Западня для ведьмы

– Наверное, потом, когда война закончилась, его изгнали за то, что не позволял им бесчинствовать?

Дирвен рассчитывал произвести впечатление своей догадливостью, но Лис только усмехнулся:

– Не забегай вперед. В истинном облике он был ужасающим исчадием Хиалы – сгусток жути, фиолетово-черный глянец, щупальца, клешни, шипы и все такое, но при желании мог обернуться человеком. В женском облике у Золотоглазой были пленительно пышные и в то же время безупречно изящные формы, шелковистая кожа, черные волосы с фиолетовыми и синими прядями. Что забавно, такое сочетание цветов и сейчас Эдмару по душе. Демоническую природу этой красотки выдавали глаза цвета расплавленного золота, раздвоенный, как у змеи, черный язык и вдобавок рога, тоже антрацитово-черные, – они росли по окружности головы, словно зубья короны, придавая своей хозяйке царственный вид. Когда она в таком виде появлялась под ручку со Стражем на военных советах, одежды на ней было всего ничего, а ее стервозная улыбочка с мелькающим время от времени змеиным жалом вгоняла в оторопь. И все это, заметь, с умыслом, чтобы остальные участники совета больше глазели на нее, чем на Стража. Чаще Золотоглазый предпочитал мужское воплощение. Разумеется, он был высок, строен и мускулист, а остальные черты внешности – те же самые, что в женском варианте. Страж скрепя сердце терпел его общество, мечтая о том дне, когда тварь из Хиалы наконец-то угомонится и отвяжется. Для Стражей собственные интересы – дело двадцать пятое, главное – благополучие мира, и демон бессовестно этим пользовался. У демонов совести не бывает. Он прекрасно понимал, что после окончания войны от него постараются отделаться. Чтобы он не вздумал затягивать боевые действия, а то с него бы сталось, Страж предложил ему после решения всех насущных проблем устроить поединок: если одержит верх он, демон ни с чем вернется в Хиалу, а если Золотоглазый – они останутся вместе. На том и порешили.

– Страж наверняка должен был победить, да? У него же псы бурь, и огненные саламандры, и всякое остальное…

– Ну нет, здесь не тот случай, когда можно призвать стихийные силы, речь-то шла не о судьбах Сонхи, а о разрешении частного спора. Это был бы не поединок Стража Мира и демона, а поединок сильного боевого мага и могущественного демона. Хм, я бы, пожалуй, все-таки поставил на Золотоглазого, хотя кто знает, чем бы все закончилось…

– А кто из них победил?

– Никто. Дуэль не состоялась по причине безвременной кончины одного из дуэлянтов. Неприятеля почти полностью разгромили и выбили, когда тот бросил в бой прибереженный резерв – с целью напакостить напоследок, да так напакостить, чтобы цветущие земли превратились в подчистую объеденные пустоши. Агрессоры исхитрились открыть еще одни Врата Перехода, через которые в Сонхи хлынули несметные полчища прожорливых многоножек – одни величиной с лошадей, другие не больше ящерицы, и была их тьма-тьмущая. Сплошная бледно-желтая масса, покрытая порослью грязновато-серых, как будто седых волос, – она отвратительно колыхалась и пожирала все подряд на своем пути. Любую органику, как нынче выражается нахватавшийся иномирских оборотов Тейзург. Эти многоножки еще и плодились со скоростью саранчи. Воздушные псы донесли о том Стражу, и он помчался туда вместе с саламандрами, попросив Золотоглазого послать вперед демонов, чтобы те разогнали с дороги все живое. Саламандры – это ведь тот же пожар, они спалят все без разбору, а Страж Мира не хотел, чтобы были жертвы. Демоны бросились вперед, сея панику и всех обращая в бегство, уж это для них самое милое дело, а за ними двинулся Страж с огненным войском. Дело было ночью, и зрелище, должно быть, вселяло благоговейный трепет, если там нашлись очевидцы. Вот представь себе: в темном небе появляется затмевающее звезды зарево, только не розовое, как перед восходом солнца, а фиолетово-синее. Оно ширится и становится все ослепительней, до невыносимой рези в глазах – словно расцветает над горизонтом громадный переливчато-синий цветок. И если ты все еще в состоянии что-то видеть, сможешь рассмотреть сотканного из синего пламени дракона, который летит впереди, – это Страж Мира в огненном облике, а за ним длинными прыжками несутся саламандры. С высоты птичьего полета эта сверкающая в ночи армия выглядела бы полосатой: вначале синие, за ними зеленые, потом золотисто-желтые и замыкают красно-рыжие, словно привычный тебе огонь в печке. Это потому, что синее пламя – самое горячее и страшное. Высокотемпературное, как опять же ввернул Эдмар, когда слушал мой рассказ. Топота почти не слышно, тишину нарушает только пугающий сухой треск и шум пламени. Представил картинку? Там, где они прошли, на земле осталось множество выжженных черных следов от их трехпалых лап, но обошлось без пожаров – саламандры способны гасить огонь, которому дали начало, и они по велению Стража так и делали. Как прибыли на место, выполнившие свою задачу демоны брызнули в стороны и немедля убрались подальше – все, кроме Золотоглазого. Приближенные позвали: что же ты, повелитель, замешкался? И услышали в ответ: я останусь, вдруг ему понадобится помощь. Тогда-то самым догадливым и стало ясно, что мозги у повелителя бесповоротно соскочили с петель.

