Западня
Шрифт:
– Ну, собирай, сколько сможешь, что теперь…
– Минут на десять, не больше. Ты управишься?
– Постараюсь. Если все собрал, то двигай назад. На «батарейку» иди, два шага вперед, потом поворачивай налево.
Спустя минуту Птица стоял перед выходом, держа в руках четыре свежие «вечные батарейки». Неопустошенные, конечно, но какую-то часть энергии все равно возьмут на себя. Крюк между тем сложил все, что притащил Птица, в кучку в полуметре от «мясорубки», а к веревке привязал длинный металлический прут так, чтобы легким движением можно было замкнуть аномалию на массе. На долю секунды это понизит заряд в аномалии и облегчит задачу Птице.
– Значит, так. – Крюк отошел на безопасное расстояние, чтобы не попасть под удар электрической
– Да, – раздалось из зала.
– Готов?
– Готов!
– На три. Раз, два, три!
Фейерверк получился на славу, пиротехники голливудских блокбастеров сдохли бы от зависти. Мощная дуга в долю секунды рассыпалась по металлу и тушкам плотей, металлический прут расплавился мгновенно, разлетаясь в стороны кипящим железом. Взрыв: во все стороны брызнули ошметки тел, разорванные электрическим ударом, дым и запах паленой плоти заволокли коридор. И как апофеоз события – Птица, окутанный потоками молний и искрящихся электрических дорожек, вышел из-за угла, подобно западному киногерою, готовому дать бой любому нарушителю спокойствия. Супермен, бля!.. Картинку испортило лишь то, что в последний момент «мясорубка» все же стукнула его сзади вторым разрядом, и Птица позорно шмякнулся на пол в то, что осталось от обгорелых и дурно пахнущих плотей. Это как-то больше подходило Птице.
Крюк подбежал к нему и потянул за плечо:
– Ну что, живой?
Птица сел. Голова немного кружилась, к боли в пальцах добавилась боль в спине и левом боку. Но главное – он выжил! Прошел сквозь «мясорубку» и выжил! Жаль только, никто об этом не узнает, даже сам Птица.
– Если живой, то скидывай костюм, все вставки прогорели, теперь его только на свалку.
– Хорошая штука, – похвалил Птица, стаскивая с себя комбинезон. На поверхности зияло восемь огромных дыр, но внутренний подклад выдержал. Если бы хотя бы в одном месте кевлар прогорел насквозь, от Птицы остались бы только рожки да ножки. – Я, наверное, первый человек, прошедший сквозь «мясорубку». Ребята бы в лагере от зависти умерли.
– Ребята бы в лагере у виска покрутили, – остудил запал Птицы Крюк. – А насчет первого не обольщайся. Я уже такое проделывал, да и Алхимик тоже.
– Ты бы меня с ним, что ли, познакомил, с Алхимиком этим, – попросил умник. – Странный тип. Байки про него мы слышали, а вживую ни разу не сталкивались.
– С его отрядом мало кто сталкивался, они в таких местах околачиваются, где не каждый пройдет. Отмороженные ребята, но толк в трансмутациях знают, этого не отнять.
– А откуда они знают?
– Слышь, Птица, тебе не все ли равно? Ты меня уже достал своими вопросами. Я тебе обещаю, что познакомлю тебя с Алхимиком, но… если только у нас получится перезагрузить контур, как мы задумали.
– Ага, а тогда ты забудешь про обещание, – обиженно промямлил умник.
– Точно так же как ты забудешь все, что узнал от меня про Алхимика и его дела. Так на хрена мы тут разговоры разговариваем?
Птица тоскливо посмотрел на Крюка. Опять Крюк прав, и ничего не попишешь. Сейчас вообще нет ничего, кроме одной задачи – передать самим себе максимум информации о «мешке», чтобы со второй попытки уничтожить его без потерь.
– Возвращаемся в ангар, мне нужен корпус. Видел я там один бак подходящий. – Птица нагрузил на плечи контейнеры с хабаром, и Крюк, с сожалением посмотрев на бесхозно лежащие модификаты «вечных батареек», потрусил к лестнице.
На выходе неизвестно откуда навстречу Крюку выкатился щенок, черный, с белыми кончиками лап, обычный, неслепой. Малыш подбежал к людям, остановился в метре от них и с любопытством, поочередно склоняя голову то вправо, то влево, поглядел на Крюка и Птицу.
– Откуда он взялся? – спросил умник.
