно, — говорю, — например, обиду на всех баб.

Я завоевываю еще несколько сдавленных смешков, а тем временем пылкий братишка все-таки отпускает моего мужа. Точнее сказать, он становится на свои ноги, хотя в вертикальном положении все еще находится только благодаря Азамату. Я обхожу этот монумент сбоку, смотрю на мужа вопросительно. Тот нежно улыбается в ответ.

— Он всегда боялся космоса, — говорит Азамат через голову братика. — Поэтому мы не виделись все это время…

Ох, смотрю, семейка у меня образуется… Честно говоря, я от этого деверя ожидала чего-то большего. Думала, он на Азамата будет похож, что ли… А он и лицом не похож, да еще борода эта длиннющая, козлиная, и пузо круглое поверх пижамных штанов. М-да.