Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы

— Почему это мне? — Я с этой чехардой так утомился, что уже не было сил пререкаться.

— А ей бы камни достались, — простодушно заметил командир горгулов. Повторил: — Табе!

— Ну и шут с ним, дайте клятву хоть кому-нибудь из нас троих! Только быстрее! — рявкнул я. — Нашел время разводить со мной базар! — Повысил голос: — Да не ты один, а все!

Мрачные горгулы дружно встали на колени и затянули литанию на шипящим языке, который мне был незнаком, изредка приквакивая. Я терпеливо дослушал это унылое, протяжное песнопение, а когда оно закончилось, заявил:

— А теперь — на нашем языке!

— Табе на горгульем мало? — попробовал снова торговаться главный.

— Откуда мне знать, — возразил я. — Может, вы меня сейчас всем строем обругали матерно? Давайте на нашем!

Досада, нарисовавшаяся на тупых мордах, ясно указала на правильность догадки.

— НУ?!! БУДЕМ КЛЯСТЬСЯ ИЛИ КАМЕНЕТЬ?! — взревел Гневливый, поигрывая посохом. После этого крылатые громадины больше не спорили, поклялись как положено.

Я отдал им свой первый приказ:

— Уходите по домам. Завтра утром, до полудня, прилетайте, и мы поговорим.

С тоскливым протяжным карканьем горгулы сняли осаду, построились клином и улетели.

И тут накатила тоска.

Где же ты, Илона? Как тебе спится? Почему душа моя не на месте?

Я делал, что должен, сходил с Денисом к русалке, чтобы убедиться в честности обещаний стогового, принимал доклады Деррика и стражи, отдавал необходимые приказания, но жгучее беспокойство не отпускало меня, жаля тысячей ядовитых ос. Тревога закогтила почище ястреба.

Не знаю почему, мне захотелось в одиночку надраться по-черному, до зеленых риз. И в тот единственный раз я не стал отказывать себе в этом удовольствии. Несмотря на крепкую голову, сумел допиться до того состояния, когда хотя бы смог поспать. А ведь очень трудно это сделать, если перед глазами стоят горы искалеченных тел, как после Манторской битвы. Видит Бог, большего от выпивки мне и не требовалось. И пусть наилучшая закуска хрустела на зубах сухой безвкусной травой, а лучшее бренди текло в глотку словно вода — свое дело они сделали.

Наутро голова трещала… просто сказочно, что касательно общего моего самочувствия — то оно было неописуемо! В состоянии полного раздрая я отправился в часовню Рицесиуса, прихватив чистые свитки, перо и чернила. Обеспечив себе таким образом средства общения, я подошел к алтарю и крикнул:

— Илона, ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Но это еще ничего не значило, поэтому я написал свой вопрос крупными буквами, а потом развернул свиток прямо на алтаре.

О! Есть реакция! Сначала меня притрусили изрядно душистыми розовыми лепестками, потом добавочно обрызгали сверху цветочной водой, а затем появилось смутное дрожащее изображение лица любимой жены.

Она что-то произнесла, но не было слышно ни звука.

Я поспешно набросал:

«Как ты, любимая?»

Илона задумчиво заоглядывалась, потом, спустя пару минут вытащила ядовито-розовый блокнотик и настрочила в нем на своем языке:

«Я тут бассейн Рицесиусу строю!»

У меня глаза полезли на лоб.

«Зачем?»

Любимая скривилась и написала:

«Чтоб утопить гада!!! Раза три!!!»

«И как стройка?» — заинтересовался я, в глубине души полностью с ней согласный.

Илона мотнула головой, словно породистая лошадь, отбрасывая в сторону вечно мешающую челку. Быстро застрочила:

«Ничего… Пока все получается… Скучаю только… Очень сильно скучаю… А еще меня Рицесиус запер, я не могу отсюда слинять!»

Я настрочил:

«У меня тоже все нормально. И я тоже безумно по тебе скучаю! Береги себя там, хорошо?! Прошу, не ввязывайся ни в какие авантюры, дождись конца месяца, а потом я тебя заберу оттуда в любом случае, обещаю!» — изобразил клятвенное подтверждение, поцеловав родовой медальон.

«Я тебе верю», — рассмеявшись, набросала текст Илона и сразу повернула, чтобы было хорошо видно.

Страх, длинными зубами грызущий меня последние три дня, немного отпустил. На сердце стало легко. Тут, в Лайе, может быть что угодно — хоть потоп и вулканоизвержение, главное — наверху все в порядке!

Обнадеженный этой мыслью, я очень легко и продуктивно провел весь следующий день. Мы поздравляли Деррика с обручением, вели переговоры с горгулами, плясали на празднике, лихо подшучивая над нареченными женихом и невестой. У меня на ногах словно выросли крылья!

При свидетелях в храме отдал русалке Чашу Жизни, которая позволяет создавать из желающих добровольных русалок. После этого арианэ перестала глядеть волком на несчастного Дениса и даже улыбнулась ему пару раз. Я устроил смотр дворцовой страже. Послал гонцов, чтобы вызвать дозорных с границы. Принял своих ставленников — управляющих разными провинциями (наконец-то взъезд в замок стал свободен!). И так далее…

Монахи всех окрестных храмов получили задание найти способ освободить зятя от проклятия арианэ. Были посланы фельдъегеря в самые отдаленные глухие монастыри и храмы за знатоками священных текстов и обычаев.

Следуя внутреннему беспокойству, я повелел своим войскам немедленно отправиться в поход, чтобы собраться на кордонах Сулльского княжества и Лайе. Там всего один проход через Северный или Южный порталы — и до Лайе полчаса ходу. Или до границы Суллы, что тоже немаловажно.

Мои силы будто удесятерились. При мысли о том, что вечером смогу поговорить с любимой, я был готов свернуть горы! А еще на закате я ждал весточки от горгулов: было очень интересно узнать, удалось ли им попасть на неприступную вершину Рицесиуса и возможно ли это в принципе. Если возможно, то или я к ней, или она ко мне — но мы будем вместе!

Вечер разочаровал. Лепестки с алтаря падали, водой меня побрызгали, Илона… не появилась. Тяжело вздыхая, я уговаривал себя тем, что она легла спать, по каковому случаю завалился на кровать пораньше, надеясь встать утром и успеть перехватить от жены весточку.

Пробовал отловить Сухлика, чтобы слетал наверх, узнал, в чем дело, но подлец как сквозь землю провалился! Искали-искали — и махнули рукой.

Утром мне стало не до всего…

Посреди ночи ворвались гонцы на взмыленных лошадях, отосланные вчера за святыми старцами. Они вернулись с новостью: «На нас напали!»