– Почему? – удивился Дирвен. – Это же по-человечески…

– Именно что по-человечески! Ты уловил суть. Бывает, что обезумевший человек начинает вести себя, как демон – а обезумевший демон ведет себя, как человек. Остается в пекле не для того, чтобы всех переиграть, или доказать свое могущество, или еще какую выгоду получить, а чтобы успеть прийти на помощь, если в том возникнет нужда. Уважающие себя демоны так не поступают. И не уважающие, впрочем, тоже. Это не по-нашему. Кое-какие странности Золотоглазого и раньше бросались в глаза, но до поры все думали, что тому есть практические объяснения. К примеру, было известно, что он раздобыл ожерелье Инрам, то ли купил, то ли отобрал у кого-то из человеческих магов, и надевал его всякий раз, как доходило до известного дела. Думали, он из расчета – любому ясно, что, пока война не закончилась, причинять вред Стражу нельзя, и уже задним числом поняли: Золотоглазый поступал так, потому что свихнулся.

– А что за ожерелье Инрам?

– Знаешь, почему людям нельзя спать с демонами? Потому что демон в это время пьет взахлеб твою жизненную силу. Несколько раз – и ты полутруп, начнешь болеть и всякое такое. Рунное ожерелье Инрам этот канал перекрывает, для человека тогда не опасно, зато у демона при этом шея болит и ноет. Никто из наших, находясь в здравом уме, этот изуверский ошейник по доброй воле не наденет, а он сам так решил – можешь представить, до чего спятил?

– Тьфу, мерзопакость, – скривился Дирвен.

Едва не сплюнул на пол для большей выразительности, однако вовремя вспомнил, что на исчадия Хиалы плевать не стоит, себе дороже, и в их присутствии тоже не стоит, а то они потом повсюду тебя найдут. Этот, правда, ему благодарен, но, с другой стороны, ничем не связан, а настроение у него может и перемениться.

– Истинная мерзопакость, – кивнул Лис. – Правильно рассуждаешь, по-нашему. Удариться в безоглядный альтруизм и оценить чужую шкуру дороже, чем свою собственную, – это для демона Хиалы извращение, иначе не скажешь.

– Да я другое извращение имел в виду…

Дирвен хотел объяснить, к чему относятся его слова, а то рассказчик все понял навыворот, но тот, не слушая, продолжил повествование:

– Страж Мира и его саламандры принялись уничтожать многоножек, огонь против таких созданий самое эффективное оружие. Золотоглазый держался на безопасном расстоянии, он надел шлем с закопченным и вдобавок зачарованным стеклом вместо щитка, так что мог наблюдать за битвой. К тому времени, как все до последней многоножки были уничтожены, стало светать. Страж отослал саламандр: местность была каменистая, и они сквозь трещину в раскаленной оплавленной скале огненным ручьем утекли в свои подземные пределы. После этого он вновь принял человеческий облик и начал искать Врата, через которые в Сонхи забросили многоножек. Золотоглазый к нему присоединился. Ландшафт выглядел, как после извержения вулкана, и они бродили где по щиколотку, а где и по колено в до сих пор теплом сером пепле. Там все выгорело. Над восточным горизонтом розовел рассвет, а в воздухе плавали, словно черный снег, хлопья сажи. Появилось несколько сонхийских боевых магов в облике летучих тварей – в ту пору для сильных волшебников это было запросто, но они не снижались, кружили в небе, опасаясь стычки с ревнивым злобным демоном, так как были научены горьким опытом. Найдя Врата, Страж приступил к Безвозвратному Запечатыванию. Он рвал все без остатка связи между Сонхи и тем миром, откуда пришла напасть, – крайняя мера, но к тому времени стало ясно, что придется это сделать, а то и в будущем не избежать сюрпризов. И момент для этого выдался самый благоприятный, раньше оно не получилось бы по ряду причин – не буду вдаваться в теоретические выкладки, которые поймет только маг, и то далеко не всякий. Взрезав себе вену на руке, Страж навсегда запечатывал и эти, и все остальные Врата, ведущие в тот мир, – своей кровью и печатями Несотворенного Хаоса. Это заклятье не доступно никому, кроме Стражей Миров, даже местные боги не смогли бы его применить, их кровь для этого не годится.

– Сам себя принес в жертву?

