Занятная игра в жизнь

– Ну, ладно, – Елена согласно кивнула и села за стол. Но тут же, отложив книгу, взяла ножик и принялась делать бутерброды.

Неожиданно громко защелкал в двери замок, и в прихожей появилась мама. Елена встрепенулась, тихо произнесла:

– Ой!

– Ничего… Мама, мы тут чай пьем, давай с нами, – предложил Александр.

Мама от двери поприветствовала гостью.

– Еленой зовут, – представил Александр. – А это моя мама – Наталья Васильевна.

Женщины кивнули друг дружке.

– Вы суп разогрейте или яичницу пожарьте, – предложила мама.

– Да я не хочу, – ответила Елена. – Может, Александр?

– Я тоже.

– Ну, смотрите, – мама оставила их и прошла в комнату.

Они попили чай. Елена засобиралась.

– Ну, что же, спасибо тебе за все… Извини, мне надо идти. Дениска дома уже беспокоится. – Ты меня проводишь до остановки?

– Конечно!

Она поднялась, убрала со стола чашки.

Александр подошел к Елене, встал лицом к лицу, положил руки ей на лопатки и, словно бы исполняя ритуал прощания, притянул к себе, вовсе не для поцелуя, а лишь для того, чтобы прижаться щекой к ее щеке. Она улыбнулась, прочтя этот жест по-своему, задержала его движение, и, когда он нарочито обиделся, сама привлекла к себе, некоторое время подержала на близком расстоянии, а затем шепнула на ухо:

– Не сейчас… Я тебя потом сама поцелую.

И что-то ему напомнило это ее движение. Что-то было знакомое в нем… Откуда?

Они пошли к остановке, а Александр все пытался припомнить, каким образом знаком ему этот жест. И вспомнил.

…Был случайный ресторанный загул. Они – вдвоем с другом – провожали своих новых знакомых, двух не очень симпатичных женщин, по воле судьбы оказавшихся с ними за одним столиком – чего не бывает в жизни? И вот одна из этих женщин при прощании так же брала Александра за пояс, крепко держала, словно бы боясь выпустить, особенно когда он делал равнодушное лицо. Она желала, чтобы он увлекся ею, чтобы знакомство продолжилось, а его это не особенно прельщало, он отстранялся, подчеркивая дистанцию, и тогда она сама притягивала его к себе, как бы намекая, что согласна и так, безо всяких обязательств… Она была не в ладах с мужем. Толстая, болтливая, вся какая-то возбужденная, непонятно чего хочет. Себя хвалила, супруга ругала – обыкновенная история. Впрочем, тогда между ними ничего не произошло – в их распоряжении был лишь подъезд. Потом они на пару с другом скакали по шоссе из одного конца города в другой, потому что уже ничего не ходило. Они скакали приставным шагом, как это делают дети, и напоминали собой мартовских котов после неудачной охоты. Его друг был женат, имел ребенка, но все же скакал подобно насекомому саранче.

– Я – ладно, – иронизировал Александр. – Я холостой. А вот ты?

– А что я? – отвечал друг. – Я чем хуже?

Вот такая была история. Она припомнилась Александру в те минуты, пока они шли с Еленой к остановке. Этот ее жест вызвал такую ассоциацию. И хорошо, что вызвал. Потому как мысли в его голове потекли совсем по другому руслу. И вот по какому: «Почему мы торопимся осудить других и не спешим – себя? Ведь все мы не ангелы, все на земле живем, все в арсенале имеем грешки. Но почему применительно к нам они как бы не в зачет, а применительно к другим – полный актив? А ведь если покопаться в своем прошлом, то там еще и не такое отыщется…»

Тем временем они вышли на остановку.

– Извини, мой троллейбус, – торопливо сказала Елена.

– Да-да, поезжай, – согласился Александр.

– Увидимся на занятиях, – успела проговорить она и побежала к освещенному проему, на ходу помахав варежкой.

Клацнули двери, и сквозь большие морозные стекла остался виден лишь силуэт неясной пока фигуры – Елены Викторовны.

Ничего особенного… Все произошло так, как должно было произойти. Сколько подобных встреч случается в большом городе. Он весь словно бы опутан человеческими связями. Это какая-то постоянно колышущаяся личностная связь – словно моток шевелящихся проводов. То концы их болтаются сами по себе, то вдруг происходит соприкосновение, маленькая вспышка от контакта и – есть! – потек ток от одного человека к другому. Или вдруг эта связь начнет барахлить: то подключится один, то другой. А в какой-то момент и вовсе прервется. И от кого зависит ее исправное функционирование?

