Занимательно о ботанике

«Для того чтобы познать все многообразие культурных растений, — писал Николай Иванович Вавилов, — необходимо не только изучать их географию, но и определить первичные районы их распространения, а также точное место происхождения». Неоднократно выступал ученый со смелыми научными гипотезами, удостоившимися мирового признания. Еще в 1920 году им был сформулирован «Закон гомологических рядов в наследственности и изменчивости». У близкородственных растений наблюдается параллельная изменчивость, проявляющаяся в отдельных сходных признаках и свойствах. Зная о существовании какого-либо признака у ржи, его непременно можно найти и у пшеницы. К примеру, у арбуза, кроме шарообразных плодов, существуют еще и продолговато-удлиненные. Значит, такие же формы можно наверняка искать и у дынь. Словом, изменчивости у растений свойственна параллельность, которая была подмечена еще Ж. Сент-Илером и Дарвином. Однако только Н. И. Вавилов объяснил ранее отмеченные факты, придав объяснению форму закона.

Позже Н. И. Вавилов выдвигает и свою теорию о центрах происхождения культурных растений, в которой указывает, что родину возделываемого растения надо искать там, где сосредоточено наибольшее разнообразие его видов и сортов.

Пользуясь своей теорией, он точно устанавливает первичные центры происхождения многих культурных растений. Основным очагом большинства возделываемых теперь земледельческих культур является Южная Азия, откуда вышли около 500 из 640 важнейших сельскохозяйственных культур. Кроме пяти выделенных им азиатских центров происхождения культурных растений, Вавилов установил еще четыре центра и в других частях мира: Средиземноморский, Абиссинский, Центральноамериканский (давший миру кукурузу) и Перу-Боливийско-Эквадорский (родина картофеля).

«…На днях я получил несколько книг, изданных созданным по инициативе Владимира Ильича Институтом прикладной ботаники и новых культур ^[3] , — писал М. Горький литературоведу П. Когану, — прочел труд профессора Н. И. Вавилова „Центры происхождения культурных растений“, его доклад о „Законе гомологических рядов“, просмотрел „Карту земледелия СССР“ — как все это талантливо, как значительно».

Пользуясь теорией Вавилова, удалось более определенно установить и родину пшеницы. Наибольшее число ее видов оказалось в пределах Закавказья. Теперь принято считать первичным очагом ее культуры прежде всего Грузию. Вполне возможно, что отсюда она попала в Причерноморские степи.

3

Так назывался раньше ВИР.

Когда ботаник говорит «пшеница», он подразумевает не один, а 13–15 видов. Правда, в культуре получили широкое распространение только два вида: мягкая и твердая пшеницы, представленные тысячами сортов. Между собой сорта различаются остистостью колоса, его окраской, опушением, плотностью, легкостью вымолачивания зерна, цветом зерновки, озимостью или яровостью, скороспелостью, полегаемостью стеблей, стойкостью к болезням и непогоде и многими другими ботаническими, биохимическими и хозяйственными признаками.

Мягкая пшеница насчитывает свыше 4 тысяч сортов и занимает большую часть хлебных полей. Однако твердая — лучшая по качеству своего зерна. Особенно высоко ценятся сорта твердых пшениц, полученные в СССР (до 26 процентов белка против 18–22 процентов у лучших австралийских, канадских, аргентинских и африканских твердых пшениц). Не случайно наши твердые пшеницы, к примеру — сорт «кубанка», охотно культивируют в США, Австралии, Италии и других странах.

Кроме мягкой и твердой пшениц, изредка возделываются мягкие карликовые виды. Самая неприхотливая из них полба, которая считается одной из родоначальниц культурных пшениц. Она легко переносит суровые морозы и нетребовательна к почвам. Теперь она почти полностью уступила место новым высокопродуктивным сортам мягкой и твердой пшениц, более урожайным и лучше поддающимся уборке и обмолоту, но в давние времена полба была очень популярна и верно послужила человечеству.

Хлебным растением пшеница стала далеко не сразу — ведь хлебу многие века предшествовали лепешка и каша. Нехитрое изобретение древнейшего кулинара, сначала раздробившего собранные зерна, а затем и испекшего на раскаленном камне первую лепешку, долго кормило людей, да и теперь сохранило свое значение и на Кавказе и во всей Юго-Западной и Передней Азии в виде непременного лаваша.

