Замуж в 40. Сильная и независимая

Память услужливо подкидывает ловко подмеченные за сегодняшний вечер картинки филейной части тела, покачивания бедер в такт музыки… шикарные изгибы… обтянутую узкой юбкой плоть…

Мозги плавно стекают вниз, туда, где из-за представленного при помощи бурной фантазии горячего продолжения, становится тесно.

Да блин! Нахрена я только поперся в этот клуб?

Психуя, выкручиваю до упора руль, пересекаю двойную сплошную прямо под камерой и, проклиная всех “сильных и независимых”, мчу вперед.

До места, где мы расстались, долетаю за считанные секунды, прикинув траекторию движения, понимаю, что дальше идти нужно пешком. Доезжаю до ближайшего двора, бросаю тачку, перегородив сразу три машины. Похрен! Позвонят.

Я не привык тратить время попусту, ведь это невосполнимый ресурс. В моей жизни даже одна секунда способна решить все, и поэтому без промедления выхожу на нужный маршрут.

Первый двор, второй, третий. Вокруг тишина. До дома Марины остается совсем немного.

Неужели я ошибся и она смогла добраться до квартиры совершенно спокойно?

Где-то далеко внутри ловлю легкое разочарование, ведь я так хотел сначала ее спасти, а после прописать люлей, чтобы она больше никогда в жизни не шлялась по ночам в одиночку.

Я уже намереваюсь развернуться и уйти. Живо представляю себе, как с полным неудовлетворением от сегодняшнего вечера сяду в тачку, вернусь домой, лягу спать. А утром продолжу претворять в жизнь очередную сложную схему.

Но что-то неумолимо тянет меня вперед. Какой-то порыв.

И я, поддавшись ему, срезаю дорогу через соседний двор.

Мне стоит только вывернуть из-за угла, как до слуха долетают весьма характерные звуки. Я реагирую моментально, сентиментальность и прочие дурные эмоции быстрее пули вылетают из головы.

Застываю. Прислушиваюсь.

А после быстрым шагом направляюсь к источнику этого самого шума.

Не замедляя, выкидываю прямо сжатый кулак, он приземлился ровнехонько в тварь, посмевшего обидеть женщину, на которую я имел виды. Раздается хруст, тварь визжит от боли, но я уже не обращаю на него ни малейшего внимания.

Следующий удар приходится ногой по спине, гаденыш отлетает в сторону и приземляется прямехонько на тротуар. Прочерчивает носом.

Визжит, как поросенок.

Делаю свое дело, концентрируюсь только на нем. Не обращая на Марину внимания, в пух и прах разношу “молодежь”, каждого из них нужно с особым рвением обучить правильным манерам.

Сил много, мой организм обучен убивать. Благо, адреналина в крови хватает, а тщательно натренированное тело с точностью до миллиметра знает, что делать.

Третий, четвертый, пятый… Всех валю навзничь.

Хватает по одному удару на каждого.

– Ай!

– Ублюдок!

– Старпер!

– Зря ты сюда пришел!

Слова сопляков только и успевают разноситься по округе. Но меня они не трогают, ведь я прекрасно знаю, что завтра от них не останется мокрого места.

Пусть бегут, пусть улепетывают, сейчас не до них. От меня все равно спрятаться ни одному из гаденышей не получится.

Поднимаю с земли женскую сумочку, подхожу к дрожащей и напуганной Марине, протягиваю руку вниз.

– Помочь? Или снова сама? – спрашиваю с легкой ухмылкой.

В женских огромных от испуга и наполненных слез глазах появляется осознание, чего, благодаря мне, только что не случилось.

Внутри Марины словно что-то ломается в этот самый миг.

Она еле заметно кивает и позволяет помочь ей подняться.

Глава 5. Глеб

Игнорируя боль в руке, довожу Марину до дома. После стычки я принял решение вернуться к машине и уже на ней проделать оставшийся путь.

Жжение в предплечье становится сильнее, но выказывать свою слабость при Марине не собираюсь. Не хватало еще, чтобы она чувствовала себя виноватой в моем ранении.

Сам виноват.

Раз меня достали, значит я совершил ошибку. Нужно будет посмотреть данные с камер и разобраться, что именно я не предусмотрел.

Но это будет немного позже. Сейчас у меня есть более важные и неотложные дела.

Останавливаю машину строго перед подъездом, профессиональным взглядом оцениваю обстановку и понимаю, что Марине больше ничего не грозит.

Вокруг дома работает освещение, нет мест, где можно устроить засаду и затаиться, пространство просматривается от и до.

Перевожу взгляд на Марину и хмурюсь. Мне не нравится ее состояние, она по-прежнему находится в шоке, но здесь я бессилен и бесполезен сейчас.

Нечего было выпендриваться на пустом месте и строить из себя недотрогу. Если бы у нее была голова на плечах, то этот вечер закончился гораздо приятнее. Для каждого из нас.

А теперь ей придется самостоятельно справляться с полученной травмой, а мне требуется экстренная медицинская помощь.

– Спасибо за помощь, – Марина прерывает затянувшееся молчание и впервые за вторую половину проведенного вместе вечера поворачивается ко мне.

Ее убитое выражение лица цепляет тонкие душевные струны, о существовании которых я даже не подозревал.

Я был уверен, что у меня нет ни души, ни сердца. Только разум, который никогда прежде меня не подводил.

– В следующий раз показывай свой характер там, где это действительно требуется, – говорю, стараясь особо не рычать на сидящую рядом женщину. Ловлю на себе возмущенный взгляд.

Губы кривятся в недоброй усмешке. Неужели Марина не понимает, как сильно ей повезло?

– Если бы ты не стала выпендриваться, то мне не пришлось бы тебя спасать, подставляться самому, а после отвозить машину на мойку, – высказываю все свое недовольство.

Марина ахает. Несколько раз открывает и закрывает рот, пытаясь справиться с эмоциями, а у меня усиливается туман в голове. Кровопотеря увеличивается, нужно срочно осмотреть рану.

Судя по ощущениям, она достаточно глубокая, и это плохо. Придется зашивать.

– Глеб Александрович, вам никогда прежде не говорили, что вы самый настоящий хам? – спрашивает, взяв себя в руки.

Злорадная усмешка появляется на моих губах.

– Поверь, мне говорили вещи куда более страшнее, – произношу достаточно красноречиво, чтобы Марина от удивления широко раскрыла глаза. – Тебе пора, – киваю в сторону двери.