Замужем за олигархом

Однако через три месяца службы Миша внезапно получил письмо в конверте, надписанном странно знакомым, но уже забытым почерком. Не тетиным и не бабушкиным. Он торопливо, отчего-то страшно волнуясь, даже руки задрожали, неряшливо разорвал конверт в клочья, жадно выхватил оттуда листок и громко засмеялся.

— Эй, Миха, ты чего? — приподнялся на койке сосед. — Ржешь как съехавший с нарезки!

Каховский махнул рукой.

— Ты представляешь, друг вспомнил…

— А-а! Всего-то? — разочарованно протянул сосед. — Я думал: либо наследство от дядюшки какое досталось, либо тебя скоро демобилизуют вчистую. А тут друг… — он пренебрежительно махнул рукой. — Чухня!

Но Миша уже не слышал его.

Письмо было от Митеньки. Светлый мальчик на этот раз — во всяком случае, так показалось Михаилу — не прикалывался, не играл и не валял дурака. Письмо звучало совершенно серьезно.

«Мы словно вырвались на простор из стен школы, — писал Митенька, — словно обезумели от новой жизни, обрушившейся на нас, как дождь посреди долгой-долгой, бесконечной летней жарищи. Мы все сорвались с привязи, оборвали все постромки, рванулись куда-то — в неизведанное, в непонятное… И забыли обо всем остальном, даже о своем прошлом. О тех, кто по каким-то причинам остался там, не сумел сразу броситься вперед, задержался, притормозил… Хотя мне сдается, нам давно надо было сделать останов. Я не ищу себе и другим причин для оправданий, ты не думай, роднулька… Просто пробую объяснить все сам себе… А помнишь, как мы заканчивали школу?..»

Миша опустил письмо на колени и задумался. Еще бы не помнить… На выпускной он пришел мрачный — дядя болел. Но тогда еще верилось, что все обойдется…

А Дашка… Она тогда была… Какая? Миша не мог подобрать слов. Да и нужны ли они были ему тогда?

— Нет словей! — повторял Аленушкин.

Нет — и не надо… Многого не проси…

Михаил только видел перед собой ее милое, забрызганное веснушками лицо и больше ничего не понимал и не осознавал.

Дашка, как главный редактор, горделиво маячила возле огромной стенной газеты выпускников школы, вышедшей в свет под названием: «На свободу — с чистой совестью!» Там были наклеены фотки всех учителей и даны довольно меткие, но не грубые характеристики каждому. Теперь бояться стало нечего, все они уже на воле… Волюшка вольная…

Учителя читали и смеялись. Многие, правда, неестественно. Софья Алексанна уже не раз восклицала:

— Вот поросята! Что удумали! Но молодцы! Даша, кто же тебе помогал?

— Все! — сказала Даша.

Миша знал, что самую большую помощь оказывал верный Валя Аленушкин, в последнее время зачастивший в школу и упорно сманивавший Дашу поступать к ним на журфак. Вон как она лихо пишет! Но Даша колебалась. И своих тайных планов и замыслов никому не открывала. Она лихо и танцевала, и пела, и играла на рояле тоже бойко. И на гитаре. Разносторонне одаренная девочка, говорили про нее учителя. Теперь эту разносторонность требовалось привести к общему знаменателю и выбрать себе один-единственный жизненный путь. Чему и кому она отдаст предпочтение? Серые, осенние глаза…

На танцах Дашка шла нарасхват, и Миша никак не мог не то что пригласить ее, но даже просто подойти поближе и поговорить. Мальчик-снегурочка, до этого наблюдавший за ним с грустным томлением, картинно взмахивая длинными ресницами, решил вмешаться и помочь.

Он флегматично, болтая полами шикарного шелкового пиджака — мать-киноактриса не жалела для сына денег, но никогда не находила для него времени, — проплыл прямо в центр зала, схватил танцующую Дашу за руку и грубо дернул на себя.