Наберешь нужный тебе номер, а тут случайный разговор:

– Приходи, у меня жена уехала.

– Я не знаю… – на другом конце мнется женский голос.

– Я жду, – настаивает мужской.

– Мне кажется, что нас кто-то подслушивает, – отвечает женский.

– Ну и что?! – убеждает мужской. – Все равно они нас не знают. Приходи…

У каждого из нас есть свой мир, или мирок, так скажем. Каждый из нас в чем-то личном не такой, каким выглядит внешне, каким его привыкли считать. Некоторые стороны нашей жизни таятся за семью печатями, и мы тщательно охраняем к ним доступ. Такова жизнь, как говорят мудрые французы.

ПРЕДЫСТОРИЯ

В наш век все хотят быть здоровыми и красивыми, и потому – кто-то берет велосипед и крутит на нем педали, кто-то, надев спортивный костюм, поутру сверкает пяткам на дорожке, а кто-то, раздевшись до плавок, стоит в невообразимой позе йога. Но в большинстве своем люди поступают просто: записываются в группы здоровья, или же – в различные секции.

Так и Александр с Еленой в силу разных причин и случайного стечения обстоятельств оказались в одной секции закаливания. В столь распространенные группы здоровья Александр не пошел, поскольку там толстые женщины крутят обручи на том месте, где у них талия, или же медленно перешагивают через скакалку. Идти к «моржам» он также не рискнул – слишком уж они шарахают по организму своей ледяной водой, а в группу аэробики вообще не сподручно, хотя там женщины что надо, но вот мужчины с кривыми ногами смотрятся не очень.

Нужно было придумать что-то нормальное и достойное, потому как Александр уже почувствовал некоторые перебои в своем организме. А заниматься самостоятельно ему не хватало силы воли. Тут как раз и подвернулось объявление, что при Центральном стадионе организуются группы закаливания с посещением бассейна. Вот это Александру показалось достойным и нормальным. Видимо, где-то такими же мыслями руководствовалась и Елена, хотя у женщин, конечно, своя логика.

Елену Александр заметил сразу, еще в первый день, в сентябре, на общем собрании желающих заниматься. Отметил, что среди женщин есть одна… Затем, как-то после бассейна, он вышел вслед за нею из Дворца спорта – Елена впереди, Александр чуть поотстав. Идя сзади и глядя на ее притягательную фигуру в каком-то девчоночьем пальто, так подчеркивающем талию, ему вдруг захотелось увязаться за ней, заговорить, проводить, ну, хотя бы, до остановки.

Но… помешала его всегдашняя нерешительность. Александр не мог вот так запросто начать разговор с незнакомой девушкой, тем более, ни о чем, тем более, явно напрашиваясь на знакомство, которое, неизвестно еще, нужно ли ей в этот момент. К тому же она, вследствие своей привлекательности, наверняка не испытывает недостатка в поклонниках, а значит, попытка познакомиться будет скорее всего безуспешной. Ко всему, Александру пленять ее нечем – обычный заурядный тип.

Словом, перед ним китайской стеной встал этот дурацкий полуфилософский вопрос: зачем?, на который, будь ты хоть семи пядей во лбу, все равно не найдешь убедительного ответа, и он трусливо сдался перед его величием. Лишь с сожалением проводил ее взглядом, и уныло побрел в свою сторону.

Затем эта девушка куда-то исчезла. И это он тоже отметил и даже с грустью подумал: «Вот, была тут одна, и та пропала…» Но как-то, спустя время, на лестнице, ведущей от раздевалки к бассейну, он вновь увидел ее, а точнее, сперва услышал. Девушка громко жаловалась своим спутницам, поднимающимся по ступенькам в шлепанцах и шапочках, с накинутыми на плечи полотенцами, что боится идти в воду, поскольку плавать не умеет, следовательно, непременно утонет.

Александру ничего не оставалось, как предложить ей помощь – у него был некоторый опыт по этой части, на что девушка с радостью согласилась.

Плавать Елена решительно не умела, и потому приходилось подставлять руки снизу, отчего они приходили в соприкосновение с различными частями ее тела, что было приятно, но несколько отвлекало. Но, как решил Александр, в первую очередь дело, и потому серьезно старался исполнить свой долг; хотя Елена все время мешала: то повисала на нем, и тогда уже вся приходила в соприкосновение, то, наоборот, упиралась, боясь отойти от бортика; заявляла, что у нее ничего не получится, и что ей, по-видимому, не дано в этой жизни научиться плавать; тем более, что ее уже когда-то учили – выталкиванием из лодки, в результате чего она нахлебалась и теперь испытывает стойкую водобоязнь.