Запах лаванды

Она легонько потянула за поводок, направляя Киллера к калитке. Киллер подчинялся без особого энтузиазма. Они вышли за городскую черту, и когда перед их глазами простерлись голубоватые холмы, Камилла отстегнула поводок от ошейника, и обрадованный этим Киллер понесся, не разбирая пути, вверх и вниз по холмам. После каждого виража он подлетал к Камилле с торжествующим лаем, утыкался мордой в ее ногу, ловил мокрым носом ладонь или невзначай задевал хвостом и вновь срывался вперед вверх и вниз. Кто знает, так ли бы он ценил свободу, не пройдись до холмов на поводке, подумала женщина.

Но Киллер ценил свободу больше, чем она могла представить. Его детство, проведенное в клетке у местного живодера, оставило глубокий отпечаток на всей его собачьей натуре. Носясь с радостным лаем по холмам, он демонстрировал своей хозяйке, как ценит то, что она ему дает. Таков был его способ общения с человеком, которого он сам выбрал и в котором боялся разочароваться.

Преодолев пару холмов, Камилла завидела силуэт мужчины возле своего лавандового поля. Киллер бросился к этому силуэту и уже в считанные секунды был возле него и энергично вился вокруг. Камилле потребовалось больше времени, чтобы оказаться там же.

— Дэрби, прекрати, пожалуйста! Ты меня с ног собьешь, — упрашивал его, хохоча, Пит Макдугл.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Камилла соседа, подойдя поближе.

— Жду тебя, — бодро ответил тот.

— Могу я спросить, для чего я тебе понадобилась? — надменно поинтересовалась женщина.

— Я не мог не думать о нашем последнем разговоре…

— Очень информативная реплика, — иронически заметила Камилла. — Значит, ты не мог не думать о нашем последнем разговоре… И?..

— Я анализировал… Видишь ли, я считал, что ты пребываешь в состоянии вроде посттравматического шока. Но, поговорив с тобой вчера, я понял, что ты ясно сознаешь свое положение и… — Пит Макдугл, запнулся, соображая, как бы поделикатнее сформулировать свою мысль.

— И? — ехидно сощурив глаза, вновь переспросила его Камилла.

— Ты знаешь, как из этого состояния выбираться, — выпалил Пит.

Камилла больше не улыбалась.

— Ты так это понял? — тихо спросила она его.

— Да… Ты ведь сама говорила о том, что тебе необходима сила. Ты осознаешь, что тебе нужно… нужно для того, чтобы вновь взять поводья в руки. У тебя трудный период, но ты мало-помалу превозмогаешь его…

— Остановись, Пит, — перебила его Камилла. — Что это за новый метод соглашательства? — с подозрением проговорила она.

Пит повернул голову в другую сторону и вздохнул.

— Пит? — вопросительно повторила она.

И в ту же секунду он сделал к ней шаг и обнял. Он поцеловал Камиллу, и они упали в пышную майскую траву…

Камилла захлебывалась напитанным ароматами весенним воздухом, когда он целовал ее грудь, возникшую из-под грубой отцовской рубахи. Пит думал об этом всю ночь. И теперь, разгоряченный и порывистый, он не давал ей опомниться. С каждым поцелуем они все сильнее прижимались друг к другу.

Пит был так не похож на Роберта…

Роберт, со свойственной ему неспешностью и ироничностью, любил томить и изводить ласками, которые казались бесконечными. Она обожала его, загадочного и дразнящего, как не поддающийся решению ребус. Даже в самые страстные моменты их близости Роберт умудрялся сохранять хладнокровие. Он никогда не терял головы. Его ухаживание было возвышенным, а проявления любви поражали своей изысканностью. Он любил интимные игры, любил будоражить воображение, фантазируя бог весть что. Их секс был восхитительной шуткой…

Камилла и представить не могла их вместе в таком горячечном неистовстве. На ней не шелковое белье, а рабочие джинсы, резиновые сапоги и ветхая рубаха. Вокруг вьется собака, травинки лезут в рот.

— Пит… — хотела было остановить его Камилла.

— У меня есть презерватив, — сообщил ей побеспокоившийся обо всем сосед.

— Рада это слышать, но…

— Молчи, — осадил ее мужчина.

Она еще раз попыталась открыть рот, но тут полное бесстрастие овладело ею. Камилла лишь отмечала для себя, что ничто в Пите не могло вернуть ее к воспоминаниям о близости с Робертом. Пит был другим. Совершенно непохожим на ее погибшего мужа. И это радовало. Из чувства благодарности она даже поцеловала Пита. И не один раз… Камилла была признательна ему за то, что он не оспаривал уникальность ее почившего возлюбленного.

А Пит словно ошалел от ее поцелуев. Он запутался в ее вещах. Камилла хохотала как ненормальная, заражая Пита своим отчаянным настроением. Отсмеявшись, они вместе справились с пуговицами, молниями, крючками и прочими застежками.

Но уже потом все было серьезно.

Камилла крепко обняла Пита, она прижалась к его груди, она смотрела в его меняющееся лицо, боясь упустить что-то, ведомое ей одной.

А затем наступило мгновение воздушной легкости.

Весенняя прохладца земли, равно как и прохладца их взаимоотношений, не располагала нежиться в травах и беспечно наслаждаться этой легкостью. Пит Макдугл галантно помог Камилле одеться.

— Спасибо, — сказала она, спокойно принимая эту помощь.

— Это было восхитительно, — прочувствованно признался Пит.

— А сам ты, что же, не собираешься одеваться? Может быть, у тебя здесь еще одно свидание назначено? — пошутила Камилла.

— Ты такая маленькая и хрупкая. Но когда язвишь, я забываю об этом, — пробормотал Пит. — Я знаю, что нравлюсь тебе, — шепнул он, робко заглянув женщине в глаза.

— Не стану спорить, — хитро улыбаясь, проговорила Камилла.

— «Не стану спорить!» — передразнил он ее. — Почему не скажешь прямо: да, ты мне нравишься?

— Какой ты еще обидчивый мальчик, — поцеловав Пита в щеку, шепнула ему на ухо Камилла и встала.

Пит остался сидеть на холодной земле и наблюдал за ней снизу вверх с нескрываемым восхищением.

Камиллу не на шутку смутил этот чистый взгляд.

— Что это, по-твоему, было, Макдугл? — отвернувшись, спросила она его.

— Обязательно это как-то называть?

— Хотелось бы знать, — проговорила женщина.

— Рискуем ошибиться. Пусть время покажет.

— А чего бы ты хотел? — спросила Камилла, вновь посмотрев на Пита.

— Какое это имеет значение? Не хотелось бы досрочно узнать, что наши желания противоречат одно другому. Пусть все идет своим чередом.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду естественный ход событий. Мы ведь поступили с тобой сейчас очень естественно… в физиологическом смысле, разве нет?