Замужем за незнакомцем

Дэвид отпер дверь и держал ее открытой, пока Эмма не вошла. Она доковыляла до гостиной.

— Садись, — сказал Дэвид.

Эмма так устала, что не было сил возражать. Она подошла и села в углу дивана.

— Принести тебе что-нибудь? — спросил он.

Она покачала головой.

— Такое ощущение, что нас здесь не было много лет.

— Пожалуй… — согласился он.

Она пристально посмотрела на него:

— У тебя были подозрения?

— Никаких, — ответил он. — Стыдно признаться, но я начал думать, что это Берк.

— Берк? — переспросила она.

— Я не знал, кого подозревать. Эти письма к тебе на работу. Я решил, что он узнал про нашу связь с Натали. У меня начиналась настоящая паранойя.

— Бедняга Берк, — вздохнула Эмма.

— Врачи говорят, он быстро придет в себя.

Эмма покачала головой:

— Как тут придешь в себя? Такой удар. Предательство…

Они помолчали.

— Не знаю… — сказал Дэвид. — Нам всем надо прийти в себя.

— Я тут подумала, — сказала она, — поеду-ка я к маме в Чикаго, поживу у нее.

— Зачем? — спросил он, смотря прямо перед собой.

— Потому что мне нужно уехать.

— От меня… — сказал он.

— Просто уехать, Дэвид. Давай не будем ссориться. Я очень устала.

— От нашего брака, — сказал он с укором.

— От какого брака? — вскинулась она.

И тут она посмотрела ему в глаза. Она поняла, что обидела его. И в некотором смысле даже порадовалась. Она посмотрела на свои руки.

— Я тебе очень благодарна за то, что ты приехал за мной. И я не виню тебя в том, что пыталась совершить Натали. Она больна, и вообще она человек жестокий. Я обязана тебе жизнью, Дэвид. Я никогда этого не забуду.

— Что ж, я тронут, — с горечью сказал он. — Особенно учитывая, что ты считала, будто это я пытаюсь тебя убить.

Эмма вскинула голову.

— А что бы ты подумал на моем месте? — спросила она. — Я не могла рисковать жизнью нашего ребенка. Если ты обиделся, что ж, извини. Но у меня не было другого выхода.

— Знаю, — ответил он.

Они сидели рядом, но напряжение только возрастало. У Эммы ныло сердце. Ей хотелось сказать ему об этом, но она решила, что он воспримет это как попытку примирения. И напрасно.

— Я не могу понять, как ты мог стать любовником жены своего лучшего друга.

Дэвид поморщился, но не отвел глаз.

— Мне захотелось, — сказал он.

У Эммы перехватило дыхание.

— Отлично, Дэвид, — бросила она.

Дэвид тяжело вздохнул.

— Я мог бы сказать, что она меня соблазнила, но я не подросток. Я хотел ее, и я подумал… Не знаю… — Он выдохнул. — Мне бы очень хотелось рассказать тебе, как я мучился. Но в конце концов пошел на это.

— Он был твоим другом.

— Он мне был скорее братом. Между нами всегда было соперничество. В детстве я ему завидовал. Кстати, этим я себя не оправдываю.

Эмма молчала.

— О чем еще ты думаешь? — спросил он.

— Тебе мало этого? — воскликнула она.

— Нет, не мало. Но это не все.

Ей не хотелось говорить, потому что в глубине души она подозревала, что Натали лгала. Но даже ложь иногда занозой сидит в сердце.

— Она сказала, что ты все еще любишь ее. Хотя и женился на мне.

Дэвид смотрел на нее в упор, ждал, когда же она наконец поднимет на него глаза. Наконец их взгляды встретились.

— Ты в это веришь? — спросил он.

Она ничего не ответила.

— Я не собираюсь рассказывать тебе про наш роман с Натали, Эмма. Мы с тобой не мазохисты. Теперь ты поняла, что она за человек. Как ты можешь думать, что я люблю ее?

— Но ты же хотел ее так, что ради этого предал друга.

— Я вел себя как свинья, — сказал он.

— А со мной? Что у тебя было со мной?

— Эмма, ты же прекрасно знаешь, что было. И что есть. Не могла же ты все забыть! Я ведь не актер.

Эмма вспоминала дни и ночи, проведенные с Дэвидом. Вспомнила, как сливались воедино их тела, души, сердца.

— Я все знаю. Просто я на тебя злюсь. За то, что ты оказался не таким, каким я тебя представляла.

— Ты представляла меня идеальным? — спросил он.

К глазам у Эммы подступили слезы, и она не стала их сдерживать.

Дэвид вздохнул.

— Знаешь, когда ты стала получать эти безумные письма, мне в какой-то момент показалось, что я узнаю стиль Натали. Но я понимал, что Натали мертва. Я даже представить себе не мог, что она способна на такое.

— Так это ее письма были в запертом ящике стола?

Дэвид кивнул:

— Да. Я с ней порвал, но она все равно продолжала забрасывать меня письмами. Они действовали… завораживающе. Хотя в них было что-то отталкивающее.

— Могу себе представить.

— Эмма, все кончено. Тебе незачем ехать к матери. — Он пододвинулся к ней поближе, осторожно приобнял ее. — Нам надо начать все сначала. Надо готовиться к рождению ребенка. Нам надо доказать, что Натали не смогла разрушить нашу мечту.

Эмма покачала головой.

— Я ведь не очень все это умею, — сказал он. — Всю жизнь я презирал отца. А сам вел себя точно так же, как он. Я всегда уходил, никогда не оставался. Но когда я поклялся любить тебя вечно, я говорил искренне. Я клялся тебе и нашему будущему ребенку.

Его лицо было совсем рядом, он ловил ее взгляд. Она посмотрела в сторону, в темноту за окном, подумала о весне — весной родится их ребенок. Она ждала этих долгих весенних вечеров.

— Ты спал с ней после того, как мы встретились?

— Нет, — ответил он.

Да… Нет… Что это доказывает? Как узнать правду?

— Эмма, я не предавал тебя. И никогда не предам.

— Могу ли я тебе верить? — Она посмотрела на него.

— Этого я тебе сказать не могу.