Запах любви

Её накрывала страсть и желание просочиться в меня всеми частями своего тела. Пальцами и языком она вытворяла что-то невероятное. Марту никто не учил этому, порнографию она не смотрела. И если бы я не лишил её девственности, то заподозрил бы бурное прошлое.

Прошлого не было. А в настоящем был только я, который больше не мог без нее жить. Любовью я это не называл. Скорее физико-химической зависимостью.

В воскресенье к обеду мы вернулись в Москву, и ей кто-то позвонил. Я удивился, потому Марте никто, кроме меня, не обрывал телефон.

— Бабушка соскучилась и просит приехать, — сказала она, начав собираться в дорогу. — Вернусь в понедельник.

Я проводил её на вокзал, посадил на поезд и в самом радужном настроении лег дома слушать музыку. Ближе к вечеру Бубликова позвонила.

— Бабушка не хочет, чтобы мы встречались, — подавленно сообщила она.

— Проклятые чеченцы! Везде они! Ну-ка дай сюда телефон! — услышал дикие крики.

— Я сказала, что ты армянин, и она рассердилась, — прошептала Марта.

— При чем здесь чеченцы? — растерялся я.

— Не знаю, — ее потерянный голос напугал меня.

И положила трубку. Или кто-то оборвал наш диалог, вырвав аппарат из её рук.

Глава 35

Несмотря на поздний час я купил билет и поехал спасать свои отношения. То, что нельзя медлить, откладывая объяснения на потом, почувствовал сразу же.

К двенадцати ночи злой и заспанный вылез на перрон железнодорожного вокзала в Сергиевом Посаде. На скамейке валялся пьянчуга, который костерил матом всех и вся. Мысленно я присоединился к нему, только ругал конкретного человека — неизвестную мне пока родственницу Марты.

"Напиши адрес, где вы живете? "- отправил сообщение Бубликовой, она не ответила. Звонить не стал, решил немного выждать. Спустя пятнадцать минут Марта откликнулась: "Воробьевская, 10, 36. У бабушки проблемы, не обижайся".

Хмыкнув, я вызвал такси и поехал искать её в чужом городе. Кирпичный четырнадцатиэтажный дом окружали элитки. На их фоне её дом выделялся совковой архитектурной несуразицей и облезлым двором.

В подъезде услышал женские голоса, ругань и странные вопли. На третьем этаже моему взору предстала поразительная картина. Забравшись на табурет, пожилая женщина копалась в щитке электроснабжения, внизу на шухере стояла Марта и нервно оглядывалась.

— Сволочи! Извести хотят! — материлась старушка, роясь в проводах.

— Привет, — сказал я. — Помощь нужна?

— Андрей! — Марта бросилась обнимать меня, я впервые увидел слезы на её глазах. — Нам отключили электричество!

— Чего ревешь! Сейчас все починю! — крикнула бабулька и решительно щелкнула тумблером. — Ну-ка глянь!

— Свет! — радостно воскликнула Бубликова.

Ворча, пожилая женщина одна втащила в квартиру стремянку, и демонстративно игнорируя меня, ушла на кухню.

— У нас задолженность по коммунальным платежам, — шепнула Марта.

Древняя мебель, обветшалые занавески, грязные окна, раздолбанный диван и тусклая лампочка под потолком создавали мрачное ощущение запустения и распада.

Два ободранных кота лениво дрыхли на обеденном столе. Допотопный телевизор занимал полстены и был заставлен ерундой вроде фарфоровых дельфинов, хрустальных медведей и другой требухой.

Я осторожно присел на хромой табурет и дышал рывками. Коты годами метили здесь территорию, тяжелый запах буквально разъедал мозг.

Бабушка не возвращалась, чтобы можно было поговорить с ней. Она гремела посудой на кухне, а Марта стояла рядом и растерянно держала меня за руку.

Я встал и пошел таранить неприступную крепость.

— Как её зовут? — спросил у Бубликовой.

— Людмила Николаевна.

На кухне пахло дохлятиной и чем-то кислым. Горы мусора громоздились по всем четырем углам — пластиковые бутылки, пакеты, коробки из-под обуви, яиц и соков. Чего тут только не было. Грязная посуда свалена в облезлую жирную раковину, газовая плита покрыта многолетними пятнами. Грязь и убогость везде.

Стараясь не морщиться, с трудом выдавил улыбку:

— Я оплачу долги по квартире. Если позволите, помогу вам.

Людмила Николаевна уставилась на меня, вытирая руки отвратительного вида тряпкой.

— Квартиру хочешь прибрать себе? — грозно спросила она. — Ни хрена не получишь! Эта дуреха уши развесила, но меня не проведешь!

Передо мной стояла типичная социопатка и неудачница. Воспитать и выучить внучку не смогла, денег заработать — тоже. Злоба кипела в ней, изливаясь на окружающих. Образ жизни вела соответствующий — опустилась до уровня бомжихи и почти похоронила Бубликову.

И как Марте удалось вырваться из цепких лап этой карги? Сколько мужества и стойкости духа нужно иметь, чтобы живя и воспитываясь в подобных условиях, все- таки поменять жизнь? Устроиться на работу без образования и опыта работы, найти жилье без гроша в кармане?

— Ваша квартира мне не нужна, в Москве есть своё жилье, — твердо сказал я. — Марта будет жить со мной.

— Да ты знаешь, кто она такая?! — взвилась старушка, её лицо исказила гримаса ненависти. — Из древнего дворянского рода!

— Я русский, родители усыновили в детстве, — соврал не моргнув глазом. — С вашей внучкой все будет хорошо. Мы любим друг друга.

Внезапно плечи пожилой женщины поникли, она устало опустилась на табуретку.

— Марта! — позвала глухим голосом. — Где икона?

Бубликова поспешно внесла на руках требуемую вещь и встала рядом со мной.

— Целуй, — приказала мне Баба Яга. — И клянись беречь мое солнышко! Хранить ей верность! Рожа у тебя больно нахальная! Фамилию её возьмешь, чтобы род наш дальше продолжался.

— То есть я должен стать Бубликовым? — поразился ее требованию. — Конечно клянусь!

Для убедительности я перекрестился и обслюнявил икону. Она тоже воняла кошачьей мочой.

— Ты наверное голоден, — пробормотала Марта. — Садись, накормлю.

— Нет, спасибо, — замотал головой, потому что в этом грязном хлеву я бы ничего не смог запихнуть себе в глотку. — Город у вас чудесный, прогуляемся перед сном.

На улице отдышался и сжал лапку Марты.

— Я хочу секса, где тут у вас гостиница?