— Ошалел, Дронов?! Или перепил? — крикнул ее разъяренный партнер, который не собирался так просто расставаться со своей дамой.

— Wait a minute, please… — меланхолично попросил его Митенька и повел недоумевающую, но послушную Дашу за собой.

— Куда?! — взревел обиженный парень из параллельного класса.

— Shut up, my dear! — деликатно посоветовал ему льняной мальчик. — И отдохни!

Он подвел Дашу к Михаилу.

— You have some minutes, — томно сообщил он и вздохнул, взмахнув ресницами. — Через две-три минуты парни снова умыкнут Дарью танцевать. You see…

Это было ясно без слов.

Даша почему-то молчала, глядя в сторону. Михаил до сих пор не понимал, почему она тогда, в тот момент, позволила Митеньке так легко, запросто увести себя. Тогда Миша решил, что она думала о нем, ждала его прихода, обрадовалась… Идиот! Все на поверку повернулось иначе. И опять он оказался в пролете, по нулям…

Едва они с Дашей вошли в круг танцующих и Миша, робко обняв ее, неуклюже затоптался на месте (умная Леночка Игнатьева!), все и прояснилось.

— Ты чего хочешь? — внезапно жестко спросила Даша.

А ты меняешься на глазах, дочка станционного смотрителя…

Миша покраснел. Дурацкий вопрос, дурее не придумаешь… И так все ясно, как раннее июльское утро…

— Ничего не будет! — решительно отрезала Даша. — Ничего! Я мечтаю выйти замуж по любви!

— Кто бы сомневался… Я тоже хочу жениться по любви… — пробормотал Каховский.

— Правильно, — кивнула Даша. — Но наши любви не совпали. Извини… Дальше мы потопаем разными дорожками. Да и до сих пор нас соединяла только школа, ничего больше. Окончили — и разошлись навсегда!

— «Навсегда» — это очень сомнительное слово, — пробурчал Михаил. — Его произносить опасно…

— Плевать! — сказала Даша и сияла свою руку с Мишиного плеча.

Мир жесток и безумен. Милое, забрызганное веснушками лицо…

Музыка оборвалась. Танец закончился… Школа тоже.

ГЛАВА 13

Медленно приходили навыки и привычки, отрабатывались движения, походка, жесты… Лиза многому научила сестру, и сначала Алиса, почти на автопилоте, пускала в ход все свои умения и реализовывала возможности. А когда появилась способность привычно и легко общаться с пассажирами, тогда все стало выглядеть иначе. Их внимание к ней, их нескрываемый интерес подстегнули Алису, вывели ее из постоянного напряжения на последнем взлете сил, из вечного ощущения ужаса и страха — я сейчас, вот прямо сейчас все не так сделаю, пролью воду, опрокину поднос, зацеплюсь каблуком за кресло…

Она, наконец, почувствовала на себе взгляды пассажиров, не увидела, а именно ощутила, уловила с помощью особого тонкого инстинкта, которым богато наделено большинство женщин и который всегда безошибочно им сообщает, насколько они правятся мужчинам.

Алиса не подозревала, что теплыми августовскими ночами сестра жарко уговаривала командира остановить свой выбор на Алисе-стюардессе, ублажая его особенными ласками. Она обожала помогать родственникам. Наследственное качество.

— «Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, — часто мурлыкал Виктор, — и за это, и за то, и не знаю сам за что…»

Лизонька загадочно улыбалась.

— Ну, присмотрела себе кого-нибудь? — спросила, наконец, она Алису, когда вопрос трудоустройства сестры получил довольно четкий ответ. — Визитки собираешь?

Алиса кивнула и смущенно потеребила край своей короткой юбки. Форма стюардессы шла провинциалочке удивительно.

— Похоже, что ты в пилотке прямо родилась! — изрек как-то Виктор. — Как Боярский в шляпе, а наш мэр — в кепке. А ты ее на ночь снимаешь?

Алиса еще не привыкла к его стилю и поэтому только тупо кивнула.