Занимательно о ботанике

Так и остался русский первооткрыватель в истории всего лишь как «некто Бокарев». Затерялись и его имя и отчество, остался неизвестным и самый его облик. Зато как развернулось начатое им дело! И как счастлив был бы Бокарев, если бы мог увидеть, что из каждых десяти подсолнечников, растущих теперь на полях всей планеты, семь наливаются янтарным маслом на наших землях!

Начав еще в 1860 году селекцию масличных сортов, русские селекционеры уже в 1912 году дали великолепные по тому времени сорта: «саратовский-169», содержавший 32 процента масла, и «зеленка-368» с масличностыо в 31 процент. Казалось, достигнут предел: 32 процента долго представляются непреодолимым рубежом. Однако труду и настойчивости нет предела.

Одним из подлинных «подсолнечных подвижников» стал кубанский кудесник академик В. С. Пустовойт. Смело и настойчиво экспериментируя, он, по существу, открыл новое масличное растение: 49,3 процента масла! Но и это не предел. Уже на подходе 50–53 процента, и даже начинается распространение 57-процентных сортов. Высокая масличность в сортах Пустовойта всегда сочетается с выдающейся урожайностью и устойчивостью к извечному врагу подсолнечника — заразихе. Сорта В. С. Пустовойта дают с гектара больше 25–26 центнеров семян, то есть 10–11,5 центнера масла.

Достойные последователи у смекалистого воронежского удачника!

Но неугомонным селекционерам все мало. Вот и задались они целью перевести подсолнечник на более полезный «фундамент», чтобы и подземная его часть давала пользу. Подыскали ему и достойного партнера — «земляную грушу», или, точнее, топинамбур, который приходится подсолнечнику и земляком и близким родичем.

Селекционеров привлекла в топинамбуре прежде всего способность образовывать в земле съедобные клубни, несколько напоминающие по виду картофель. К тому же у нас этот переселенец из Северной Америки оказался довольно неприхотливым. После многочисленных трудоемких скрещиваний родилось новое растение с клубнями топинамбура и корзинкой подсолнечника. Его так и назвали топинсолнечником. Правда, гибридное растение оказалось в первом поколении с неплохими клубнями, но слабо развитыми корзинками. Однако и в таком виде новое растение пришлось по душе животноводам как великолепная кормовая культура. До 80 тонн зеленой массы с гектара да 35–40 тонн еще более питательных клубней в придачу.

Во Всесоюзном институте растениеводства под Ленинградом недавно выведен специальный силосный сорт подсолнечника — «гигант-549»: название вполне оправдано, так как его мясистые сочные стебли вырастают в два — два с половиной человеческих роста.

Возвратившись, как некогда и его масличный брат, на свою старую родину в Северную Америку, «гигант-549» вызвал всеобщее одобрение американских фермеров, знающих толк в кормовых растениях: его даже почтительно называют там «русским мамонтом».

Мы познакомились с ценным подсолнечником, но не говорили отдельно про его цветки — корзинку. А стоит пристально присмотреться к громадной золотисто-желтой ромашке, чтобы убедиться: это вовсе не один цветок, а целая их колония (соцветие из полутора тысяч — и даже большего числа — цветочков). Как и у василька, здесь существует нечто вроде разделения труда. Одни всегда располагаются по самому краю корзинки и образуют золотисто-желтый венец, но притом совершенно бесплодны и служат лишь приманкой для насекомых, своего рода рекламой, надежно действующей даже на почтительном расстоянии. Однако, приблизившись к ним, насекомые разочаровываются: здесь нет нектара.

Другое дело — цветочки, заполняющие всю внутреннюю часть корзинки. Они тоже различаются, но не по строению, а по возрасту. Самые молодые всегда в центре корзинки, а на периферии из-под легко отваливающихся увядающих цветочных остатков уже проглядывает «мостовая» вполне зрелых семян. Это еще одно свидетельство хитроумной природы растений. Разновозрастные цветочки подсолнечника проходят последовательно ряд стадий, чем обеспечивается возможность перекрестного опыления их насекомыми. Если же опылители не оправдают надежд, цветки в состоянии и самоопылиться.

Скрепляет цветочную корзинку плотное кольцо зеленых «черепичек» — листочков, будто обручем охватывающее правильно уложенные семена. В начале развития солнечного соцветия эти листочки оберегали нежные цветы и от холода, и от излишней влаги, и от назойливых вредителей. Теперь же они остались в роли парадного обрамления…

Хорошо служит подсолнух человеку, оборачиваясь и маслом, и медом, и лекарством, и кормом, и славными семечками. Даже отходы идут в дело: первосортный жмых — на халву и прочие лакомства, второсортный — на корм. Даже лузга не пропадает зря. Это и топливо и строительный материал…

И наконец, еще одно свойство замечательного растения — бесполезное для практиков и волнующее поэтов. С утра до вечера оно неизменно глядит на солнце и трогательно ждет его восхода на заре…

Верный спутник могучего светила!

Индийские сладости

«Далекой Индии чудес», как известно, не счесть… Чудом из чудес было первое сладчайшее растение — тростник. По утверждению лингвистов, санскритское слово «Саккара» или «саркара», прежде чем сделаться «сахаром», обозначало сгущенный сок растения, служившего в древности и лакомством и предметом оживленной торговли.

Во всех языках мира утвердились теперь различные, но весьма близкие модификации этого слова. Правда, как ни странно, на своей родине оно уступило место новому слову «гар». Однако именно первое индийское название тростникового сока стало основой и научного названия всего тростникового рода — Сахарум, объединяющего 15 видов. А уж коль зашла речь о родословных связях тростника, никак нельзя умолчать и о том, что принадлежит он к семейству злаковых и состоит в весьма близком родстве с действующими лицами только что прочитанных вами рассказов «Главный хлеб», «Канадский гость», «Кормилец Востока», «Питомец Гайаваты» и других.

И количеством видов и количеством сортов сахарный тростник уступает большинству своих злаковых родичей. К тому же из всех существующих его видов «в ходу» постоянно лишь пять, из них четыре известны и в диком состоянии. Пятый же, наиболее распространенный и давно культивируемый вид (почтительно именуемый тростником благородным) не только не встречается вне полей и плантаций, но за тысячелетия совсем потерял способность к одичанию. Однако такое «благородство» оказалось слабостью. Излишне избалованный длительной заботой и опекой, этот вид тростника начал терять устойчивость к болезням, а затем и вовсе стал вырождаться.

Среди плантаторов началась настоящая паника. Как ни странно, но многие годы выращивая своего кормильца черенками стеблей (примерно так же, как у нас размножают виноград чубуками), они не проявили сколько-нибудь заметной любознательности и были вполне уверены, что тростник не способен образовывать семена. Накапливая сахарозу в клеточном соке своих стеблей, тростник готовит запас «скрытой энергии» на несколько самых ответственных дней — пору цветения и формирования семян, плантатор же спешит срубить 6-метровый тростниковый стебель как раз накануне цветения или по крайней мере в начале его, чтобы не упустить добычу. Где уж тут ожидать семян! Поэтому лишь случайно уцелевшие в повальной сече экземпляры доживали до времени вызревания семян. Спелые тростниковые семена, опадая, быстро и дружно прорастали, но занятые своим делом хозяева вовсе этого не замечали. Не обращали они внимания и на небольшие, напоминавшие траву всходы тростника, считая их попросту сорняками. Только один весьма курьезный случай помог положить конец длительному заблуждению.