Крюка волновал тот же вопрос. Несомненно, щенок из той стаи, что расстреляли в первом ангаре, но как он добрался сюда, если линия аномалий, разделявшая
два ангара, слишком плотная, чтобы полагаться на простое везение. Кстати, несколько псов остались в живых, а там Серый и Мэг.Крюк бросился внутрь, едва не раздавив отпрянувшего щенка тяжелым сапогом, и понял, что Зона преподнесла ему еще один урок. Здесь нельзя никого жалеть! Любая слабость карается большими неприятностями. Шесть дворняг, утробно рыча, окружили тело Мэг, рядом копошились щенки разного веса – остатки стаи, которую пожалел Крюк, не добив до конца. За те семь часов, что потратили старатели на борьбу с зомбяками, контроллером и добычу артефактов, псы успели зализать раны и даже обзавелись вожаком.
Осмотрев шею Мэг, Крюк понял, что опоздал, та самая сука с оттопыренными сосками, что кормила детенышей, перегрызла ей горло, и теперь с белой пасти падали на пол жирные кровавые капли. Серый тоже наверняка был мертв. А рядом с сукой, почти бок о бок, стоял огромный кобель. Он сильно отличался от остальных псов ростом и толщиной лап, широкий лоб делал его похожим на дога, а острая пасть выдавала принадлежность к волчьей породе. Да и окрас его сильно походил на окрас чернобыльца – черный с блеском мех и несколько прожилок белизны на боках и спине.
«Где же ты был раньше, – подумал Крюк, сосредоточиваясь на артефакте, висевшем на поясе. – Бросил стаю на произвол? Уходил по делам? Или просто спрятался, потому что знал, что пока не в силах противостоять людям? Спрятался до лучших времен, ждал, когда их останется слишком мало и у них не останется сил, чтобы дать отпор. Ну что ж, ты выбрал подходящий момент».
Никаких лишних волн Крюк не почувствовал, никакой псионики, только злоба и жажда крови, которую твари успели опробовать. Хотя нет, где-то в глубине ангара сидел маленький черный комок, потомок этого еще простого кобеля, но уже успевший стать настоящим чернобыльцем. Почему же он тогда молчит? Не в силах взять под контроль отца, а у остальных страх перед вожаком сильнее зова?
Крюк вернул себя к реальности, чернобылец сейчас вне игры, а стая вполне осязаема и, как никогда, опасна. Сука тоже оказалась высокой, сантиметров семьдесят в холке, да и упитанна куда больше остальных. Два серьезных противника, четыре средних дворняги и десяток щенков позади них длинной цепью. И еще тот черныш, что встретился им у входа в ангар.
Не целясь, Крюк дал очередь – не для того, чтобы в кого-то попасть, а для острастки, однако собаки опасности не осознали. Выстроившись в полукруг, они приготовились к атаке – шестеро против двоих людей. Крюк шагнул назад, увеличивая дистанцию, но дворняги не дали ему получить преимущество, бросились в атаку. Птица успел один раз выстрелить, Крюк тоже дал очередь, прежде чем сразу четыре собаки, включая вожака, сбили его с ног. Пули вспороли собачью плоть, один из псов свалился замертво, а на Птицу налетела сука с окровавленной мордой. Вой поднялся невообразимый, щенки скулили, стонали, гавкали, подбадривая старших собратьев, едва прозревшие колобки боязливо отбежали в стороны, щенки постарше норовили помочь взрослым и куснуть Крюка и Птицу за ноги.
Птица как мог держался на ногах. Чтобы не упасть, пришлось выставить вперед руку, в нее вцепились клыки, но по счастливой случайности они сомкнулись на браслете от ПКДА, который до сих пор болтался на запястье, и только потом, потеряв силу, резанули кожу на обожженных пальцах. Клацнул металл, пистолет оказался на полу, далекий и бесполезный. Второй прыжок Птица сумел предугадать, и сука защелкнула пасть на рванине рукава, не зацепив мышцы и кость, но тут же попыталась перехватиться. Птица бешено закрутился на месте, пытаясь стряхнуть с себя тварь, но клыки раз за разом оказывались все ближе и ближе к цели. На третьей секунде схватки Птица еще и споткнулся о подвернувшегося под ноги щенка, и тут бы ему и конец, если бы не везение. Два контейнера сорвались с петель и грохнулись на пол, один из них раскрылся, брызнув во все стороны «мороженым».