Занимательная геометрия

— Я не хочу об этом говорить, Сан Палыч. Если вы оставите меня здесь, в офисе, то даже поводов не возникнет, чтобы эту тему поднимать. Давайте, не будем об этом? — Твердость закончилась. И почти умоляюще закончила фразу. — Пожалуйста.

— Надо же. Характер никуда не пропал… — Шеф улыбался. Слегка, только уголками губ, но не хмурился, и уже это радовало. — А я уже испугался, что Денис тебя довел до ручки и сломал. А трудности, Вероника, у всех бывают. Главное, чтобы характер был и мозги, а еще желание что-то с ними делать.

— У меня больше нет никаких трудностей. И не ожидается. Во всяком случае, таких, которые смогут повлиять на мою работоспособность.

— А если появятся? Что будем делать?

— Какие, например? — Палыч говорил загадками. И Вере совсем не нравилась эта тема.

— Например, Денис через пару недель приедет сюда. Будет в офисе. Я планирую задержать его на несколько дней. Грех не воспользоваться его помощью, раз он тут окажется. И что ты будешь делать? Прятаться, скандалить, снова грозить увольнением?

— Он что? Серьезно приезжает? — Только сейчас она поверила в реальность обещаний Дэна. Раньше казалось, что все это — просто сказки, чтобы её успокоить и не прощаться на плохой ноте. Вера была искренне убеждена, что история с Денисом закончилась. Она теперь здесь, он — остался там, на Севере…

— Похоже, девочка моя, ты мало что поняла про Дениса… — Этот отеческий тон царапнул, как и снисхождение, столь явно прозвучавшее… — Каким бы он ни был м. ком, в общем-то, но слов на ветер никогда не бросает. Если сказал, что сделает, поверь, все будет именно так, а не иначе. Я его полжизни знаю, и ни разу не было, чтобы Дёня от своих намерений отказался. Так что, да — приедет, и скоро. Поэтому я тебя и пытаю. А не от любопытства нездорового или скуки.

— Я его так никогда не называла, как вы сейчас… — Пробормотала, глубоко задумавшись. Как-то подобный исход событий Вера себе не представляла. Не ожидала, что еще вживую увидятся…

— Да какая разница? — Шеф уже смеялся. — Ты еще просто молодая, лексикон еще не богат на ругательства. Козлом-то, все равно, считаешь?

— С чего вы это взяли?

— Вероника, не смеши. Ты сбежала от ангела во плоти, что ли? Груза своих грехов испугалась, на его фоне?

— А мне, между прочим, совсем не смешно! А вы глумитесь…

— Мне тоже. Но, видимо, я тебя слишком сегодня огорошил, поэтому не стоит ждать внятного ответа. Иди, работай. Завтра на эту тему поговорим.

Ей совсем не хотелось больше говорить на эту тему. И думать — тоже. Новость оглушила, раскидав по сторонам с таким трудом собранные осколки — равновесия, спокойствия, веры в то, что все обойдется, все у нее будет хорошо…

Весь день ходила, как пришибленная, невпопад отвечая на вопросы коллег, торопившихся разузнать, как она съездила, что видела, что интересного в лучшем филиале… Что она могла ответить? Что стала любовницей директора, который её же и обвинил в предательстве? В том, чего она и в страшном сне никогда не видела? А потом приставал с признаниями, зная, что за дверью — жена и её мужчина… И прощения просил, но она не запомнила, за что именно, и как просил… В общем, конечно, очень многим она могла бы поделиться… Но таким даже с близкими не всегда делиться можно, не то, что с коллегами…

Ночь спала плохо, просыпалась, что-то бормотала во сне… Будила своими метаниями Мишу… К утру он окончательно нахмурился и посмурнел, но ей уже было безразлично: сам выбрал такой путь. Она еще не раз ему предлагала расстаться и разойтись по — хорошему. И всегда один ответ получала: "Выгонишь — уйду. А сам — никогда не подумаю. Даже не надейся". Сказать о том, что он ей совсем не нужен, и пусть уходит, язык не поворачивался…

Она поняла, что поговорить не получится: Миша старательно уходил от темы, делал вид, что не слышит, отвечал невпопад, либо сообщал, что все уже сказано, какой смысл повторять?

Придумала выход: если спрашивать письменно, то вопрос никуда не денется, в воздухе не повиснет. А если снова не ответит, можно отправлять смс — ки бесконечное количество раз.

Набрала текст. " Миша, зачем ты меня прощаешь? Я же виновата. И мы оба это знаем…"

Долго перечитывала, прежде чем отправить. Стирала и набирала заново. Даже уже решила, что глупая выдумка, и не стоит еще больше бередить раны… Рука дрогнула, и сообщение улетело.

Вера замерла, ожидая ответа. Знала, что прочитает мгновенно: он всегда был на связи, даже ночью и в выходные, всегда и всем отвечал. Спал с телефоном у подушки, готовый проснуться и говорить.

Ответа не было. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Собралась переслать повторно. И тут звякнуло входящее сообщение. Даже сомнений не было, что от него.

Руки почему-то задрожали. От волнения. Хотя, вполне могло быть, что Миша опять нашел способ нейтрально отделаться от вопроса.

Пустое поле, без лишних слов. Одна только ссылка. И все.

Ссылка вела на Ютуб. Одно название песни сказало о многом. Они любили её слушать вместе, оба. Но Вера никогда не придавала ей такого значения, которое пришло сейчас.

Мягкий, негромкий голос Макаревича рассказывал, что " Он был старше её, она была хороша…". Наизусть знакомые слова… тихая повесть о том, как жил и что чувствовал Миша, "в час, когда она летала по ночам"…

Выключила на середине. Не захотела дослушивать. Знала, чем кончится. И теперь уже по — настоящему боялась. За Михаила…

Не смогла унять заходившееся сердце. Набрала номер. Миша ответил сразу же. Видимо, ждал…

— Скажи, что это неправда?! — Почти выкрикнула, не дав ему сказать обычное "привет"…

— Что именно? Что я буду ждать, сколько бы ты ни уходила? Это правда. И буду надеяться, что вернешься. И про то, что люблю — тоже правда… — Голос был безнадежно усталым. Глухим..

— Нет. Не про это!

— А про что?

— Ты же ничего с собой не сделаешь, если… — Она осипла. Спонтанно и неожиданно. — Если мы, все же, расстанемся?

В трубке раздался смех. Не очень веселый.

— Малыш… — Кажется, успокаивать начал… Так мягко… — Я всегда был против суицида. И даже не думал никогда об этом. Конечно, жить я буду, никуда не денусь…

Вера облегченно выдохнула. Поверила. Если он говорил, то только правду. Мог умалчивать что-то, но никогда не врал. Да и рисоваться не стал бы. Так по — детски глупо… Это она уже себя накрутила…

— Только я не представляю, что буду делать с такой жизнью… — Обреченно и безрадостно. Снова выворачивая душу.

— Господи, Миш… — Почти простонала.

— Верунь. Прекрати себя казнить. Просто живи и радуйся. А я буду радоваться за тебя.

— И даже…

— И даже если уйдешь, все равно буду рад, что ты счастлива. Так бывает. Не парься, Вер. Все мы кого-то отвергаем, а иногда бываем отвергнутыми. "Се ля ви", или как там правильно по — французски?