Неизвестно кто, когда и где впервые принялся за хлебопечение. Пожалуй, не вызывает сомнения только, что сбраживание мучного теста имеет «тропическое происхождение». Плоды знаменитого хлебного дерева самой природой одарены удивительным свойством легко сбраживаться после созревания. Белая пышная их мякоть после такого брожения превращается в готовое «хлебное тесто». Остается брать его и печь хлеб. С тех пор как из пшеничной муки «по образу и подобию» плодов хлебного дерева удалось замесить кислое тесто, пшеница, как и другие зерновые злаки, стала настоящим хлебным растением.

Интересно, что все без исключения культурные хлебные злаки являются однолетними растениями (хотя в пределах почти каждого рода, к которому они относятся, можно отыскать и многолетние виды). Исключение составляет лишь род пшеницы, вовсе не имеющий многолетников среди своих видов. Поэтому любые попытки создать многолетнюю пшеницу казались заранее обреченными на неудачу.

Казались… но разве есть предел творческой мысли человека, помноженной на упорный и самозабвенный его труд? Вот и поверил в их беспредельное могущество некогда безвестный студент из Саратова, а теперь выдающийся ученый, Герой Социалистического Труда, академик Николай Васильевич Цицин. Более сорока лет назад с группой студентов Саратовского сельскохозяйственного института предстал он в Козлове перед человеком, дерзнувшим повелевать природой. Каждого внимательно выслушивал Мичурин, давая отеческое напутствие, а когда дошла очередь Цицина и тот высказал Ивану Владимировичу свою мечту «создать высокопродуктивную пшеницу путем скрещивания между собой двух ее видов — мягкой и твердой», Мичурин возразил. «Нет, это не тот курс, которым надо идти, — сказал он. — Скрестив пшеницу с пшеницей, ничего принципиально нового не получишь. Надо искать иные пути, подбирать компоненты более сильные, чем сама пшеница». Так в двух фразах и был определен верный курс на всю жизнь.

После долгих поисков, наконец, найден и достойный партнер для скрещивания — пырей. Дикорастущий, непривередливый злак, он мог щедро передать гибридному потомству многие из своих полезных свойств: неприхотливость к почвам и уходу, устойчивость к болезням, вредителям, морозам и засухам… Он к тому же еще обладал и завидным долголетием. И вот уже немало лет на полях совхозов и колхозов колышутся тучные колосья цицинских пшенично-пырейных гибридов. Не один, а два-три и даже четыре года растут они после посева, ежегодно давая урожай. И хоть немало еще предстоит над ними поработать, большой успех уже завоеван. Среди гибридов выделены озимые и яровые сорта, зерновые и зернокормовые формы.

Но Цицин не ограничивается вливанием только пырейных кровей. Им уже получены новые, еще более интересные гибридные формы от скрещивания пшеницы с другим дикарем — колосняком. Да и самую близкую родственницу пшеницы — рожь неугомонный академик не оставил в покое: получил очень перспективные пырейно-ржаные гибриды.

Ученый не только создал новые оригинальные растения с большим будущим, но и внес важный вклад в генетику, селекцию, ботанику, растениеводство, обогатил науку и методическими приемами переделки растений. В различных странах мира методами Цицина созданы теперь десятки новых видов и форм растений. Тем не менее венцом его творческих дерзаний остаются уникальные гибриды пшеницы и ржи с дикарем пыреем, колосящиеся на наших полях.

Говоря о пшенице, нельзя не упомянуть и о ее сестре ржи. Прежде всего потому, что само появление ржи как культурного хлебного растения ботаники связывают с возделыванием пшеницы. Ведь культурная рожь сначала была лишь сорняком в посевах пшеницы и ячменя.

Академик Н. И. Вавилов в своих работах установил, что, когда человек стал продвигать пшеницу выше в горы, где климат был более суровым, стала сказываться более крепкая «косточка» ржи.

Раньше сеятель лишь мирился с примесью ржаных зерен среди пшеничных, а тут рожь, легко выживая, великолепно росла, тогда как изнеженная теплом пшеница почти полностью выпадала из посевов. И чем более суровыми были условия, тем большим становилось преимущество зимостойкой, неприхотливой ржи.

Человек, пристально следивший за коррективами природы, тут и там демонстрировавшей ему наглядные уроки естественного отбора, постепенно сдался. Пришлось «официально» признать некогда сорную рожь. Так увеличился арсенал хлебных растений, а закрома земледельцев стали наполняться и новым, ржаным зерном.

Историки считают, что произошло это событие намного позже начала культуры пшеницы — примерно в бронзовом веке. Так, археологическая экспедиция, работавшая в 1946 году на горе Митридат, возвышающейся над Керчью, обнаружила на дне зерновой ямы обугленные зерна пшеницы и ячменя, засоренные рожью. Давность этой находки была отнесена к III–IV векам нашей эры.