– Всего лишь пролил некоторое количество своей крови. Так полагается. Опасно другое: ритуал занимает довольно много времени, и пока дело не доведено до конца, какая-нибудь дрянь оттуда может тебя атаковать. Проблема не заставила себя ждать: из щели полезли щупальца, которые попытались уволочь противников на ту сторону. Вдобавок это был упырь, высасывающий энергию. Парившие в небе маги не могли использовать против него боевые заклинания, чтобы не нарушить запирающее заклятье, которое плел Страж, но они принялись спешно лепить «сферу силы», отдавая на это часть собственной жизненной энергии – своего рода лекарство для жертвы упыря. Золотоглазый сцепился с чужеродной тварью в своем истинном демоническом облике, Страж отбивался мечом. Обоим досталось изрядно. К тому времени, как они пообрывали-поотсекали длинные шипастые конечности, и человек, и демон находились в скверном состоянии. Валялись на земле, израненные шипами, сплошь в порезах, перемазанные копотью и совсем обессилевшие, но Страж даже в полуобморочном состоянии продолжал творить заклятье. А из зияющей в ткани мира прорехи, которая вот-вот должна была закрыться насовсем, к ним потянулись новые щупальца – недобитый остаток, всего-навсего несколько штук, но этого хватило бы, чтобы утащить к себе двух измотанных защитников Сонхи. С неба сбросили готовую «сферу силы» – она выглядела, словно светящийся сгусток тумана величиной с апельсин, и упала точнехонько между Стражем и Золотоглазым, взметнув облако пепла. Маг, понятно, метил в Стража, но от волнения промазал. Вот прикинь: лежат на некотором расстоянии друг от друга демон и человек, оба полуживые, до них вот-вот дотянется чужеродная погибель, и в аккурат между ними шлепнулся чудодейственный артефакт, который обещает мгновенное восстановление сил и спасение. Кто, по-твоему, успеет раньше схватить это сокровище – человек или демон?

– Всяко ясно, что демон первый хапнет. Он сграбастал эту «сферу силы», хотя бросили не ему, и за это его потом изгнали, да?

– Наполовину угадал. Золотоглазый действительно мигом схватил спасительный артефакт, чтобы тут же швырнуть его Стражу – на, мол, тебе нужнее. Щупальца оплели его и потянули к щели, но вскочивший на ноги Страж начал рубить их, защищая того, от кого отчаянно хотел избавиться. Впрочем, и он, и иномирская тварь расходовали силы понапрасну, поскольку сражались-то они за дохлую шкуру. После того как Золотоглазый добровольно, повинуясь душевному порыву, уступил другому возможность спастись, он был не жилец. Наверное, и вздохнуть-то не успел. А Страж наконец завершил заклятье, и Врата, прежде соединявшие Сонхи с тем миром, повсеместно исчезли, раз и навсегда. После этого он подошел к Золотоглазому и увидел, что демон, немало крови ему попортивший, мертвее мертвого. Разве что великолепную шкуру на стенку повесить для устрашения гостей, но вместо этого останки погибшего князя Хиалы сожгли на погребальном костре с воинскими почестями.

– Но почему он умер? – в недоумении спросил Дирвен.

– Потому что демон, отмочивший такое, больше не жилец. В других мирах может быть по-всякому, вряд ли везде одинаково, а у нас, в Сонхи, с этим так. «Плевать, что будет дальше с тобой, а я по-любому свое возьму», – это правильный для демона образ мыслей. «Плевать, чем это обернется для меня, уж я как-нибудь о себе позабочусь, главное, ты выживи», – это для демона мгновенно убивающий яд. Золотоглазый одним красивым росчерком подмахнул собственный смертный приговор – и сгинул, оставив после себя некоторое количество недобрых воспоминаний. Правда, не то чтобы абсолютно сгинул… Через некоторое время в какой-то людской семье родился мальчик с магическими способностями. А может, это была девочка. Но наверняка на редкость сволочной ребенок, которого заслуженно ругали «демоненком».

– Я не понял, за что его так наказали? – пусть Дирвену и хотелось пуще всего на свете отомстить Эдмару, убить Эдмара, утереть Эдмару нос, его потрясла жестокость этой метаморфозы. – За что?..

– Ты считаешь, это было наказание? Что ж, я, пожалуй, не ошибся насчет твоих перспектив… Ты судишь с точки зрения демона. Истинный человек сказал бы, что это была великая милость и невероятная награда. Его выпустили из Хиалы, перед ним расстелили тысячу дорог – выбирай любую, дальше все зависит только от тебя самого. И это, по-твоему, кара?

– Ну, ты же расписывал, каким он был могущественным демоном, одним из князей, у него была сила и власть, а после родился просто человеком, да еще, может, в какой-нибудь завалящей семье, где гроши считают. Демоны ведь сильнее людей, разве нет?

– Зато демоны – пленники Хиалы. Нас только выпусти в мир! Во время Вторжения – другое дело, тогда мы вместе с остальными воевали за Сонхи, но пока в мире все в порядке, мы не можем самостоятельно покидать темные области. Разве что какое-нибудь магическое возмущение позволит везунчикам открыть Врата изнутри, но это большая редкость – все равно, что человеку найти на улице набитый деньгами кошелек. Обычно мы приходим, когда нас призывают. Я кое с кем договорился, вот и гуляю в свое удовольствие… – Лис с загадочным видом подмигнул. – Но болтаться здесь, сколько вздумается, нам не дано. Учти, я смогу сопровождать тебя до завтрашнего утра, потом меня неминуемо утянет обратно в Хиалу.